ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ
К сожалению (или к счастью?), не умею писать коротко. Да и впечатления от родов трудно передать одной-двумя фразами.
Тем не менее попыталась написать самое главное. Для начала - лирика. Чуть позже созрею для аналитики и отпишу еще.
Общие сведения: мое маленькое чудо появилось на свет 28 мая в НИИАПе; о родах договаривалась с Орловым А.В., принимал он; до его приезда находилась под опекой Котельникова С.А. Фамилию акушерки, принимавшей роды, не знаю, но знаю имя - Ольга Юрьевна. Осталась довольна родами, медперсоналом, условиями пребывания в НИИАПе - в целом всем. Если и есть претензии, то только к самой себе, но об этом потом, а пока...
Мои роды: лирика
Когда долго чего-то ждешь, восприятие начала события несколько смазывается, и в первый момент не можешь дать себе отчет в том, что ЭТО уже началось, что ЭТО уже происходит.
Роды я начала ждать с самого начала своей беременности. Понятно, что было время ожидания новой недели, первых шевелений, животика, но родов я ждала особенно трепетно – как финал и новую точку отсчета, новый старт. Самым томительным был май – я читала об этом во всех статьях о беременности: в последний месяц нарастает усталость – физическая и психологическая, организм снова перестраивается и т.п. Но усталости как таковой не было: физической, как мне кажется сейчас, вообще не было. Пузо не мешало, наоборот, я всё думала, что оно маленькое и незаметное (муж всякий раз, когда это слышал, начинал громко смеяться). С пузом было даже удобно – можно было пойти куда угодно и взять его с собой – мы гуляли вместе, появлялись на работе и работали дома, спали, когда уставали, вместе завтракали, обедали и ужинали, болтали о том, что нам предстоит)) Психологическая усталость, пожалуй, была, но не в форме критической депрессии, а скорее в форме томления, нарастающего с каждым днем. Из предвестников на 35 неделе у меня опустился живот и томление усилилось. Я ждала…
В субботу 26-го мая часов в шесть вечера я обнаружила, что у меня отходит пробка. Точнее, эту формулировку – «отходит пробка» - я использую уже теперь, когда описываю ситуацию, так сказать, пост фактум, а в тот момент, когда я это обнаружила, я решила, что у меня начинается кровотечение (забегая вперед, скажу, что потом надо мной ржал весь роддом!). Обнаружила – и первым делом испугалась. С квадратными глазами пришла в комнату и сообщила ему: кажется, у меня кровотечение. А он у меня человек конкретный, спрашивает: 1. «С чего ты это взяла?» 2. «Что это означает?» Я сумбурно объясняю, что кровотечение – это очень плохо и опасно, что в случае, если роды начинаются кровотечением, скорее всего сделают кесарево, и надо срочно ехать в роддом, если кровотечение и т.п., при этом я не уверена, что это кровотечение… Муж «проанализировал» ситуацию со всех сторон, полазил по Интернету и сделал вывод, что это пробка. Я немного успокоилась. Но только немного. Походы в туалет участились, и связано это было не столько с тем, что была нужда, сколько с тем, что мучило любопытство. Так прошаталась – из туалета в комнату и обратно – до одиннадцати. В одиннадцать муж, которому, видимо, надоело мое мельтешение, ехидно спросил, дособирала ли я сумки в роддом. Я спохватилась и занялась делом. К полуночи сумка была собрана, и мы со спокойной душой легли спать.
Не спалось совершенно: лежала и прислушивалась к своему пузу – немного потягивало; малышастик между тем ворочался как обычно и не проявлял ни излишнего буйства, ни излишней таинственности. Приснула, а около двух снова отправилась в туалет – и снова появился неведомый страх, что ЭТО всё-таки кровотечение и схватки как будто бы начались, но какие-то «далекие». Разбудила мужа и стала ныть: давай всё-таки поедем в роддом… Выбора у него особого не было. Вызвали такси и поехали.
Дорогу я разведала заранее, чтобы в экстренном случае (когда мозги мои мне откажут) смогла найти роддом, вход в него и приемник даже в бессознательном состоянии. Таксист нас выгрузил под воротами, а сонный охранник открыл шлагбаум и ворота. На территории НИИАПа было тихо и спокойно, и что-то во мне заныло и стало подсказывать, что я еще не рожаю. Но говорить об этом мужу в тот момент я не стала – на всякий случай… В приемнике три медсестры дышали свежим воздухом и наслаждались прекрасной погодой. Увидев нас, поинтересовались, что случилось. Я стала сбивчиво объяснять, что вот, мол, кажется, кровотечение и схватки чуть-чуть, но точно не знаю… Они уточнили, первородящая ли я, и получив утвердительный ответ, ласково стали успокаивать, и по их репликам и тону я уже точно поняла, что я не рожаю.
Вызвали дежурного врача – дежурил Вадим Палыч. Он пришел сонный и взъерошенный, но бодрым голосом спросил: «Так, что тут у нас?» И я в третий раз, но уже совсем неуверенно стала объяснять, что произошло, что я чувствую и что по этому поводу думаю. Водрузили меня на кресло, стали осматривать – три медсестры стояли позади как группа поддержки и участливо всматривались туда же, куда полез доктор, чтобы пощупать раскрытие. ВП констатировал раскрытие в палец и уточнил у меня, такие ли были выделения (показал руку в перчатке). Я подтвердила и стала оправдываться, что боялась кровотечения, на что он спросил: «У вас когда-нибудь месячные были?» Я не нашлась, что ответить.
Муж ждал в предбаннике. ВП , видимо, оценив мою неадекватность, вышел к мужу и подробно ему объяснил, что ничего страшного нет, регулярной родовой деятельности не наблюдается, что это нормально и может продолжатся еще даже несколько дней. Муж у меня оказался понятливым и только поинтересовался, нет ли здесь камеры хранения (он уже собрал все мои баулы и стоял в полной готовности ехать домой спать). Вадим Палыч улыбнулся и спросил: «Жену оставить?»
Охранник снова поднял шлагбаум и выйдя из будочки тревожно спросил: «Не приняли?» Муж его успокоил и сказал, что это была репетиция. Поехали домой.
Наутро я нашла себе новое занятие: считала схватки. Засекала время между и высчитывала их продолжительность и всё думала, пора ли мне уже снова ехать в роддом или еще можно подождать. Вариант съездить впустую еще раз меня не прельщал, поэтому я вовсю увлеклась наблюдениями за собой. Схватки шли несильные и нечастые, периодически промежутки между ними сбивались и сбивали меня – с толку. Весь день прошел в ожидании – мы много гуляли, шутили между собой, вспоминали вчерашнюю ночь; успели повидаться с моей мамой и бабушкой; потом переговорить с родителями мужа по скайпу (вида я не подавала, что меня прихватывает и вела я себя как ни в чем не бывало). Ближе к вечеру я тихо предположила, что рожать всё-таки буду и, очевидно, сегодня, то есть уже завтра. Но решила всё же удостовериться, тем более меня не грела перспектива провести в родзале больше четырех часов. Схватки по-прежнему шли, хотя и не шпарили; промежуток сократился с 8-ми до 6-ти минут. Чтобы скоротать время, я взялась за уборку - облазила всю квартиру на четвереньках, и, принявшись за ванную, поняла, что ВСЁ, ПОРА.
Доехали быстро. В приемнике оказалось менее людно. На осмотр пришел Сергей Анатольевич. (Я сразу вспомнила Дану и подумала, что вот сейчас и у меня раскрытие будет больше, чем то, с которым я приехала.) Снова взгромоздили меня на кресло, на сей раз уже тяжелее, потому что схватки шли ОЧЕНЬ ДАЖЕ регулярные. СА посмотрел и сказал: «О, это наш клиент!» Позвонил Орлову и сказал: проколем пузырь – через два часа родит. Акушерка зевнула и пошла за ночной рубашкой.
Сознание немного мутилось. Возможно, потому что, так долго представляя себе роды, я не имела понятия о деталях, которые предложила мне данная конкретная ситуация. Возможно, потому что, услышав «через два часа…», я испугалась или, скорее, заволновалась; возможно, потому что попросила мужа пойти домой, хотя изначально мы планировали рожать вместе; возможно, потому что бессобытийный день и вечер начали превращаться в событийную ночь…
Ночная рубашка была размера 52-го, наверное, а то и больше (уже потом я оценила их по достоинству, когда стала кормить). Клизму в последний раз мне ставили в глубоком детстве и негативные впечатления ушли глубоко в подсознание, так что, когда мне ее поставили теперь, я испытала несказанное удовольствие – такое впечатление, что промыли мне всё до самого желудка. Под душем стоять было тепло и приятно, но вылезать всё-таки пришлось. Выползла, обтерлась, зафиксировала чудо-тряпочку между ног и зашагала за акушеркой.
Кто рожал в НИИАПе, знает, что путь из приемника, находящегося в одном крыле здания, в родильный блок, находящийся в другом крыле здания, лежит через длинный коридор. В полночь уже почти все спали, коридор был темным и только в самом его конце ярко горел свет – из родзалов и детского отделения. Этот путь к свету в конце тоннеля предстояло пройти мне и моему ребенку, и этот свет был уже очень близко.
Родзалы были пусты (Сергей Анатольевич сказал, что до меня прошло уже 4 операции и две женщины родили, теперь вот я на очереди да одна в патологии со схватками лежит.) Акушерка предложила мне располагаться и ушла. Эти два часа были для меня самым большим счастьем: мне оставили одну и позволили спокойно доходить – дозреть до самого важного момента. Я бродила по родзалу, переживая очередную схватку, а в перерывах выходила в коридор и бродила по коридору – молилась Богородице, прислушивалась к звукам – в детском то и дело покрикивали детки. Было ощущение умиротворения и даже банальная надпись на часах «Всё получится» (кажется именно так) вселяла уверенность и хотелось тихо плакать. Было больно. Два часа вымотали изрядно, но я не ложилась, потому что боялась потом не встать. Около двух или чуть раньше пришел СА и сел за компьютер – очевидно, он заполнял эпикризы тех, кто родил передо мной. Пораспрашивал, кто я и чем занимаюсь, спросил кого жду – мальчика или девочку – я ответила, что сюрприз, хотя в тот момент уверенность в том, что у меня будет мальчик, у меня была уже стопроцентная.
Потихоньку силы стали оставлять меня, я стала спрашивать, долго ли еще… СА сказал, что поскольку я отказалась прокалывать пузырь, то он не знает, сколько еще это может продолжаться, но настаивать на проколе не стал. Стало сложнее и больнее. Я всё-таки легла на бок и несколько схваток тихо переждала лежа. СА пришел посмотреть и сказал, что открытие уже почти 8 см, посетовал, что не прокалываем пузырь... Я подумала и согласилась на прокол.
Сразу после прокола схватки усилились вдвое, а то и втрое. И «продыхивать» их стало гораздо тяжелее. с каждой схваткой становилось жёстче, так что когда пришел Александр Владимирович, я была уже изрядно потрепанная и смогла сказать ему только то, что раньше я была живее. Он посмеялся, подбодрил, потом осмотрел меня и сказал, что еще нужно ждать.
После прокола пузыря к схваткам прибавился какое-то странное ощущение – это было что-то вроде спазмов по нижним конечностям: когда приходила схватка, ноги начинало как будто сводить и в определенный момент на схватках стало подтуживать – так что каждый раз вытекало еще немного воды. Очевидно, ребенок двигался внутри, но тужиться еще было рано. Я перестала считать время и схватки – я не могла уследить за секундной стрелкой и каждый раз забывала (хотя старательно пыталась запомнить!) время предыдущей схватки. Мне казалось, что промежутки между ними есть и даже как будто минуты по три, но по ощущениям было так, как будто схватки захлестывали и следующая начиналась раньше, чем заканчивалась предыдущая.
Я сдалась и запросила помощи: АВ сказал, что надо уколоть но-шпу, чтобы спазмы были не такими сильными. Мне укололи но-шпу и, кажется, еще что-то – легче по боли не стало, но как-то сильно всё расплылось и отпустило голову. На очередной схватке я заныла, что меня тужит. АВ пришел, посмотрел и попросил поддуться, а потом сказал акушерке: «Перестилаемся!» И я поняла, что это финишная прямая.
Потом, когда я уже родила, мне казалось, что схваток-потуг вообще было три: после того, как все вокруг трансформировали, я отчетливо зафиксировала еще три схватки. Я дышала и тужилась изо всех сил и так, как мне говорили. Я помнила, что нельзя тужиться в голову, и знала, что потуги должны быть максимально эффективными, чтобы ребенок прошел этот самый узкий путь как можно быстрее и с минимальными потерями. Я старалась и после первых двух схваток пыталась найти его голову между ног, АВ даже посмеялся: мол, все боятся, а ты щупаешь. А на следующей схватке я услышала, как мне сказали: дыши, дыши! И я стала старательно дышать, как учили… А потом меня попросили еще чуть подтужиться… и я почувствовала, что ОН выскользнул, а секунду спустя я услышала ЕГО крик.
Как замечательно задумано Господом Богом чудо рождения! Крик этого маленького существа, которое было в тебе и было с тобой под твоим сердцем девять долгих месяцев, придает матери недюжинную силу, и вся та боль, которая была с тобой на протяжении последних нескольких часов, обращается в дым.
Я подскочила на кресле и попыталась посмотреть, но акушерка, уже убедившись в моей «неадекватности», недовольно сказала: «Да ляг ты, я сейчас положу тебе на живот!» (надо сказать, что я пребывала в полной уверенности, что у меня родился сын – последние несколько недель все вокруг так старательно убеждали меня в этом – и живот острый, и красоту девочка отнимает, и т.д, и т.п., и хотя пол на УЗИ я не смотрела, я почему-то уже свыклась с мыслью, что у меня родится мальчик). Тогда я спросила у нее: «Мальчик?» И услышала в ответ: «Девочка!»
Девочка? Девочка… Девочка!!! Вот тут уж меня захлестнуло по полной! Я плакала и смеялась и пыталась объяснить – даже не знаю, кому точно, наверное, акушерке, - что пол мы не смотрели, но что в роддом ехали уже за сыном… и что-то еще я рассказывала, кажется, что с именем для мальчика у нас были разногласия, а с именем для девочки - у нас разногласий не было… И мой рассказ был сбивчивый и сумбурный, и акушерка вряд ли разделяла мою радость, потому что было полчетвертого утра и она сильно устала.
ЕЕ взвесили, обмерли и положили под лампу. Когда меня оставляли в родзале, я попросила переложить ребенка ко мне и пообещала, что буду паинькой. Акушерка перенесла ЕЕ мне и оставила нас вдвоем. Я дотянулась до телефона и позвонила мужу. «Привет, пап!» – сказала я. «Привет, мам!» - голос его дрожал. «У нас девочка, дочка,» - сказала я и заплакала.
Автор
Тема: Моё маленькое большое счастье, или первые роды: лирика и аналитика (Прочитано 4425 раз)