РостовМама
БЕСЕДКА => Юмор => Тема начата: Boni от 10 Июнь 2019, 00:16:10
-
Понравилась эта история-рассказ. Не смогла найти тему, где можно поделиться :scratch:, решила сделать новую :ab:. :
АЛЬПИНИСТ.
©Мора.
История эта произошла со мной в год тотального невезения и такой чернущей полосы в моей жизни, что черней уже, наверное, и некуда.
После долгой болезни умерла моя мама, уход за ней в последний год занимал почти всё мое время. Практически сразу после маминых похорон я узнала, что у моего мужа есть другая женщина.
Едва оклемавшись после мучительного развода с мужем, я узнала, что мою должность сокращают. Крупнейший банк нашей страны автоматизировал большинство процессов, людей сокращали пачками, и перевестись на какую-то должность надежды не было. Я осталась без работы, с ребенком на руках, в ипотечной квартире... Брала всевозможные подработки, ходила на собеседования по разным вакансиям, но мой 12-летний опыт банковского работника никому не был нужен в нашем провинциальном городке. Денег катастрофически не хватало, и иногда отчаяние накатывало и накрывало с головой.
А тут еще и весна пришла - наступило самое моё нелюбимое время года, серое покрывало депряссняка окрасилось в цвета грязного снега и прочих оттаявших прелестей городских улиц.
А жизнь в городе шла своим чередом, в частности, наше доблестное ЖЭУ решило обновить фасад моего дома, замазав трещины в панелях и покрасив его в розовый позитивный цвет. И появились на нашем доме строительные люльки, а во дворе небольшая бытовка-вагончик для рабочих.
Однажды после очередного собеседования, на котором я узнала, что еще и "немного старовата" в свои 35 лет для вакансии специалиста отдела пенсионного обеспечения, я пришла домой, вытряхнула из банки остатки кофе в любимую кружку, открыла окно и села на подоконник, свесив ноги на улицу. В голове была усталая пустота, на задворках вертелись мысли, что дочке нужно купить белые носки на утренник в саду, и что сломался кран в кухне, и придется вызывать мастера, а денег не остается практически ни на что...
И тут где-то рядом раздался голос:
- Ну, и что это мы тут сидим?
Я вздрогнула и чуть не выронила чашку от неожиданности, этаж-то четвертый, на минуточку, и соседских балконов нет рядом.
Чуть высунувшись наружу, я увидела прямо возле своего окна парня, который сидел на какой-то скамеечке, болтающейся на спускающихся с крыши веревках. Он держал в руках инструменты и баллон с монтажной пеной.
Парень улыбнулся мне совершенно светлой улыбкой и спросил:
- Ты, Оля, неужто прыгать собралась?
Я засмущалась. И сама испугалась тому, что он так подумал обо мне, и от неожиданности выпалила:
- А хотите кофе?
Парень еще шире улыбнулся и принял моё неожиданное приглашение. Ловко влез на подоконник, снял страховочные какие-то веревки и, положив на пол сумку с инструментами, уселся на табурет у стола. Пребывая в каком-то ступоре, я вдруг вспомнила, что кофе был последний, о чем гостю и сообщила. Мы посмотрели друг на друга и рассмеялись. Олег, так представился мой новый знакомый, любезно согласился выпить чаю вместо обещанного кофе, и мы как-то быстро разговорились на самые разные темы за жизнь. Я посетовала на отсутствие предложений по работе, на трудности и с финансами, и с хозяйством - кран на кухне требовал починки. А Олег рассказал, что он увлекается альпинизмом и таким вот образом может еще и заработать промышленным альпинизмом, что у него в пригороде семья – жена и маленький сын, но видит он семью редко, потому что все время на работе.
Выпив чаю, Олег взял какой-то инструмент в своей сумке и подошел к раковине. Я пыталась протестовать, говорила, что вызову мастера, было мне очень неудобно, ведь даже отблагодарить его мне было нечем. Улыбчивый гость и слушать не захотел мой лепет, починил злополучный кран, сложил инструмент и собрался уходить, сказав, что коллеги его, наверное, уже обыскались.
Уже стоя в дверях, Олег обернулся и сказал мне:
- Не грусти, Олька, скоро всё наладится. А когда ты ко мне в гости приедешь, тогда кофе и попьем.
Проводив гостя, я стояла у раковины, мыла чашки, вдруг меня озарила мысль - откуда он знал моё имя, когда спросил меня, не собралась ли я прыгать. Так и застыла с чашкой в руках.
Но размышлять не было времени, нужно было бежать за дочкой в садик, долго раздумывать о загадочных явлениях жизненная ситуация не позволяла.
А жизнь-то и вправду пошла в гору после неожиданного визита - сначала позвонила моя приятельница с вопросом, не устроилась ли я на работу, а то у них в отделе появилась вакансия специалиста с неплохим для нашего городка окладом. Затем бывший муж вышел из сумрака и решил выплатить долг по алиментам на дочку. Постепенно наладилась моя жизнь.
Примерно через месяц я шла домой и увидела, что отделка нашего дома почти закончена, и решила, что нужно зайти в рабочую бытовку и поблагодарить Олега за так своевременно оказанную поддержку, а также и за починенный кран! Я зашла в ближайший магазин, купила банку приличного кофе, разных вкусняшек и пошла к вагончику.
Возле бытовки на лавке сидели и курили двое парней, у них я и поинтересовалась: где я могу найти альпиниста Олега, парни удивленно переглянулись, сказали, что они новенькие и отправили меня к бригадиру. Бригадира я нашла на придомовой территории и задала тот же вопрос. Бригадир сперва опешил, потом осторожно спросил, кем я прихожусь Олегу. Выслушав мой странный рассказ, бригадир пригласил меня в бытовку и вот что поведал мне: Олег работал у него в бригаде больше полугода назад, был хорошим работником и душевным парнем. Но однажды возвращался Олег домой, к семье, с полученными за подработку деньгами, но до дома так и не доехал. Нашли его за городом, на обочине дороги выкинутым из машины, с черепно-мозговой травмой. Олег умер в реанимации, не приходя в сознание. Таксиста потом нашли, конечно, и посадили.
Я сидела на старом стуле в рабочей бытовке и не могла вымолвить ни слова, а как же... Ведь меньше месяца тому назад я пила с ним чай, а как же починенный кран, наконец, он и по сей день исправен...
В общем, узнала я адрес семьи Олега и ближе к лету, когда уже вышли на ветках деревьев нежные листочки, поехала в пригород. В частном доме жили мама Олега и его жена с маленьким сынишкой. Жену Олега тоже Олей зовут, кстати. Она выслушала мою невероятную историю, тихо вытирая слезы.
Налили мы тогда кофе в термос, и пошли в гости к Олегу. С каменного памятника на нас смотрело знакомое улыбчивое лицо с веселым прищуром глаз... Всё сбылось, что он тогда мне сказал - всё наладилось в моей жизни, и я пришла к нему в гости пить кофе.
-
Мам,чьи дети не достигли 14 лет сократить не могут...
История грустная конечно,но будь Олег жив,его жене,скорее всего,тоже было бы не весело продолжившись это чудесное знакомство
-
не понимаю, чем такие "истории" могут цеплять
-
Мам,чьи дети не достигли 14 лет сократить не могут...
История грустная конечно,но будь Олег жив,его жене,скорее всего,тоже было бы не весело продолжившись это чудесное знакомство
Про правомерность сокращения мам с детьми до 14 лет спорить не буду, не в курсе как правильно)).
Со второй частью, про "чудесное знакомство" согласна :aha:
не понимаю, чем такие "истории" могут цеплять
У каждого свое мнение и понимание :sorry:. Мне история понравилась :ab:
-
У всех разный уровень эмпатии. И это хорошо)
Я до сих пор плАчу от стиха про папу...
-
У всех разный уровень эмпатии. И это хорошо)
Я до сих пор плАчу от стиха про папу...
:ba: :ax: :aw:
-
Надо, наверное, из Юмора попросить тему перенести куда-нибудь...
"Бабушка"
— Доброе утро солнышко! Самое, самое доброе.
Мама села ко мне на краешек кровати и погладила по голове.
— Какой же ты у меня уже большой. Практически взрослый мужчина. С днём рождения, Пашенька.
Мама поцеловала меня в щеку и положила на грудь коробку.
— Спасибки. — я поцеловал её в ответ и она вышла из комнаты. Сегодня 17 июня и мне исполнилось 17 лет. Развернув упаковку я подпрыгнул на кровати. Новый навороченный телефон. О таком я даже и не мечтал! Две недели назад на пробежке в парке я потерял свой. А две недели без связи в нашем бешеном мире просто какой то кошмар. Теперь нужно восстановить все номера и отзвониться друзьям.
— Паш, бабушка звонила — раздался голос мамы с кухни — она тебе дозвониться на старый номер не смогла. Перезвони ей.
— Хорошо мам, сейчас.
Разобравшись с телефоном я начал по памяти набирать номер бабули +79** *** 7158 или 5871? Все таки 7158. Трубка. Вызов пошел…
Любовь Сергеевна доживала свой век в стареньком домишке на краю села.
— Уже 80 лет скоро исполнится. Для чего живу? Никому не нужна. Васеньку, мужа, уже 10 лет как бог прибрал. А год назад дочь, зять и пятнадцатилетний внук Пашенька погибли в автомобильной катастрофе. — баба Люба как обычно разговаривала сама с собой. — для чего живу? Кому нужна? Ни семьи. Ни родни. Соседи советуют в город перебраться, от дочери квартира там осталась. Большая, трёхкомнатная… Только что мне там одной сидеть. На людей только с балкона и посмотришь… А тут воздух. Курочки.
Соседи опять же, почти родные, всю жизнь бок о бок живём. Нет. Помирать надо на родной лавке. Старая я уже место жительства менять.
На столе зазвонил телефон. Подарок дочери. Любовь Сергеевна по привычке заряжала аппарат, хотя звонить ей было некому. Вот уже год, как молчал, а тут вдруг зазвонил. Номер какой то не известный.
— Алло…
— Бабулька, привет! — раздалось в трубке. — Прости, что не звонил давно. Это теперь мой новый номер. Я старый где- то потерял. Мама сказала, чтоб я тебе позвонил, а то ты волнуешься.
Любовь Сергеевна прижала руку к левой груди и села на диван. Что - то там, в груди защемило.
— Пашенька, внучек, это ты? — прошептала, бледнея, баба Люба.
— Конечно я! Кто же ещё? — Продолжала вещать трубка — Ба, прости что никак до тебя доехать не могу. Всё пытаюсь, пытаюсь. И всё время что - то мешает.
— Пашенька, внучек, как ты там? — уже рыдала в телефон Любовь Сергеевна. — Я уже к вам собралась. Да кот Барсик держит. Старый он уже. Кому без меня тут нужен будет?
— Ба, не плачь. У меня тут экзамены. Как сдам и определюсь куда меня, так сразу к тебе на целый месяц. Так соскучился по твоим пирожкам. Ты там держись.
— Пашенька, цветочек мой. Спасибо что смог позвонить. Если сможешь, позвони ещё. — продолжала рыдать бабуля.
— Ба, ну ты чего? Хочешь каждый день звонить буду? У меня теперь такой тариф хороший. Тебе звоню бесплатно.
— Родители там как?
— Как в раю! Мне кажется они переживают второй медовый месяц. Всё бабулька, мне пора. Завтра позвоню. Целую. Пока — пока!
В трубке послышалась тишина. Любовь Сергеевна поднялась. Подошла к иконе и перекрестилась дрожащей рукой. А потом засобиралась в магазин. Муки надо купить. И дрожжей. А как правда отпустят… Осталось две недели. В глазах бабы Любы зажглись искры жизни.
Пашка нажал отбой. Странная какая то бабуля сегодня. С днём рождения не поздравила. Плакала. Сдает наверно старушка. Надо и правда каждый день ей звонить. Старенькая она уже. Скоро 60 лет.
Две недели пролетели как один день. Павел сдавал экзамены. Каждый вечер звонил бабушке и по долгу разговаривал с ней. Рассказывал про экзамены. Про выпускной. Бабушка, которая раньше любила поучать внука, теперь все больше молчала и только вздыхала.
— Мам, я пришел! — Павел прошел в ванну вымыть руки. С кухни раздался недовольный голос мамы.
— Паш, мы всё понимаем, что ты загружен. Что у тебя экзамены и поступление. Но ты можешь найти минуту и позвонить бабушке? Она у нас одна осталась. Она звонит мне и жалуется что ты ее забыл.
— Обалдеть! — Пашка зашёл на кухню. — Ма, я ей каждый день звоню. Давай сейчас при тебе позвоню и на громкой связи поговорим втроём. Павел набрал бабушкин номер, вбитый в телефон.
— Алло! Ольга Витальевна! Объясните мне и моей матери, почему Вы говорите, что я Вам не звоню?
— Пашенька, прости меня старую. Я на третий день поняла, что ты ошибся номером. Ну не смогла я тебе признаться. И отказаться хотя бы от иллюзии счастья. От иллюзии что моя семья жива…
Через неделю баба Люба пекла пироги. А Пашка с родителями ехал в деревню, знакомиться с новой БАБУШКОЙ…
Автор, к сожалению, неизвестен...
-
Наташа, спасибо :ba:! Классная история :ay:
-
В ветлечебницу ворвался шумный и взволнованный клиент: "Ребята, помогите. Я тут собаку хорошую сбил. Сама под колеса бросилась...".
Аккуратно уложив пса на кушетку, группа специалистов принялась за дело. Пес был в сознании и почти совсем не издавал жалобных звуков, просто растеряно смотрел в глаза каждому, кто старался ему помочь. Это была великолепная легавая собака породы курцхаар.
К счастью, у пса не оказалось серьезных повреждений и получив изрядную дозу антишоковой терапии, устало и безнадежно опустил морду на лапы.
Клиент взмолился: "Я все оплачу.Только разрешите оставить собаку у вас. Я очень тороплюсь.
У меня работа. А вы дайте объявления. Хозяин найдется. А если не найдется, то ее обязательно кто-нибудь заберет. Такую замечательную собаку не могут не забрать". На том и порешили.
Красавчика оставили в клинике. Утром во всех читаемых газетах и по радио была распространена информация о потеряшке. Звонков и визитов с желающими приобрести друга было много. Мы тщательно записывали телефоны возможно будущих хозяев, но упорно продолжали ждать истинного. При этом рассуждали:
-А вдруг какой-нибудь охотник скажет, что моя. Как поверим?Собака послушная.За любым пойдет.
-А. И проверять не будем. Отдадим. Да и все.
Пес прожил в клинике почти неделю. По ночам пес подвывал и даже умудрился погрызть упаковку систем для внутривенных инфузий. Днем Красавчик вел себя прилично . Выходил на улицу без поводка по первому же требованию с грустно опущенной головой. Делал свои собачьи дела и нехотя возвращался назад. Ел без аппетита, но все-таки ел.
Наконец-то объявился ОН. Истинный. Мужчина средних лет вошел в клинику , вежливо поздоровался, вздохнул, присел без приглашения, как будто его уже совсем не держали ноги и тихим голосом спросил:
- Мне сказали, что мой пес живет у вас. Это правда?
Мы переглянулись. Пес был в другой комнате.
- А какой он у вас? Опишите. И кто вам сказал, что он у нас?
- Да я его уже несколько дней ищу. Пока я с приятелем беседовал, рванул за сучкой и с концами. Ходил по ветлечебницам. Вот в одной сказали, что у вас есть потеряшка.
Наш посетитель подробно описал приметы друга и все приготовились лицезреть трогательную встречу.
Встреча была действительно душещипательной. Пес увидев сидящего хозяина, практически ахнул. Это был какой-то необыкновенный" вскрикохлип". Положив голову хозяину на колени, пес торопливо принялся рассказывать хозяину о своих неудачных приключениях:
- Вау-вау, вау-вау-вау-вау-ва-ва-ва. Вау-вау, вау-вау-вау-вау-ва-ва-ва...
И все это вперемешку со стенаниями и вздохами. Пес торопился рассказать хозяину о своей неудачной встрече с подругой своей мечты . И как неожиданно все произошло. И как таинственные запахи вскружили ему голову и он забыв о своем хозяине, рванул влекомый инстинктами продолжения рода собачьего вслед за ветреной особой. И о том, как эта "дама" бросилась в самый неподходящий момент через дорогу и ее пришлось догонять. Потом - удар по голове... И какие-то чужие люди, чужие руки, чужая еда, чужой дом. И как он боялся, что хозяин его не найдет...
- Ладно. Я понял. Иди в машину. Я сейчас.
Собака мгновенно рванула к дверям. Мордой открыла незапертую дверь кабинета. Толкнула лапами дверь, ведущую на улицу. Открыла переднюю дверцу старенького Жигуленка и уселась на переднее сиденье как первоклассник на уроке по стойке смирно.
Хозяин, который все это время внимательно слушал свою собаку, непрестанно поглаживая ее по голове, поднял на нас полные слез глаза и спросил:
- Сколько я вам должен?
Все свидетели еле сдерживая свои эмоции и пряча свои глаза , только отмахнулись от него:
- Да идите уже отсюда. Сил нет на вас смотреть.
И один из докторов, внезапно вспомнив предыдущие рассуждения сотрудников о предстоящей встрече с хозяином, выпалил:
- А вы говорили как мы узнаем настоящий хозяин или нет? А вот так и узнаем...
И решительно смахнул слезу.
-
Так здорово- вы умеете рисовать! - вздохнула клиентка. - Я бы тоже хотела рисовать, да, сами понимаете - нет у нас тут школы. И родители не помогли, не развили у меня возможный талант.
- Сейчас так много совершенно бесплатных курсов в интернете, начните с них!
- Да ну, это совсем не то! Сами-то, наверное, художественную школу заканчивали?
- Заканчивала, правда на вечернем отделении. И пошла учиться в 28 лет.
- Ааа... Ну, кхм, наверное талант у вас.
- Такой же как у вас - подмигиваю клиентке.
- Да у меня уже семья, не до этого- съезжает с темы несостоявшаяся художница.
Давным-давно, в бытность работы психологом, мне досталась тяжёлая группа подростков 14-16 лет. Каждый истово верил: если бы у него были иные родители, иные условия развития, то жизнь была бы совершенно иной.
Один безудержно страдал от того, что родители родили его в скромном селе. Там не было не только футбольной секции, но и больницы, и школы. А ведь он так любит футбол. Смотрит все матчи. Мог бы стать великим и клубным спортсменом.
Второй драматично переживал факт своего воспитания матерью-одиночкой. Был бы папа - его бы не дразнили дворовые ребята «дрищом». Папка ж, по-любому, его сделал бы спортивным и сильным, показал ремень и заставил хотя бы подтягиваться.
Третья пеняла на некрасивость своих предков. «Это ж надо было такое придумать: носатой сойтись с кривоногим!» А ей, бедняжке, теперь нести тяжкий крест наследованных хромосом. Нести шнобель маман на кривых папиных ножках.
Четвёртый мечтал стать поэтом. Или художником. Или, на худой конец, режиссёром. Но, увы, судьба занесла аиста в семью заводчан. Они кормили-поили детей, даже неплохо одевали. Но не посещали театров, выставок и выражали свою любовь к искусству только просмотрами кино. И прерывали творческое созерцание сыном пустого листа примитивными просьбами вынести мусор. А ведь он только настроился. Только узрел музу. Только хотел что-то сотворить.
Я старалась, как могла: мы прорабатывали мотивационную сферу, строили графики ресурсов, проводили игровые тренинги личностного роста. Но насильно в рай не тащат. Мои подопечные были весьма пассивны, инертны и очень ленивы. Я терпела профессиональный крах.
Проблему решила моя коллега (Вера, если ты это читаешь - низкий тебе поклон). Вера внимательно выслушала меня, вытерла мне нос и велела моему диванному войску во главе с юным психологом явиться в детский реабилитационный центр, которым она заведовала.
Нас разместили в игровом зале с крохотными стульчиками и столиками, огромными ромашками на стенах, кучей мячиков на полу. Мы восседали на полу, мои подопечные привычно что-то бурчали. И тут... У меня возникло ощущение, что дети стали сыпаться даже с потолка. Внезапно в зале появилось огромное количество малышей лет 5-7. Они забегали, заползали, кого-то вносили на руках. Звонкий смех заполнил комнату. Малыши обнимались, приветствовали друг друга, стали подбегать и подползать к нам и обнимать нас. Кто-то двумя ручками, кто-то одной, у кого не было рук вовсе - чмокали нас в щёки.
Вера предложила нам нарисовать СЧАСТЬЕ. Всем нам. Один из моих подопечных завёл привычную шарманку: «Я не умею рисовать, не могу. Не получится».
- Я тебя научу! -откуда-то с середины зала отозвался малыш: «Если ты захочешь -у тебя всё получится!». И подбежал к нашему столику, держа в зубах красный карандаш.
- Я-Вадимка. У тебя какое счастье?- спросил Вадимка у моего страдальца.
- Ну я даже не знаю…
- Моё счастье- мама! Но я твою маму не знаю, поэтому нарисуем солнышко! - Вадимка сосредоточенно захватил карандаш зубами покрепче и нарисовал нам огромное улыбающееся солнце. Затем попросил передать ему зелёный карандаш и нарисовал траву. Потом облака.
У Вадима не было рук. Но было огромное желание рисовать. И помогать другим.
У Вадимки сердце оказалось шире детского столика. В сердце: мама, друзья, мир и море возможностей, несмотря ни на что и вопреки всему.
Моя группа распалась в течение следующего месяца - не с чем и не с кем стало работать.
Достаньте из-под дивана своего Художника.
Зубами. Руками. Головой.
-
Сапожник
- Инструкция к электрофону! — провозгласил Дмитрий.
- В мусор!
- Паспорт на магнитофон!
- В утиль!
В любом доме есть "ящик для документов". Старая обувная коробка, где погребены старые справки, паспорта к украденным лет двадцать назад наручным часам и корочки несуществующих уже организаций.
Периодически места для новых ненужных бумаг в "ящике" перестает хватать. Тогда хозяева устраивают "чистку".
Из пожелтевшей инструкции вылетела белая с лиловым бумажка.
- "Квитанция на ремонт обуви", - прочитал Дмитрий.
- Помнишь, Танькины туфли относил. Когда в поселке жили. Старикан там работает, Ашотом зовут.
- Ага, она тогда каблук на ступеньках ЗАГСа подвернула. Ревела, мол, примета плохая. Потом забегался, забыл.
- А потом переезд в город. Думаешь, туфли еще в мастерской? Пять лет прошло!
- Спорим!
- На коньяк?
- Идет!
- Заводи машину!
***
Сапожник Ашот считался местной знаменитостью поселка. Про старика ходили легенды. По первой версии его дед пел в хоре с Муссолини. Именно предка Ашота чуть не зарезал будущий диктатор. По другой - как раз дед спас Бенито от кулаков одноклассников пострадавшего. Чем позднее втерся в доверие диктатора и чуть ли не лично сорвал покушение на "Большую тройку" в Тегеране.
Обувная мастерская поселка пережила падение Берлинской стены, развал Союза и лихие девяностые.
Сначала Ашот ютился в комнатушке местного дома быта. Позднее дом быта расселили, парикмахерские перевели в здание пустующего магазина, часовщик занял помещение закрывшегося тира. Старик Ашот выбрал в качестве мастерской захламленный и заброшенный всеми кирпичный сарай во дворе дома быта.
Здание дома быта долго переходило из рук в руки, пока не приглянулось милиции. Старик заметил - все чаще к нему заносят обувь люди с усталыми глазами и хмурыми лицами. Иногда в форме.
Марку сапожник держал. Райотдел оценил, и ответил взаимностью.
Но не близость "органов" берегла Ашота. А репутация.
Как-то в сапожную мастерскую завернули трое бритоголовых. Явно с недобрыми намерениями. Ошалевший от такой наглости дежурный выскочил из отделения. Как раз накануне он сдал сапоги жены в починку. Пострадай обувь - вечером дома будет скандал, перед которым померкнут все бандитские разборки района. Рука пошарила около кобуры, но замерла.
Ашот бережно выносил бесчувственные тела из мастерской.
- Сандро-джан, дорогой, вызови скорую, ребятам плохо.
Доморощенных рэкетиров позднее допросили в больнице. Они наотрез отказались упоминать подробности произошедшего. А по поселку понеслась новая легенда. Якобы Ашот в молодости обучался у греческого мастера боевых искусств. Коего пригласили в Армению тренировать сотрудников КГБ.
***
- Стаф, Стафик! Чего пригорюнился?
Котенок задумчиво смотрел в точку на полу. Молча страдал над вишневой косточкой. Ашот выудил из жилетного кармана когда-то белоснежный пингпонговый шарик и бросил. Смахнув лапками старую игрушку, котенок погнал новую в соседнюю комнату.
Старик окинул взглядом комнату. Комод с выцветшими ручками. Абажур, красный, бахромчатый, роняющий небогатый свет на скатерть, по которой стратегически верно расставлены чашки и блюдца, так, чтобы скрыть несвежие пятна. У стены приткнулась тумбочка с вечно включенным в розетку китайским чайником. Шкаф во всю стену, с многочисленными полками. И совсем немного обуви.
У противоположной стены - рабочее место Ашота. Как раз возле окна на поселковую улицу. На подоконнике - курительная трубка - подарок друзей.
Хлопнула входная дверь. За стеной спорили:
- Не получится ничего!
- Боишься!
- Я?! Никогда!
Сапожник вышел навстречу.
- А, Дима-джан, здравствуй, дорогой! Давно не заходил. Говорят, в город переехал. Как жена, как дети?
- Спасибо, Ашот. Все хорошо. Все живы-здоровы. Я за туфлями.
Затаив дыхание, Дмитрий протянул квитанцию. Ни один мускул не дрогнул на смуглом лице сапожника, когда он увидел дату.
- Хорошо, дорогой, посмотрю. - Ашот вышел в соседнюю комнату.
Как рачительный хозяин, Ашот никогда не выкидывал сделанную работу. Невостребованная в течении года пара обуви попадала в коробку. Сбоку писался номер. Коробка отправлялась на полку. На второй год - на полку повыше. Пять и более лет - антресоли.
Коробка с туфлями нашлась на антресолях.
Белые туфли. Такую обувь девушки обычно покупают на свадьбу. Отлетевший каблук. Работа заняла полдня. Вполне современный фасон. Протереть, привести в нормальный вид - и хоть сейчас под венец. Не такие ценные, чтоб из-за них приезжать из города через пять лет.
Припомнив услышанный спор, Ашот улыбнулся в роскошную бороду. Пожал плечами. Некоторые мужчины остаются мальчишками даже через сто лет.
- Прости, Дима-джан. Совсем заработался. Не успел починить. Но зайди завтра. Завтра будут готовы.
© Косенко Данила Юрьевич
-
Произошло это довольно давно. В середине 90-х.
Была у моей жены знакомая. Скажем, Сара. Воспитывала маленького сына.
Жили они весьма скромно. Она с сыном, её мама, папа и собака-дворняжка по имени Джим обитали в двух комнатах хрущевки на окраине Москвы.
Случилось так, что умерла у знакомой мама, после чего сильно начал сдавать отец. Лечить его у нас отказывались (поздно). Но у Сары есть родственник "там", который работал в каком-то кибуце. И этот родственник выяснил, что кибуц готов принять единоверцев в родном Израиле, оплатить операцию и программу восстановления. При этом стоимость операции вроде как равнялась стоимости их хрущевки, а дальнейшее лечение и реабилитацию оплачивал кибуц при условии безвыездного присутствия переселенцев там аж два года...
Причём кибуц обеспечивал работу, садик и приличное жилье. Но никаких животных!
Запрет строжайший.
Подробности уже не вспомню, но общая картина такая, как описал (кстати оказалось правдой, за исключением мелких деталей).
После долгих и мучительных раздумий, Сара принимает решение ехать.
Собаке на тот момент уже лет пять. Ребёнок - ровесник пса, с рождения не отходит от Джима, и как сказать ему, что близится разлука, никто не знает.
Продают квартиру, имущество, начинают оформлять документы на выезд, оформляют сделку с этим кибуцем, то да сё. И думают, куда пристраивать собаку... А не получается: знакомые не могут, незнакомые не хотят. Приближается день отъезда, собаку пристроить некуда...
Решение - усыпить.
Буквально накануне усыпления, моя жена узнает об этом от рыдающей Сары и соглашается взять собаку.
В день отлета нам привозят Джима. Я впервые его увидел: это была такая вариация джек-рассела с терьером, бабка которого спуталась с мелким пинчером...
Небольшой короткошерстный песик с чёрными пятнами по бокам.
Когда за Сарой закрылась дверь, когда Джим понял, что его оставили, что поводок отдали ДРУГИМ, он взбесился.
Он не лаял, он орал, запрокинув голову. Он бросался на дверь, иногда отбегая к своему одеялу.
Пес лёг у двери и скулил, выл, лаял, опять скулил.
На нас он не обращал никакого внимания. Ночью он начал плакать. Почти как ребёнок.
Утром, надев ошейник, я вывел его гулять. Он не сделал никаких дел - он рвался с поводка, как будто знал, куда уехала хозяйка. Мне надоело его одергивать и мы дошли с ним от Ковалевской до Дубнинской. Он так рвал ошейник, что задохнулся и лёг на асфальт.
Я взял его на руки и понес домой. Он скулил и забывшись, уткнулся мне в руку. И вдруг понял, что рука - чужая. И ещё он каким-то своим собачим умом решил, что я - тот, кто во всем виноват: я отобрал его у хозяйки и держу насильно в этом проклятом Бескудниково. Он зарычал на меня. И рычал он с тех пор постоянно!
Потянулись мучительные для всех дни.
Он не ел наверное неделю или больше. Только пил, отбегая от двери и быстро вылакав миску, бежал обратно. Постоянно выл.
Каждый раз, когда он видел меня, он рычал, скалил зубы и пытался укусить. Угол входной двери превратился в белое пятно - вся обшивка была стерта его лапами.
Я продолжал с ним гулять, но никакой дружбы между нами не получалось - он быстро делал свои дела и постоянно рычал на меня. К жене относился, как к мебели. Других людей он не замечал вовсе. Каждый день он сидел перед дверью, смотрел на ручку и выл несколько часов, переставая только тогда, когда я ругался. Тогда он рыча, уходил на свое одеяло, заворачивался в него и плакал.
Похудел. Потом кое как начал есть (почему-то по ночам). И все время скулил.
Однажды он убежал. Видимо он планировал это некоторое время, потом выдернул похудевшую морду из ошейника и унесся в темноту. Шёл дождь и я страшно промок, пока бежал за ним. Я уже думал, что все - пёс пропал, но тут увидел его.
Мокрый Джим сидел у обочины Дмитровского шоссе и смотрел на машины. Я подошёл, он позволил нацепить ошейник, я для приличия немного его поругал, потом сел на остановке и рассказал ему все: как его предали, почему так случилось, и что вариантов у него не много.
Мне показалось, он понял. Больше с поводка он не убегал и не рвался. Но рычать на меня не переставал. Как и не переставал верить, что если долго выть, скулить, плакать - дверь откроется и Хозяйка его заберёт.
Сара пару раз звонила, её отцу сделали операцию, он восстанавливался, она работала, у них все нормально. Джим жил своей жизнью, не замечая никого, кроме меня - рычал и огрызался. Лежал на своём одеяле, вынюхивая в нем остатки воспоминаний.
Никакого смирения не было. Джим не признавал нас за хозяев и все время скулил (выть перестал). Не играл, не подходил, не общался. Он либо сидел у двери, либо лежал на своей подстилке-одеяле.
Примерно через год у Сары умирает отец. Вскоре она находит работу получше, берет кредит и расплачивается с кибуцем.
Снимает квартиру в приличном месте.
А надо сказать, что как и Джим тут - в далёком Израиле точно также скучал по нему сын Сары, изводя её похлеще, чем Джим нас.
И в один прекрасный день, Сара решает забрать Джима, договариваясь с хозяевами о собаке.
О, эта встреча:)
Мы не говорили ему ничего заранее, но он почувствовал что-то утром и как-то особенно печально сел у двери и сидел до вечера, пока не позвонили в дверь.
Дверь открыли. На пороге стоял родственник Сары с переноской в руке. Джим видел его несколько раз в той, другой жизни. Он его понюхал, вяло тявкнул, застыл на мгновение (наверное, сопоставляя запахи), и вдруг взорвался, как петарда. Он визжал. Он крутился, прыгал и носился по квартире. Скакал вокруг всех, кидался к своему одеялу, показывая нашей обалдевшей кошке, что "вот же! Я верил, я помню этот запах!", тут же бежал обратно.
Но подбегая ко мне, он яростно, со всей своей собачьей силы скалился и лаял. Лаял с отчаянной злобой, готовый сожрать меня с потрохами. Он не успокоился, продолжал бегать, лаять, зубами притащил свою подстилку в коридор, лизнул кошку и вскоре уехал в переноске, цапнув меня за руку на прощанье.
Встреча в Израиле, по словам Сары, была фантастической - Джим чуть не помер от радости, а её ребёнок плакал так, что она испугалась. Впрочем, плакали там все.
Прошло время. Сара лет через десять вернулась в Москву. Мы особо не общались. Но вдруг, году в 2010-м мы пересеклись недалеко от её нового дома, зашли к ней в гости.
В коридоре, в большой корзине лежал Джим.
Это был совсем старый, седой пёс.
Слепой и глухой, он лежал в памперсе - ходить уже не мог. Существовал только на уколах. Сара сказала, что осталось ему несколько дней, но усыпить его руки не поднимаются - колят обезболивающее и что-то для поддержания жизни. Джим почти не реагировал уже ни на что. Он только лизал ей руку, когда она за ним ухаживала.
Я подошёл к нему поближе. Сел молча и погладил его по лапе.
И знаете что? Джим оскалился, зарычал и неожиданно резво выгнулся к моей руке. Но не укусил, а впервые лизнул её.
Через неделю он умер, оставив нам забавное напоминание о том, что если верить и надеяться, то скорее всего, все получится:)
Freakpower (С)
-
Девять жизней Мурки
Мурка лежала на коленях молодой хозяйки. Та, сидя в наушниках за компьютером, что-то быстро набирала на клавиатуре. Внезапно, выгнувшись дугой, кошка прыгнула на пол, поцарапав при этом девушку.
- Ай, Мурка, ты чего, - потирая колено, где краснела большая царапина, хозяйка поморщилась, - столько лет тебе, а так и не научилась прятать когти.
Не обращая внимания на возмущения, кошка немигающим взглядом смотрела на стену:
- Ты не заблудилась? Зачем пришла?
От стены отделилась фигура, одетая в темный плащ. Голова и лицо были прикрыты капюшоном.
- Не заблудилась, пришла предупредить. Скоро за ней приду, - глухо прозвучал голос гостьи и её палец указал на молодую хозяйку. Вздрогнув, девушка повела плечами.
Кошка моргнула:
- Как за ней? Она же ещё молодая.
Фигура засмеялась:
- Какой глупый вопрос, как будто я забираю только стариков. Теряешь хватку? Меня почуяла, а запах болезни у Хозяйки - нет?
Кошка повела носом:
- Ничего не слышу.
И тут в её обоняние врезался плохой запах. Она пошла на него. Запах крови. Запах смертельной болезни шёл от царапины.
- Почуяла? Поздновато, стареешь, видимо, - гостья прошла по комнате и встала сзади девушки, делая вид, что замахивается косой.
Мурка ощетинилась:
- Шшшшш, не подходи к ней!
Глухо засмеявшись, темная фигура подняла руки:
- Ну, пошутить уже нельзя. Ей осталось месяца три. Я, собственно, пришла тебя предупредить по старой памяти. Помню, ты её любишь, попрощаешься с ней. Спасти-то уже не сможешь...
Мурка задумчиво посмотрела на Смерть ( вы ведь, уважаемый читатель, уже догадались, кем была гостья?):
- Почему не смогу?
Смерть глянула на кошку с удивлением:
- Ты потратила восемь жизней уже, осталась последняя...твоя.
Пятнадцатилетняя кошка с болью посмотрела на молодую хозяйку:
- Я всё помню...
Через пару минут Смерть тихо исчезла, оставив Мурку с её знанием о скорой смерти девушки, которая ни о чём не подозревая, била с возмущением по клавиатуре.
Пятнадцать лет назад.
- Мама, кис-кис, бедная, - коверкая слова, трехлетняя малышка бежала к маме. А в руках она держала маленького грязного котёнка. Женщина поохала, но не решилась выбросить блохастика.
Так Мурка обрела семью.
Её искупали, обработали от блох и иногда выпускали гулять с маленькой девочкой.
Через год, к ним в первый раз пришла Смерть. Хозяин, отец маленькой девочки, попал в серьезную аварию, чтобы его не забрала гостья, Мурка отдала свою первую жизнь из девяти. Через пару лет, должен был родиться мертвым брат маленькой девочки, тогда Смерть потребовала две жизни. Безропотно кошка отдала их. Так, за пятнадцать лет, Мурка ещё несколько раз обменивала свои жизни на жизнь любимых хозяев.
И вот. На старости лет она должна видеть, как умирает её самая любимая девочка.
Через несколько дней на семью обрушилось горе. Старшая дочь оказалась больна. Пришли плохие анализы на кровь после медосмотра. Люди ходили хмурые, Мурка, как могла утешала их. На её глазах умирала её хозяйка.
- Нет, слышишь, нет! - как-то ночью, мяукнув в темноту, кошка пришла на грудь больной.
- Мурка, Мурочка, - ласково погладив любимицу, девушка прошептала во сне.
Кошка свернулась клубком, замурлыкав, она была уверена, что сделала правильный выбор. Неделю она не отходила от молодой хозяйки. А через две пришли повторные анализы, полностью опровергнув смертельную болезнь.
- Я как-то не ожидала прийти сюда так быстро. Ты зачем это сделала?
- А зачем мне жизнь без неё? - отвечая на вопрос Смерти, еле держась на лапах, Мурка счастливо улыбалась.
- Ты знаешь...мне иногда кажется...что весь мир ваш держится на таких, как вы.
- Каких? - прошептала кошка, последний раз вздохнув.
- Любящих, - осторожно взяв маленькую душу Мурки, Смерть тихо ушла из квартиры.
Пять лет спустя.
- Мама, мама, кися! - трехлетний малыш бежал к молодой женщине, держа в руках блохастого котёнка.
Улыбнувшись, она взяла животное в руки:
- И кто же ты у нас? Мурка или Мурчик?
И прижала к себе мурчащий комочек, с тоской вспоминая свою любимицу...
© Елена Коновалова
-
Посылочка с того света...
У подруги собачка умерла возрастная. Со щеночка вынянченная. Любимая. Половина сердца, считай, умерла, и подруга моя от горя слегла: заболела так, что помирать собралась. А дети ее в шоке, конечно. Матери хуже и хуже, а чем помочь? Врачи только руками разводят, мол она сама себя изводит... А та реально отходит! Лежит, в стенку уставилась, не ест и даже уже не встаёт
Вот тогда-то дочь подруги и пошла на то место под берёзой в саду, где пёсу схоронили, расплакалась, разговорилась с собакой, как с живой, и давай её упрекать: что ж ты делаешь? Как мы тебя любили! Мама ещё такая молодая - жить да жить... Как же мы без неё? Не забирай ее с собою, будь человеком!.. А сама плачет, урыдалась вся. Вечером мне все рассказывает по телефону и говорит, что раз уж сама пошла к собаке на могилу с уговорами, то и у неё тоже крыша едет. Ну, а что я?
Дежурные фразы сочувствия... Что ж мы можем ещё сделать?
Через несколько дней чуть свет - дочери звонок в дверь. Кто там? Мама - собственной персоной: бодрая, деловая, весёлая, помирать вдруг раздумала...
Так, говорит, дети, сегодня ночью ко мне во сне приходила Эвочка. Сказала, что она к нам возвращается.Сказала, что через месяц нужно каждое воскресенье ездить на птичий рынок и искать женщину со щенками. Женщину зовут Эмма, а ее суку - Эва. Порода? Не сказала. Главное: хозяйка Эмма, а сука - как нашу звали, такая же кличка...
Вывалила моя подруга детям все это, переоделась, собралась, и понеслась по делам, как-будто и не болела, и суицидом не увлекалась... Дети снова в шоке! Дочь звонит мне: помогите мать уговорить психиатру показаться... у неё явно крыша поехала: умершая собака во сне ЦУ раздаёт... А я уж к тому времени всю историю про сон из первых рук услышала, подругу своими глазами вижу - живую и здоровую, слава тебе господи! Ну, и говорю девчонке: вам не угодишь! Умирает мать - плохо. Носится как шувей - опять нехорошо. Уже определитесь! Нормальная твоя мать, угомонись! Не дурнее, чем всю жизнь была...
А дальше, как месяц пролетел, каждое воскресенье подруга с утра и до ночи на десять рядов базар обходит. Когда одна, когда со мною, когда с дочерью... Нет этого сочетания Эмма/Эва, хоть ты стреляйся ... Опять раскисать начала, а я ей: чё ты раньше времени?.. тебе ж особа русским языком сказала: ждать! Думаешь, так легко с того света вернуться?..
... В тот день пошли мы с ней на последний круг, под конец базара. Все те же самые стоят, а время обеда уже давно прошло ... Я подругу за шкварник и затащила в кафе. Сели, я в меню воткнулась. Глаза поднимаю, а подруга мне за спину смотрит и в лице меняется. Господи, привидение что ли увидела? Глянь, а позади меня на стене объявление приклеено: предварительная запись на щенков Эвы-Эриты-и ещё две строчки имён всяких через чёрточку. А ниже телефон и имя - Эмма. Нас как подкинуло. Какой там обед? Звоним туда сразу: Эмма? Отвечает: Эмма. - А собака Эва? Точно. А щенки уже есть? Нет, говорит, уже всех продали.
Тут у подруги реально начинается истерика:
Как продали? А я? Там была моя... мне моя собака во сне сказала... мой щенок... с того света ... И рыдать в голос.
Я перепугалась, трубку выхватила. Говорю: извините, не обращайте внимания: у нас тут мистическая история, а в объявлении имена - ваше и собаки вашей - совпали как во сне..., а собака в больнице приснилась и сказала ...
Ну, вы поняли - я тоже внесла ясность! Переговорщик, блин.
А трубка помолчала, а потом вдруг говорит: пишите адрес, приезжайте. Есть один щеночек. Себе оставили...
Господи! Не чуя под собою ног, прыгнули в машину и несёмся по адресу. Нашли. Зашли. Стоит дама полтора метра в высоту и в ширину тех же полтора - квадратно- гнездовая такая тётка!, на шее цепь золотая, шириной в три пальца, в парике и темных очках. Ага, в квартире. Ни здрасьте тебе, ни других реверансов. Молча ткнула пальцем в сторону комнаты. В комнате стоял стол и стулья. Мы сели.
... и тут начался допрос с пристрастием: кто такие, откуда, зачем? Тётка вокруг нас кругами носится и орет: Правду говорите! Я знаю, кто вас подослал!
Я уже начала потихоньку поглядывать в сторону входной двери, когда тётка, заметив мой взгляд, рявкнула слово, и из соседней комнаты вышла огромная собака и молча легла поперёк дверного проема в коридор. Я поняла, что живыми нам отсюда не выйти...
И вот когда в сотый раз в мельчайших подробностях мы, каждая по очереди пересказали всю историю, включая сон, и с топографической точностью описали птичий рынок изнутри, квадратная хозяйка встала, сделала одно движение, и огромная собака также молча ушла, как мне показалось, с некоторым разочарованием.
Вторым движением тётка достала бутылку коньяка из бара, налила нам по рюмке, плеснула полстакана себе и сказала, что хоть она не верит ни в бога, ни в черта, но другого объяснения этому нет
Короче: хозяйская Эва оказалась пёса жутко дорогих кровей, которых на весь мир по пальцам можно пересчитать. Сводится всегда только с одним кобелем, у которого в родословной все короли, принцы крови и ниже герцога даже челяди нет никого.
Специально за кучу денег этого пса привозят к ней из ... и всегда все в идеале! Щенки все как на подбор, стоит каждый целого состояния, все бэсты забэбэсты, запись за год вперёд ... И вот, как положено, три месяца назад собака ощенилась, и ..?
Та- даам: среди всех тёмных щенков вдруг оказалась одна белая девка. Это как? Это невозможно! Никак! Наука опровергает!
С их кровями не может быть белого цвета нигде, даже если их наизнанку вывернуть...
Что делать? Если кто-нибудь узнает, что такое произошло, собаку лишат всех званий и исключат из разведения, щенков её прошлых тоже. Решили молчать. Но что же делать с этой белой?
Тётка снова махнула полстакана конька, как я сорок капель корвалола, и покаялась: хотела усыпить, даже доверенного ветеринара вызвала... Да только ночью снится мне сон:
иду я по пустой улице, на которую выходят много дверей. И все они закрыты. Вдруг одна открывается и и в проёме стоит собака - не моя, не знаю такую. Посмотрела на меня, зубы страшно оскалила и исчезла, а с этого места ко мне на дорогу выпрыгнул белый щенок, а во рту мячик. Щенок мячик передо мною положил, сел и смотрит на меня серьёзно, по-взрослому. В этот момент та дверь захлопнулась, да так громко, что я и проснулась...
Утро уже. Целый день из головы сон не идёт. А сама жду, должен вот-вот коновал приехать. А тут дверь из соседней комнаты открывается и шлепает ко мне это белобрысое чудо, хвостиком виляет, мячик во рту несет, кладёт прямо передо мною, садится и смотрит мне в глаза. Один в один как во сне. И взгляд такой же - не щенячий. Меня мороз по коже продрал, аж заколотило всю, молитву никакую вспомнить не могу, а сердце из груди чуть не выскочит...
Схватила я щенка, унесла в дальнюю комнату. Ну, думаю, будь, что будет. Чувствую, нельзя щенка усыплять.
Не зря та чужая собака во сне зубы скалила. Веринару заплатила за ложный вызов, что- то наплела, благо, про усыпление предварительно разговора не было.
Ну, думаю, ладно, завтра утром решу.
А тут под вечер ваш звонок... Ну, а как эта - кивок в сторону подруги- рыдать начала, что ей щенок должен достаться, да про сон, да про собаку свою умершую...
Стало мне ясно, - здесь голос хозяйки обрушился на нас как Ниагарский водопад - Ясно мне стало, что это из-за вас мне там (пальцем в небо!) брак в мою красавицу засунули.
Женщина резким движением плеснула себе ещё коньяк и рявкнула:
- Щенка вы сейчас забираете и про меня навсегда забываете.
Тем более, что я через несколько дней уезжаю с собакой и сюда уже точно не вернусь.
Все, что я вам рассказала, считайте вашим ночным бредом про вашу умершую собаку. Тётка шарахнула кулаком по столу и заорала:
Знакомится будете?
Или просто заберёте свою посылочку с того света?
Она махом вылила в себя оставшийся коньяк и выскочила в другую комнату.
Мы с подругой ошарашено
переглянулись. Теперь я знаю, как выглядят волосы, вставшие дыбом. Услышанное не лезло ни в какие ворота, но с точки зрения сна подруги - все было вполне логично, особенно цвет щенка Уж это была гарантия, что его никому не продадут и даже не покажут, кроме нас...
В эту минуту в комнату вошёл щенок - абсолютно белый, что, действительно, для этой породы просто невероятно. Щенок стоял перед нами на пороге комнаты и какое-то время внимательно рассматривал нас обеих, переводя взгляд с одной на другую, потом смело двинулся в сторону подруги и улегся у ее ног. Подруга растерянно смотрела на щенка, в котором не было даже отдаленного сходства с ее умершей собакой, потом подняла глаза на меня и робко улыбнулась...
Вышла хозяйка с коробкой, помещённой в сумку. Посмотрела на щенка, на подругу, выругалась под нос, но аккуратно посадила малышку в коробку с уже сделанными дырками по бокам, молча вручила сумку с коробкой подруге и жестом показала на дверь. Подруга попыталась поблагодарить, на что хозяйка издала такой рык, что мы кубарём выкатились из квартиры, и дверь за нами с грохотом захлопнулась...
Сели в машину, едем, а коробка открылась, щенулька вылезла и давай скулить, да так громко! Аж плачет, аж слёзки капают! Типа обидно ей, что ее не узнали. Тут и подруга как схватит ее в охапку и давай ее целовать тоже плакать. Я машину остановила, потому как с таким количеством слез ехать опасно, а эти две дурочки уже смеются, вернее, подруга смеётся и плачет одновременно, а белая щенулька невероятной породы ей слезы языком вытирает. Ну, что, говорю, девушки, встретились? А ты мне не верила, что они всегда возвращаются к тем, кого любят..
-
:ba: :ba: :ba:
Скажи, а ты меня сегодня любишь?"
- спросила громко девушка в маршрутке,
и пуговицу пальцем теребила,
на кожаной своей, осенней куртке.
Ей кто-то там ответил в телефоне,
она тихонько стала хохотать:
"Вчера - это вчера, ты что не понял?
А мне сегодня это нужно знать!"
Напротив тихо женщина вздохнула,
уж год как бросил муж..и ждать нет сил.
Слезу с щеки тихонечко смахнула:
"Эх, если бы и он вот так спросил."
А рядом с ней мальчишка лет пяти
ладошку папы очень сильно сжал:
"Пап, ну..а ты меня сегодня любишь?"
Отец..вдруг улыбнувшись, приобнял.
"Конечно любит! - бабушка сказала,-
смотри..как смотрит..ты ж его награда,
ты счастье его в каждом новом дне,
и даже сомневаться в том не надо."
Улыбка у мальчишки стала шире
и он спросил:"а кто-то любит Вас?"
"Не знаю, я живу в пустой квартире,
одна наверно встречу смертный час.
Есть дети, внуки, правнуки..так вышло,
что им уже давно не до меня.
(в маршрутке тишина на миг повисла)
Но, нужно жить..другого не виня!
Мне главное, чтоб жили они в счастье,
здоровы были и чтоб все в порядке.
И чтоб хоть раз в три месяца звонили,
я жду их, покупаю шоколадки.
Молится буду каждый день, за каждого!
Для них всегда горит мой свет в окне.
Ведь это важно..это очень важно,
когда есть тот, кто любит в каждом дне."
"А вот меня и незачто любить!
- сказал мужчина, - я тупой баран!
Не смог я счастье вовремя ценить,
и в том, что я один..виновен сам."
"Ты не баран, - вдруг кто-то прокричал,
- бараны не сумеют позвонить.
Ты..раз хоть ее номер набирал?
Сказал?..что любишь?..попросил простить?"
Мужчина лишь вздохнул, махнув рукой,
и номер прям по памяти набрал:
- Скажи, а ты меня сегодня любишь?
- Люблю..еще сильнее, чтоб ты знал!
Его глаза наполнились слезами:
"Нельзя мужчине плакать..некрасиво.
Но..если бы вы только понимали!
Как рад ее я слышать!..всем спасибо!"
"Скажи, а ты меня сегодня любишь?"
- набрал вслух смс-ку парень в куртке.
Ответ он всей маршрутке прочитал:
"Люблю..24 часа в сутки!"
- А ты, сынок?! Ты, хоть чуток-то любишь?
(старик спросил мужчину у окошка.)
- Люблю бать, я к тебе пять суток ехал!
Чтоб рядышком побыть с тобой немножко!
-------------------------------------------------
Напомните же близким и родным,
что мыслями и сердцем рядом будете.
Согрейте их признанием простым,
что и сегодня вы их очень любите!
Наталья Задорожная
-
Моё счастье :ba:
- Моё счастье! - выкрикнула девочка 37-ой раз подряд. Я 37-ой раз подряд пожалел, что согласился подвезти эту парочку, замученную женщину с очаровательной дочкой.
Сначала всё было культурно, мамаша поблагодарила меня и уселась на заднее сидение. Дочку, девчушку лет пяти-шести с забавно торчащими кудряшками, она усадила на колени. Минуты три ехали молча, а потом девочка ни с того ни с сего завизжала на весь салон: «Моё счастье!»
Я так и подпрыгнул в кресле, чуть башкой об крышу не треснулся. Женщина зашикала на дочку, виновато поглядывая на меня. Девочка внимательно рассматривала проезжающие мимо машины, до слов матери ей не было никакого дела.
Она выкрикивала это «моё счастье» всю дорогу, мать её ругала вполголоса, извинялась передо мной. Всё это невероятно раздражало. Я для себя решил никогда больше не подвозить незнакомых маленьких детей.
После 37-го «моего счастья» я не выдержал, поинтересовался, что такое с ребёнком.
-Ой, извините! Ничего не могу с ней поделать! Как только увидит двойные цифры в номере машины, так кричит. Она их специально высматривает, – женщина погладила дочку по растрёпанным кудряшкам, – игра такая. Она говорит, что если успеешь сказать «моё счастье» пока видишь две одинаковые цифры в номере проезжающей мимо машины, то можно желание загадывать и оно сбудется.
Я усмехнулся, какой только ерунды дети не придумают.
Мамаша пожала плечами, покосилась на девочку.
-Она вбила себе в голову, что если соберёт много таких «моих счастий», то сможет загадать какое-то одно большое желание вместо множества маленьких. Второй день уже собирает. Вы разве в детстве так не играли?
Я не успел ответить, девочка завопила: «Моё счастье!» В 38-ой раз.
Я вздрогнул и машинально развернулся, чтобы тоже что-нибудь заорать. Машину толкнуло, из-под колёс с визгом выскочила рыжая дворняга. Я ударил по тормозам.
Собака лежала под капотом и не шевелилась, даже не дышала, насколько я мог разглядеть. К горлу подступил ком, я очень люблю собак.
-Стой! Ты куда? Стой! – закричала женщина, выбираясь из машины.
Девочка подбежала к мёртвой собаке, присела на корточки, заплакала тихо:
-Не умирай собачка! Ты только не умирай!
Мать пробовала увести ребёнка, но девочка отмахнулась и продолжала говорить:
-Все «мои счастья» пусть исполнятся! Не умирай собачка! Два раза по сто и ещё сорок три! Только не умирай!
Женщина тоже заплакала, я бы и сам заплакал, если честно. Подхватил девочку под мышки, поднял и повёл к машине, говорил какую-то утешительную ерунду, а сам думал, что делать с собакой. Не оставлять же на дороге, и хоронить тоже глупо, да и лопаты у меня нет.
Когда я захлопнул дверцу, девочка вдруг улыбнулась и ткнула пальчиком в сторону. Там рыжая дворняга, бодро виляя хвостом, бежала по обочине. Я не поверил глазам, обошёл машину, но под капотом никаких собак не было, ни живых, ни мёртвых. Мамаша ахнула, а девочка засмеялась и в ладошки захлопала.
Я, как взрослый человек, не могу поверить, что собака ожила по желанию девочки. Скорее всего, дворняга и не умирала, а просто была в обмороке или что-то вроде того.
Поверить не могу, но шёпотом говорю «моё счастье» каждый раз, когда вижу одинаковые цифры в номере проезжающей машины.
Вдруг сработает… Уже 386 «моих счастий» собрал.????
© Из сети, автор неизвестен
-
Это случилось накануне Нового года, несколько лет назад. Подходит ко мне однокурсница Наташка и говорит: «Есть костюмы Деда Мороза и Снегурочки. Хочу объявление дать, что на дом ходим платно. Ты в доле? Заработаем!»
Конечно, согласился. Деньги нужны были, а роль сыграть – раз плюнуть, мы с Наташкой в КВНе постоянно участвовали.
Скреативили объявление, дали в газету и бегущую строку. Звонить нам стали почти сразу, так что дело пошло. Дети были разные, и славные ребята, и нытики-зануды. Одного пацана запомнил – он с порога спросил: «Дед Мороз и Снегурочка, значит? И сколько вам мой папа заплатил?»
Короче, опыт интересный.
И вот, до праздника оставалось дня четыре, тут звонит мне знакомая: «Олежка, выручай! Мы тут собрали подарки для детей из местной больницы – они же без утренников остаются, а Деда Мороза у нас нет! Сможешь поработать бесплатно?» Ну, я подумал – дело хорошее, согласился. Тем более, довезти до больницы пообещали.
Еще дома нарядился, бороду приладил, пошел. Настроение хорошее, такой подъем, что не за деньги иду работать, а просто так, чувствую – все могу. Мне даже соседка Тамара в подъезде улыбнулась, а она после того, два года назад как потеряла сына все время грустная ходила.
И вот, мы на месте. Нас собрали в холле, посреди – елка, гирлянды зажгли. Праздник замечательный получился! Дети веселятся, в ладоши хлопают, песни поют, стихи читают. Потом подарки дарить стал – такое у всех счастье. Рожицы довольные, кругом улыбки… И вдруг вижу – пацан лет шести в углу сидит, не играет, подпер руками подбородок, на нас смотрит, а в тёмных глазах – тоска.
Подошел к врачу, спрашиваю: «Кто это и что с ним?» «Марк, - отвечает врач. - Сирота он. Дорожно-транспортное. Ехали с отцом и матерью в машине, перевернулись. Родных больше нет, сейчас в детдом пристраиваем…»
Меня будто наотмашь ударили. Ощущения счастья как не бывало.
Конечно, можно было бы довести программу до конца, уйти и забыть обо всем, но я так не мог. Взял подарок и на подгибающихся ногах пошел к мальчику.
- Привет, Марик! С Новым годом, с новым счастьем!
Он поднял на меня тяжелый взгляд.
- Ты же не настоящий Дед Мороз, так?
Я пожал плечами:
- А это смотря во что ты веришь. Я-то в себе уверен. Но ты можешь проверить. Какой подарок хочешь на Новый год? Если выполню – значит, настоящий.
(Тут я мысленно зажмурился, потому что представил, куда уйдет мой новогодний бюджет и где занимать, если парень захочет, к примеру, айфон. Но остановиться я уже не мог)
А Марик усмехнулся невесело и сказал:
- Ну хорошо, давай попробуем.
Я присел рядом.
- Загадывай!
Мальчишка распахнул глазища и вдруг жарко зашептал:
- Если бы я был глупым, попросил бы, чтобы мама с папой вернулись. Но я не дурак, все понимаю. Поэтому, если ты настоящий Дед Мороз, сделай, чтобы меня в детдом не забрали! Сможешь?
И вот тут я понял, что облажался.
Как довел программу – не помню, всё будто в тумане. Вернулся домой, но ничего делать не мог: перед глазами стоял взгляд Марика – полный тоски и надежды. Я даже стал прикидывать, не забрать ли мальчика себе. Но кто бы отдал ребенка студенту без постоянного заработка? Всю ночь проворочался, размышляя. А под утро меня осенило!
И уже в восемь утра в костюме Деда Мороза я стучался к соседке Тамаре.
Я не знаю, как они там договорились – говорят, сам главврач подключил знакомых, но уже 31 декабря я встретил Марика и Тамару у нашего подъезда. Сияющая соседка представила мне пацана и сказала, что он – ее гость в новогоднюю ночь. Марик не выглядел таким же счастливым, скорее недоумевающим, но прежней беспредельной тоски у него в глазах я не заметил.
А когда праздники закончились, и наступил январь-февраль, мальчик переехал к нам в дом насовсем – Тамара взяла его под опеку.
Прошёл год, и вот Наташка снова позвала меня дедморозить. Я не мог упустить такой случай и в предновогодний вечер нагрянул в гости к Тамаре. А когда Марик открыл дверь, подмигнул ему и громогласно вопросил: «Ну что, настоящий?»
- Настоящий! – шепнул он и обнял меня за ноги.
И в этот момент я действительно почувствовал себя Дедом Морозом. Настоящим волшебником.
-
Кoгдa мoи дeти были мaлeнькими, вышли мы в oднy из зим лeпить cнeгoвикa. Кpacивый cнeгoвик пoлyчилcя, pacкpacили мы eгo кpacкaми, нapядили в cтapый шapф c нeнyжными вapeжкaми. Кoгдa дeти дoвoльныe пoшли дoмoй, мнe пpишлocь зaдepжaтьcя нa yлицe и лицeзpeть тaкyю кapтинy: к нaшeмy cнeгoвикy пoдoшeл пapнишкa 9 лeт и cтaл кpyшить eгo. И тaк мнe cтaлo пoгaнo, кpoвь в гoлoвy yдapилa, что я, пoдoйдя к этoмy peбёнкy, и paзвepнyв eгo к ceбe, cкaзaлa: "Лoмaeшь, пoтoмy чтo caм нe мoжeшь лeпить?" Пoтoм, oтcтyпив нa шaг нaзaд и кpитичecки пocмoтpeв нa мaльчикa, дoбaвилa: "Нy кoнeчнo нe мoжeшь, ты жe eщё мaлeнький". Оx, кaк вcпыxнyли eгo глaзa. "Я нe мoгy?! Дa я даже лучше!"
"Нe-a, нe мoжeшь, нe мoжeшь!" - cтaлa кpивлятьcя я и пoд кoнeц пpocтo cтaлa cмeятьcя. И знaeтe чтo? Он cтaл лeпить. Слeпил пepвый бoльшoй кoм (ocнoвaниe), пoтoм втopoй, a кoгдa cлeпил гoлoвy и yшёл иcкaть пaлки для pyк, я cлoмaлa cнeгoвикy гoлoвy.
Кoгдa пaцaн вepнyлcя и yвидeл, чтo пoкpивившийcя cнeгoвик cтoит бeзгoлoвый, eгo гyбы зaдpoжaли, a глaзa cтaли нaпoлнятьcя cлeзaми. "Плoxo, кoгдa ктo-тo лoмaeт чeй-тo тpyд, пpaвдa?" - cпpocилa eгo я. А oн cтoял тaкoй вecь пoникший, oпycтив гoлoвy. И тoгдa мы cтaли лeпить. Bмecтe. Пoдpoвняли тyлoвищe, cлeпили нoвyю гoлoвёшкy. Я внoвь cбeгaлa зa aквapeлью. И нoвый cнeгoвик зacиял яpкими кpacкaми. Пoтoм этoт мaльчик пoдoшeл к нaшeмy cлoмaннoмy cнeгoвикy и мoлчa cтaл выpaвнивaть пoмятыe бoкa и лeпить нoвыe чacти. "Пycть oни бyдyт дpyзьями" - пoлyвoпpocитeльнo cкaзaл oн, a я кивнyлa.
B тoт вeчep эти двa cнeгoвикa cтaли яpким пятнoм в нaшeм двope, cимвoлизиpyя для мeня мaлeнькyю пoбeдy.
-
В давние-предавние времена, когда дети не только не переписывались с родителями в фейсбуке и не обменивались СМС-ками, но и интернета с мобильными телефонами еще не было в природе, в газете была напечатана заметка.
Там рассказывалось вот о чем.
Взрослый школьник написал родителям, доставшим его, записку: «Оставьте меня в покое!».
Тогда дети тоже умели быть невежливыми и невоспитанными, если хотели.
Наутро он обнаружил чисто вымытую посуду, в раковине после вчерашнего ужина осталась только одна немытая тарелка – его.
В холодильнике не стоял заранее приготовленный для него обед.
На столе не лежали деньги на школьный завтрак.
На пиджаке не была пришита пуговица. А рядом с пиджаком не лежали чистые носки и трусы.
Со стены возле телефона исчез листок бумаги, куда мама записывала номера всех, кому сын должен перезвонить.
Вечером родители вернулись поздно (они ходили в кино без него), поужинали, честно оставив часть ужина на сковороде.
Никто не поинтересовался, какие у сына отметки в дневнике и что ему задано на завтра. И никто не сказал ему, чтоб он не ходил босиком по полу, он сам довольно быстро понял, что пол холодный, и что надо надеть тапочки.
От него не спрятали телевизор, и он смотрел его вместе со всеми, и на его вопросы вежливо отвечали – его никто не игнорировал и не бойкотировал, просто родители обсуждали увиденное сугубо между собой.
Он надел куртку и вышел на улицу – его не спросили, куда он идет.
Оказалось, что это довольно скучно – выходить на улицу, когда там уже нет сверстников, и когда родители не запрещают, поэтому он скоро вернулся.
На кресле-кровати не была застелена постель.
Родители укладывались спать. Он вежливо напомнил им про деньги на завтрак.
Утром он встал, в раковине лежала одна невымытая тарелка – его. Но деньги на завтрак лежали на столе. Всё остальное было как вчера.
Уходя в школу, он написал записку: «Пожалуйста, извините меня, и не оставляйте меня в покое!».
Ничего военного с ним не случилось – он сам нашел и носки, и трусы, и помыл тарелку, и пришил пуговицу, и сделал уроки.
Это был взрослый мальчик.
Просто он однажды понял, наконец, что родители его не «достают».
Они о нем заботятся.
Natella Yakimov
-
Татьянин день Всех Танечек поздравляю с сегодняшним праздником :ax:!
Татьяна открыла глаза в полной тишине. Сквозь занавешенные морозом стекла тускло пробивался рассвет. Опять раньше будильника, - лениво потянулась и села в кровати.
- Аркашка, на работу! – крикнула она громко, выполняя привычный ритуал, корректируемый временем. Раньше она кричала: «В школу!»
- Ну ты, мать, совсем заработалась, - пробасил Аркадий, появившийся в дверях комнаты с надкушенным бутербродом в руке. – Сегодня ж суббота. И, кстати, с праздником тебя. Татьянин день сегодня, помнишь?
- Надо же, суббота, - хмыкнула Татьяна, забираясь под одеяло. – Выходной. Куда же ты в таком случае собрался с утра пораньше?
- У меня дел уйма. Документы другу завезу, Оксанке в роддом – вещички. В общем, я побежал…
- Оксане привет. Обнимаю, целую, - прокричала Татьяна вслед хлопнувшей двери. И задумалась.
Дома никого. На работу идти не надо. Значит можно поваляться немного в тишине. Такое у них редкость. Обычно с утра Оксанка с Аркашкой начинают спор с криками – кому первому в ванную, чья очередь мыть посуду.
- Ну что ж, с именинами тебя, Татьяна Петровна.
Спать расхотелось. Было уже совсем светло. Заныло сердце. Каким-то непостижимым образом именно 25 января в жизни Татьяны появлялся мужчина. За сорокапятилетнюю жизнь их было трое. Три значимые фигуры – три вехи, три периода.
ПЕРИОД ПЕРВЫЙ. ТАНЬКА
Марина Ивановна привела в класс рыженького вихрастого мальчишку, постоянно шмыгавшего носом.
- Знакомьтесь, дети. Сережа Иванов – ваш новый товарищ.
Колька тогда не смешно схохмил: «Иванов – без штанов». Все засмеялись. Танька тоже. Над Колькиными шуточками было принято смеяться до колик в животе.
- Садись, Сережа, на свободное место, вот, к Танюше Гординой.
Все еще смеясь, Танька поправила белоснежный фартук. Смущенно коротко взглянула на соседа и ахнула. Конечно, про себя. Так в ее жизни появился Сережа Иванов – обладатель золотых пушистых ресниц и бездонных зеленых глаз.
- Между прочим, Сережа Иванов до окончания школы ухлестывал за Галкой Зуевой, - заметила вслух Татьяна сама себе, удобнее устраиваясь в кровати. – А ты, дурочка, всю жизнь теперь замираешь, заметив где-нибудь зеленые глаза в золотом ореоле ресниц.
ПЕРИОД ВТОРОЙ. ТАТЬЯНА
Может быть, именно из-за него, Сережки Иванова, Танюша долго не замечала парней вокруг. Окончила школу, поступила в институт. Училась хорошо, легко. Лекции не прогуливала, на свидания не бегала. Дом – институт – библиотека. Раз в неделю – бассейн. Всегда одна. С кучей книжек.
- Гордячка! – называли ее на курсе. И, конечно, не из-за фамилии.
Той зимой однокурсники шумно готовились к празднованию дня студента. И она готовилась – к предстоящему семинару. В этот раз Татьяна несла в аудиторию столько дополнительной литературы, что не смогла удержать все в руках, когда ватага студентов, словно цунами, пронеслась мимо. Книжная куча рассыпалась по полу. Татьяна с культурным вздохом принялась приводить в порядок литературу и вдруг обнаружила, что не одна. Некая долговязая частица цунами – парень с параллельного курса – помогал собирать книги.
- Максим! – между прочим кивнул он ей. Она кивнула в ответ:
- Татьяна.
- Я знаю! – важно сказал он, протягивая девушке последнюю книгу, и исчез. А вечером, перед семинаром, Татьяна в каждой книжке обнаружила по красной полуизмученной
морозом розе. Так началась их дружба. Красные розы – получение диплома. Красные розы – свадьба. Красные розы – рождение Аркашки.
- Кому ты теперь даришь красные розы, Максим Сергеевич? – Татьяна равнодушно смотрела в потолок. Она уже давно не злится. Просто почти пятнадцать лет не позволяет никому преподносить ей розы. Любого цвета. И на свадьбе у Аркашки недавно были только белоснежные хризантемы.
ПЕРИОД ТРЕТИЙ. ТАТЬЯНА ПЕТРОВНА
После того как Максим навсегда ушел к Ленке, жизнь стремительно завертелась. Татьяне было некогда переживать и лить слезы. Надо было работать, крутиться, чтобы Аркашке хватало на конфеты, велосипед, абонемент в бассейн. А ей – на новые туфли. Хотя чаще всего вместо обновки приходилось оплачивать ежемесячные астрономические счета за коммунальные услуги.
Татьяне повезло. В период новой российской жизни, когда различные фирмы вырастали, как грибы после дождя, бывший однокурсник пригласил работать вместе с ним. Они попали в струю. Предприятие стало непоследним в городе. А Татьяна Петровна – деловой женщиной, в строгом костюме, с модной короткой стрижкой.
В очередной Татьянин день один из важных клиентов фирмы преподнес Татьяне букет. Кстати, тоже красные розы. А Татьяна, уже скорей по привычке, оборвала все цветы и бутоны и отправила в урну. Клиента это ошеломило и, как потом он признался Татьяне Петровне, впечатлило. Впечатлений хватило надолго. Можно сказать, до сих пор. По крайней мере, есть к кому обратиться в трудную минуту…
Телефонный звонок вырвал Татьяну из воспоминаний. Пришлось, наконец, покинуть уютную постель. Запахнув махровый халат, Татьяна взяла трубку.
- Мать! – обычный бас Аркашки сменился восторженным визгом. – Сын у меня. Сын родился. Ну, Оксанка!!!
И бросил трубку.
Татьяна счастливо рассмеялась. Предчувствия оправдались. Четвертый мужчина появился в ее жизни снова 25 января. И она уже знала, как будет называться четвертый период. Бабушка Таня.
Елена Черникова (с)
-
— Я убью её!!! — фельдшер картинно заламывал руки. — Кто у неё был передо мной? Я убью его за то, что он не убил её!
— Ну что ты шумишь? — диспетчер продолжил игру. — Молодая, красивая. В квартире. Или ты к бомжу хочешь? На улицу?
— Я хочу знать: сколько мы будем к ней ездить с её идиотской дистонией? Ну, ведь третий раз за день? А за неделю сколько? Достала уже!
— Сколько страховой компании нужно, столько и будем. Езжайте, молодой человек. Флаг вам в руки.
— Да клизму ей в… — фельдшер не договорил и махнул рукой.
— Куда? — водитель завёл машину и повернулся к фельдшеру.
— К ней, — обречённо вздохнул фельдшер.
Не уточняя адрес, водитель вырулил из ворот подстанции.
***
— Ну, что на сей раз? Руки холодеют? Или лицо онемело? Или по привычке уже? Ты скоро все рекорды наших бабок побьёшь! Делать, что ли, нечего? Посмотри на себя: две дочки, муж-работяга. Радуйся жизни! Что тебе неймётся? Зачем тебе скорая в таких количествах? Может, тебе "психов" пора вызывать? — закончив начатый с порога монолог, фельдшер сначала посмотрел на больную, а потом перевёл взгляд на её мужа.
— Пора, наверное, — муж удручённо кивнул головой. — Целыми днями истерит. Вроде и дел по дому полно, есть чем заняться. И дочки, опять же. И всё ей плохо. Только куда-нибудь отъеду — сразу в скорую звонить.
— Может, работать её отправить, а? А что? Дочки взрослые, младшую в детский сад, старшая и так в школе. Самостоятельная. Ты кто по профессии-то? Есть специальность?
— Да нет у меня никакой специальности, — заистерила больная. — И не надо на меня орать! И так на успокоительных сижу. Я восемь лет с детьми дома. Сначала одну родила, потом вторую. А ты? — она повернулась к мужу. — В квартире порядок, дети сыты, умыты. Сам тоже грязным и голодным не ходишь. Мало тебе?
— О-о-о!!! Началось, — муж схватился за голову. — Доктор! Ну, может, вы что-нибудь с ней сделаете!
— Сделаю. Ещё пару раз сюда приеду — я её усыплю. Точно говорю.
— Вы не врачи, — вступила в полемику больная. — Что за медицина у нас! Человек помощи просит, а ему нотации читают.
— Помощи, говоришь? Будет тебе помощь. Сделаешь, что я скажу? Всё как рукой снимет. Сделаешь? Тогда для начала сядь и помолчи пять минут.
Фельдшер вынул из кармана личный телефон.
— Алё! Лазарь! Брат! Ты администратора искал в медкабинет свой! Я нашёл. 28 лет. Детей двое... С ними муж на больничных посидит, если что, — муж утвердительно закивал головой. — Что? Ни хрена она не умеет. Лазарь! Ты христианин или нет? А то, что каждый христианин должен проявлять милосердие и заботу по отношении к ближнему своему. Нет. Это я не о ней. Это я о себе. Если я ещё раз к ней приеду, то грех убийства повиснет на тебе. Лазарь!.. За еду будет работать… Ну, давно бы так.
Фельдшер спрятал телефон в карман.
— Слушай сюда. Вот адрес. Завтра к 10 утра. Не придёшь — пеняй на себя. Если я ещё раз тут появлюсь — следующая бригада, которая к тебе приедет, будет или реанимационная, или психиатрическая. И они уже сами решат, кому ты будешь более интересна. Шучу. Будь здорова.
***
Больше с данного адреса вызовов скорой не поступало.
***
— Так ты говоришь, увели? — фельдшер внимательно слушал рассказ приятеля.
— Увели, — приятель горестно вздохнул. — Прям среди бела дня. Уж чего ей только не обещал. И кабинет отдельный, и график свободный. И зарплату ей прибавил… ("Ого! Чтобы Лазарь сам кому-то прибавил зарплату?" — подумал фельдшер). Ведь год всего отработала. Весь медперсонал на уши поставила. Такой порядок навела, что я сам боялся лишний раз пораньше домой свалить. Огонь девка. Клиенты за честь считали, если она сама их карточки вела.
— Так как же так вышло-то, что увели?
— Пришёл какой-то хмырь. Записался на обследование. Всё перепутал. И день, и время, и врача. Она ему четыре раза вежливо всё объяснила — не понял. Скандалить начал. Тогда она вышла из-за стойки, отвела его в сторонку и такого полкана спустила — мужик только бледнел и кивал в ответ. Самое простое, что я услышал, это то, что сначала к нему реанимация приедет, а потом психбригада. И что они между собой сами решат, кому из них он будет более интересен. Ну, вот. Мужик настолько проникся объяснением, что на следующий день вернулся и предложил ей место управляющего в своём бизнес-центре. И зарплату положил такую, что я сам бы пошёл туда работать.
— Вот горе-то, — фельдшер похлопал друга по плечу. — Ну, не грусти. Больных много. Мы тебе ещё администратора найдём.
***
На Новый год фельдшер получил почтовую открытку с видом на набережную Темзы и с пожеланиями всего самого наилучшего. В конце послания коротким дополнением сообщалось, что подарок для фельдшера уже доставлен в медкабинет его друга Лазаря по адресу…
© Дмитрий Беляков
-
— Я убью её!!! — фельдшер картинно заламывал руки. — Кто у неё был передо мной? Я убью его за то, что он не убил её!
— Ну что ты шумишь? — диспетчер продолжил игру. — Молодая, красивая. В квартире. Или ты к бомжу хочешь? На улицу?
— Я хочу знать: сколько мы будем к ней ездить с её идиотской дистонией? Ну, ведь третий раз за день? А за неделю сколько? Достала уже!
— Сколько страховой компании нужно, столько и будем. Езжайте, молодой человек. Флаг вам в руки.
— Да клизму ей в… — фельдшер не договорил и махнул рукой.
— Куда? — водитель завёл машину и повернулся к фельдшеру.
— К ней, — обречённо вздохнул фельдшер.
Не уточняя адрес, водитель вырулил из ворот подстанции.
***
— Ну, что на сей раз? Руки холодеют? Или лицо онемело? Или по привычке уже? Ты скоро все рекорды наших бабок побьёшь! Делать, что ли, нечего? Посмотри на себя: две дочки, муж-работяга. Радуйся жизни! Что тебе неймётся? Зачем тебе скорая в таких количествах? Может, тебе "психов" пора вызывать? — закончив начатый с порога монолог, фельдшер сначала посмотрел на больную, а потом перевёл взгляд на её мужа.
— Пора, наверное, — муж удручённо кивнул головой. — Целыми днями истерит. Вроде и дел по дому полно, есть чем заняться. И дочки, опять же. И всё ей плохо. Только куда-нибудь отъеду — сразу в скорую звонить.
— Может, работать её отправить, а? А что? Дочки взрослые, младшую в детский сад, старшая и так в школе. Самостоятельная. Ты кто по профессии-то? Есть специальность?
— Да нет у меня никакой специальности, — заистерила больная. — И не надо на меня орать! И так на успокоительных сижу. Я восемь лет с детьми дома. Сначала одну родила, потом вторую. А ты? — она повернулась к мужу. — В квартире порядок, дети сыты, умыты. Сам тоже грязным и голодным не ходишь. Мало тебе?
— О-о-о!!! Началось, — муж схватился за голову. — Доктор! Ну, может, вы что-нибудь с ней сделаете!
— Сделаю. Ещё пару раз сюда приеду — я её усыплю. Точно говорю.
— Вы не врачи, — вступила в полемику больная. — Что за медицина у нас! Человек помощи просит, а ему нотации читают.
— Помощи, говоришь? Будет тебе помощь. Сделаешь, что я скажу? Всё как рукой снимет. Сделаешь? Тогда для начала сядь и помолчи пять минут.
Фельдшер вынул из кармана личный телефон.
— Алё! Лазарь! Брат! Ты администратора искал в медкабинет свой! Я нашёл. 28 лет. Детей двое... С ними муж на больничных посидит, если что, — муж утвердительно закивал головой. — Что? Ни хрена она не умеет. Лазарь! Ты христианин или нет? А то, что каждый христианин должен проявлять милосердие и заботу по отношении к ближнему своему. Нет. Это я не о ней. Это я о себе. Если я ещё раз к ней приеду, то грех убийства повиснет на тебе. Лазарь!.. За еду будет работать… Ну, давно бы так.
Фельдшер спрятал телефон в карман.
— Слушай сюда. Вот адрес. Завтра к 10 утра. Не придёшь — пеняй на себя. Если я ещё раз тут появлюсь — следующая бригада, которая к тебе приедет, будет или реанимационная, или психиатрическая. И они уже сами решат, кому ты будешь более интересна. Шучу. Будь здорова.
***
Больше с данного адреса вызовов скорой не поступало.
***
— Так ты говоришь, увели? — фельдшер внимательно слушал рассказ приятеля.
— Увели, — приятель горестно вздохнул. — Прям среди бела дня. Уж чего ей только не обещал. И кабинет отдельный, и график свободный. И зарплату ей прибавил… ("Ого! Чтобы Лазарь сам кому-то прибавил зарплату?" — подумал фельдшер). Ведь год всего отработала. Весь медперсонал на уши поставила. Такой порядок навела, что я сам боялся лишний раз пораньше домой свалить. Огонь девка. Клиенты за честь считали, если она сама их карточки вела.
— Так как же так вышло-то, что увели?
— Пришёл какой-то хмырь. Записался на обследование. Всё перепутал. И день, и время, и врача. Она ему четыре раза вежливо всё объяснила — не понял. Скандалить начал. Тогда она вышла из-за стойки, отвела его в сторонку и такого полкана спустила — мужик только бледнел и кивал в ответ. Самое простое, что я услышал, это то, что сначала к нему реанимация приедет, а потом психбригада. И что они между собой сами решат, кому из них он будет более интересен. Ну, вот. Мужик настолько проникся объяснением, что на следующий день вернулся и предложил ей место управляющего в своём бизнес-центре. И зарплату положил такую, что я сам бы пошёл туда работать.
— Вот горе-то, — фельдшер похлопал друга по плечу. — Ну, не грусти. Больных много. Мы тебе ещё администратора найдём.
***
На Новый год фельдшер получил почтовую открытку с видом на набережную Темзы и с пожеланиями всего самого наилучшего. В конце послания коротким дополнением сообщалось, что подарок для фельдшера уже доставлен в медкабинет его друга Лазаря по адресу…
© Дмитрий Беляков
-
Наташаааааааааааааа!)))))))))))))))))))
постом выше))
-
Наташаааааааааааааа!)))))))))))))))))))
постом выше))
Как я не заметила! Посыпаю голову пеплом. Но хоть отметилась в интересной теме.
-
Рассказ кота Моськи или Сказка об отложенных делах
Вам когда-нибудь встречались волшебные коты? Нет? Ох и повезло же вам! Им только дай повод рассказать историю — все уши прожужжат! То про невероятную охоту на наглого голубя, то про великую дворовую битву, в которой участвовало аж семь котов! И везде-то они главные герои и победители всего и вся!
Но вот кот Моська (по утверждению самого кота, его настоящее имя Мстислав Витольдович, а Моська — жалкая попытка человечества принизить его великолепие) отличается от остальных. Имя Моська он получил из-за большого шрама через всю морду — по словам кота, это ранение он заработал во времена четвёртой дворовой битвы, откуда он, естественно, вышел победителем, несмотря на всю серьёзность раны.
Конечно, Моське и невдомёк, что все прекрасно знают, что шрам этот ему оставила одна кошечка, которая прознала, что Моська не одной ей читает стихи под светом луны.
Так вот — истории Моськи не всегда о нём и его подвигах, что, как вы понимаете, большая редкость. Недавно он рассказал интересную историю об отложенных делах, заметив, что был непосредственным участником описанных ниже событий.
***
Утро началось с резкого звонка телефона. Андрей Александрович открыл глаза, тяжело вздохнул и поднёс телефон к уху:
— Слушаю. Конечно сплю, выходной. Куда?! С ума сошёл, что ли? Нет, точно не сегодня. Давай потом как-нибудь? До связи.
Положив телефон на тумбочку, Андрей Александрович ещё раз вздохнул и встал с кровати.
— Чего лежать, раз уж проснулся, — пробормотал он, — потом высплюсь.
Посмотрев на телефон, Андрей Александрович вспомнил, что нужно позвонить своему знакомому и дать ответ на предложение о работе, но решил, что для звонков ещё очень рано. Знакомый, конечно, уже не спит, просто на самом деле звонить ему Андрей Александрович не хотел.
— Потом позвоню, — сам себе сказал Андрей Александрович, — не горит ведь.
— Правильно, Андрей Александрович! — раздалось позади. — Как вы это верно подметили!
Андрей Александрович вздрогнул и замер, втянув голову в шею.
«Коты ведь не умеют разговаривать. А даже если бы и умели? У меня ведь нет кота!» - почему-то подумал он.
Медленно повернувшись, Андрей Александрович увидел необычное существо — ростом чуть выше колена, в коричневых брюках и пиджаке, из нагрудного кармашка которого выглядывал белый платок. Существо было причёсано и улыбалось. Можно было подумать, что это просто маленький человечек, но глаза-бусинки и собачий нос говорили о том, что существо это отнюдь не простое.
— Ты кто? — выдохнул Андрей Александрович.
— Где мои манеры? — существо спрыгнуло со стула и поклонилось. — Меня зовут Потомка и сегодня я ваш самый лучший друг.
Андрей Александрович сел на диван и заморгал:
— Кто? Потомка?
— Именно так, — кивнул Потомка. — Желаете чаю?
— Потом, — отмахнулся Андрей Александрович. — А почему ты сегодня мой самый лучший друг?
Потомка хитро улыбнулся, вытянул руку и выудил из воздуха небольшой пучок света и убрал его в небольшой мешок, взявшийся невесть откуда и сразу же исчезнувший.
— Потому что вы, дорогой мой Андрей Александрович, меньше, чем за час, трижды отложили дела на потом, — ответил он. — А такие ценные кадры оставлять без внимания нельзя.
— Ничего не понимаю, — Андрей Александрович обхватил голову руками. — Я, наверное, в ванной упал, ударился головой и это всё мне снится. Так?
— Боюсь, что нет, — развёл руками Потомка. — Вы не переживайте так, Андрей Александрович. Я вам совсем не помешаю — наоборот, я сделаю вашу жизнь лучше! Давайте поиграем?
— Потом. Сначала объясни, как ты сюда попал.
Потомка вновь выудил пучок света и убрал его в свой мешок.
— Зашёл в подъезд, поднялся на этаж и прошёл сквозь дверь, — сказал он. — Как и всегда. Андрей Александрович, дорогой мой! Вы чего так побледнели?
— Нечисть! — только и выдавил Андрей Александрович.
— Я? — удивился Потомка. — Да как у вас язык повернулся?
Андрей Александрович резко поднял руку и перекрестил незваного гостя. Гость фыркнул и перекрестил Андрея Александровича в ответ.
— Полегчало?
— Не очень, — честно ответил Андрей Александрович. — Ты что же, что-то вроде волшебного существа?
— Не вроде, а самое настоящее волшебное существо! — гордо ответил Потомка. — Понимаю, вам сложно принять моё существование, но вы уж постарайтесь. Кстати, не хотите ли прогуляться? Погода сегодня исключительная!
— Потом, — поморщился Андрей Александрович. — Какие тут прогулки, когда тут такое происходит! А что это ты делаешь?
Потомка, вытащив очередной пучок света, показал его Андрею Александровичу:
— Это я собираю то, что вы отложили на потом, — пояснил он. — Видите зеленоватый пучок в мешке? Это вы чай отложили. А вот звонок вашему знакомому.
— А тебе они зачем?
— Для меня они представляют огромную ценность, — ответил Потомка. — Знаете, у Леприконов есть горшочек с золотом, а у меня есть мешочек с тем, что люди откладывают на потом. В нашем мире один такой пучок знаете, сколько стоит? У-у-у! Потому-то чем больше человек откладывает дел, тем больше я им интересуюсь.
— Всего-то? — улыбнулся Андрей Александрович. — А я-то испугался, что ты вредитель какой-нибудь.
— Что вы! Как можно? Лишнего не возьму, честное слово! Что сами отложите, тому и рад буду. Не хотите ли поехать на работу?
— Чего мне там делать, у меня выходной сегодня. А-а-а! Понял! Нет, потом.
— Премного благодарен! — кивнул Потомка, убирая новый пучок света в мешок. — Редко встретишь такого понимающего и не жадного человека.
— Ну работы точно не жалко, — засмеялся Андрей Александрович. — Слушай, у меня столько вопросов!
— А у меня ровно столько же ответов. Давайте так: я отвечаю на ваш вопрос, а вы взамен мне что-нибудь откладываете? Устроит?
— Вполне.
Следующие три часа Андрей Александрович задавал вопросы и откладывал за ответы всякие дела. Мешок Потомки рос на глазах.
— Столько всего вокруг! — вслух размышлял Андрей Александрович, глядя в окно, — А мы и не подозреваем! В голове не укладывается, что бывают волшебные коты и уж тем более, что Моська один из них. Как же мне повезло, что я отложил утром дела на потом!
— А как мне повезло! — кивнул Потомка, взвешивая мешок в руке. — И всё за один день! Давненько такого не было. Ох, Андрей Александрович, мою благодарность словами не выразить.
— И всё же выразил, — подмигнул Андрей Александрович. — Ты мне столько всего рассказал, столько объяснил — да за такое знание ничего не жалко!
— Всегда готов продолжить обмен, — заулыбался Потомка.
— И продолжим, но после обеда. Ты будешь?
— Спрашиваете!
Андрей Александрович разогрел суп, разлил его по тарелкам и поставил их на стол. Потомка залез на стул, взял ложку и довольно зачавкал. Андрей Александрович хмыкнул, взял свою ложку, зачерпнул суп и замер, поднеся ложку ко рту.
— Что за дела? — удивился он. — Я будто есть не могу.
— Конечно не можете, Андрей Александрович! — снисходительно усмехнулся Потомка. — Вы же обед мне отложили, забыли? За ответ на вопрос, действительно ли существуют Ведьмы.
— Это как же это? А когда же я обедать смогу?
Потомка облизал ложку и пожал плечами:
— Никогда, разумеется.
Андрей Александрович побледнел.
— Как это — никогда? — спросил он.
— Неужели я не сказал? — Потомка испуганно приложил ладонь ко рту. — Вот растяпа! Прошу прощения, Андрей Александрович, запамятовал. Откладывая для меня дела, вы их лишаетесь насовсем. Ну это и понятно — если у вас есть все возможности для их выполнения, но вы их откладываете, значит, они вам совсем не нужны.
— С этого и надо было начинать! — вспылил Андрей Александрович. — Так меня совсем не устраивает! Верни мне всё обратно!
— Вернуть? Что вы, Андрей Александрович! Мы с вами ведь обменялись! Если я вам дела верну, вы мне знания вернёте? Нет. Значит и я ничего возвращать не буду.
— Но ты ведь меня обманул!
— Обманул? — искренне удивился Потомка. — Как можно? Я всего лишь недосказал. А это, позволю заметить, не одно и то же.
— Негодяй! — побагровел Андрей Александрович и двинулся на Потомку. — Да я тебя! Да я сейчас!
Потомка, оскорблённо нахмурившись, очутился в другом углу комнаты.
— Не тратьте время, Андрей Александрович, — посоветовал он. — Чего вы так нервничаете? Ну лишились вы нескольких дел. Подумаешь!
— Ничего себе подумаешь! Да ты меня обеда лишил!
— У вас ещё ужин остался. Не желаете, кстати, поужинать?
— Желаю! — рявкнул Андрей Александрович. — Даже не пытайся!
— Смотрите-ка, какой злой! — фыркнул Потомка. — Небось и попрыгать теперь захотелось? И погулять?
— Захотелось. Только ты, негодяй, у меня всё это забрал.
— Вы сами отдали. Вы вот, например, сами себя лишили поездки с вашим другом — так почему вы сами на себя не злитесь?
— Потому что я могу поехать с ним в другой раз, — ответил Андрей Александрович. — Хоть завтра.
— Какая самоуверенность! — удивился Потомка. — Откуда вы знаете, что сможете? А вдруг что-то случится с вашим другом? Или с вами? Упадёте вот с лестницы, сломаете себе ногу и всё, никаких походов.
Андрей Александрович молчал, исподлобья глядя на Потомку. Сказать было нечего.
— Или вот ещё такой момент: вы несколько лет мечтаете посадить дерево. И что же?
— А ты откуда знаешь? — удивился Андрей Александрович. — Я тебе об этом не говорил.
— Это не так уж и важно, — отмахнулся Потомка. — Важно другое: почему вы этого до сих пор не сделали? Не отвечайте, я и так знаю. Это привычка откладывать на потом.
— Жизнь, вообще-то, не такая простая, как тебе кажется, — пробормотал Андрей Александрович. — То некогда, то на работе завал, то ещё что.
— Жизнь, вообще-то, проще, чем вам кажется, — передразнил Потомка. — Мы будто говорим о третьем человеке. Жизнь-то чья? Ваша. Или ею кто-то управляет, будто марионеткой?
Андрей Александрович сел на диван и задумчиво уставился в стену.
— Вот вы сегодня отложили звонок своему знакомому. Вы не хотите такую работу, не хотите звонить, но знаете, что придётся. И откладываете. Так зачем тогда соглашаться подумать и обещать позвонить, если вы этого не хотите?
Андрей Александрович молча пожал плечами.
— Эх вы! — вздохнул Потомка. — А отложить сон на потом — это вообще немыслимо. Не двадцать лет ведь, Андрей Александрович!
— Да понял я! — проворчал Андрей Александрович. — Относится к делам, которые возможно сделать сразу, серьёзней и не откладывать на потом. А если чего-то не хочется делать, то сразу так и говорить — и себе и окружающим, чтобы не приходилось откладывать на потом. И что с того? Будто ты мне теперь дела вернёшь.
— Совершенно верно, — кивнул Потомка, открывая свой мешок. — Пожалуйста.
Пучки света вылетели из мешка и растворились в воздухе. Андрей Александрович, удивлённо хлопая ресницами, подпрыгнул.
— Я прыгаю! — восхищённо пробормотал он. — Прыгаю! Как же здорово! Вот уж не думал, что ты сможешь от такого сокровища отказаться!
— Признаться, не такое это и сокровище, — улыбнулся Потомка. — Вам, конечно, не видно, но уже вся земля усыпана отложенными делами. А сколько забытых — караул! Откладывают, откладывают и забывают. А мы спотыкаемся ходим.
— Всё-таки обманул, — в ответ улыбнулся Андрей Александрович.
— Совсем чуть-чуть. Осталось последнее.
Потомка сунул руку в карман брюк и вытащил ещё один пучок света.
— Ещё одно? — заинтересовался Андрей Александрович. — А это какое дело?
— Не совсем дело, — виновато развёл руками Потомка. — Я вас, к сожалению, ещё в одном обманул.
Андрей Александрович, догадавшись, расстроенно вздохнул:
— Знания?
Потомка кивнул и подбросил пучок вверх. Андрей Александрович зевнул, медленно опустился на диван и заснул. Потомка же съел суп из второй тарелки и помыл всю посуду, после чего сделался невидимым, забрался на подоконник и стал ждать.
Андрей Александрович проснулся и удивился сам себе: это же надо, сам не заметил, как уснул! Но сон точно пошёл на пользу: бодрости было хоть отбавляй — хотелось гулять, бегать и прыгать. Немного поразмыслив, Андрей Александрович взял телефон и набрал номер:
— Привет. Не ушли ещё? Ага, передумал. Адрес скажи, я поем и поеду. Сам приедешь? Ну хорошо, жду.
Сбросив звонок, Андрей Александрович набрал другой номер:
— Привет, это Андрей беспокоит. Слушай, спасибо за предложение, но… Не хочу на такую работу. Ну, вот так решил. Бывай.
Потомка, наблюдая за Андреем Александровичем с подоконника, довольно улыбнулся: теперь будет меньше отложенных дел и точно появится новое дерево.
***
Такая вот история от кота Моськи. По его словам, после этих событий он тоже решил никогда не откладывать ничего на потом, а жить здесь и сейчас, поэтому съел четыре рыбки за один раз. После этого, правда, решил, что еду, всё же, на потом откладывать стоит.
Автор - Роман Седов
-
«От нее зависит моя судьба. Похоже на колдовство»
«И вот прикинь – отъезжаю от дома, и тут же в меня ударяет машина. Несильно, там просто вмятина, но я сразу подумал: началось!»– Артем попросил у меня сигарету, хотя давно бросил.
У него проблема с девушкой. То есть девушка прекрасная, мне очень нравится. Эля. Большеглазая, тихая, хозяйственная. Они с Артемом уже почти три года. Вполне счастливая пара. Особенно если учесть, что Артем до того был два раза женат, оба раза по-дурацки: много ругались, ссорились, тоска. Поэтому третий раз Артем не спешит жениться, а Эля его не торопит. То есть она очень этого хочет, но готова ждать, ей немного за двадцать, она сильно моложе Артема.
А проблема такая. Редко, но все же Артем с Элей ссорятся. И едва это случается, на Артема сваливаются неприятности… Хотя нет, лучше начну с другого.
После второго развода Артем жил три года один. Он хороший айтишник, но потерял три работы подряд. В принципе, ему много не надо, на алименты дочке хватает, так что думал: «Ничего, перебьюсь, а работа найдется».
Только ничего не находилось. Еще врачи обнаружили в сердце Артема шумы. Еще лучший друг уехал жить в Америку. Еще выгнала хозяйка с уютной съемной квартиры. Еще бывшая жена не давала толком видеться с дочкой. Артем загрустил. Нашел квартиру, но совсем задрипанную. И вдруг познакомился с Элей. Буквально в магазине, она просто смотрела на него и улыбалась. Он тоже ей улыбнулся: «Здрасьте! Вы такая милая…»
Спустя месяц Эля поселилась у Артема. Она только что закончила университет, стала работать в скучной конторе с бумажками.
«Странно, – думал Артем. – Что она во мне нашла? Немолод, безработный, даже своего жилья нет. Могла бы найти классного парня». Но, конечно, был счастлив.
Спустя несколько дней утром раздался звонок: «Артем? Здравствуйте, нам вас рекомендовали, как очень хорошего специалиста…»
Звонили из крупной нефтяной компании, им срочно требовался айтишник. Артем тут же помчался на собеседование, его немедленно взяли на работу. С таким окладом, которому я очень позавидовал.
Артем снял хорошую квартиру, потом купил машину. Наладились отношения с бывшей женой, та будто пришла в себя, сама позвонила: «Ну когда приедешь к дочери?».
Они с Элей часто ездили в Европу, буквально дня на три-четыре, Артему легко давали отгулы. И несколько раз Артем брал с собой дочку – Эля совершенно не возражала, она легко подружилась с шестилетней девчонкой.
Но однажды вышла ссора. Артем просто напился с друзьями, не пришел ночевать. Никаких измен, валялся пьяный, обычное дело. Эля, конечно, обиделась. Артем нервно ответил, что он мужчина, имеет право и хватит зудеть. Эля замолчала. На три дня.
И в эти три дня грянули неприятности. Артема оставили без премии в конце года, не объясняя причин, затем внезапно опять задурила бывшая жена, наконец, он поскользнулся, вывихнул ногу, еле ходил. Ах да, еще отвалилась дверца у стенного шкафа, треснула Артема по голове.
Тут Артем с Элей и помирился. Сразу, как дверью по голове треснуло. Спустя час ему позвонил начальник, сказал: «Слушай, там наши с премией лоханулись. Короче, все нормально, получишь».
Да, вы уже догадались, что бывшая жена тоже вышла из психологического сумрака, а нога быстро прошла. Но Артем, раз уж попал в клинику, решил проверить и сердце с шумами. «Да у вас отличное сердце! – усмехнулся врач после кардиограммы. – Всем бы такое в сорок два года».
Дальше Артем установил закономерность. Как только поссорится с Элей – всё, беда, катастрофа, рушатся двери на голову. Будучи педантом и математиком, Артем даже стал записывать все эти удивительные явления в тайном дневнике. Вывел графики неприятностей и удач. Теория подтверждалась. Ссора – тут же проблемы со всех сторон. Живут мирно – всё хорошо. И не просто – а лучше и лучше.
Артем в мистику не верит, но решил на всякий случай больше не ссорится с Элей. Только не всегда это получается. Месяц назад поругались из-за чепухи, просто Артем стал очень придирчив к еде. Эля готовит отлично, но тут ему не понравился ее плов.
«Вообще плов – мужское дело!» – мрачно сказал он.
«Ну и делай сам!» – обиделась Эля.
Артем решил поехать к друзьям, провести вечер с виски и за игрой в преферанс. Тут в него и врезалась досадная машина. Вечер развалился как карточный домик. Артем зашел ко мне, мы живем рядом. И произнес то самое «Началось!».
Я сказал ему, что теория его совершенно дурацкая. Мы нормальные рациональные люди.
«А мне кажется, – усмехнулся Артем. – Что моя судьба зависит от Эли. И вообще это похоже на колдовство».
«Иди на фиг! – ответил я. – Хотя знаешь что… Лучше все-таки с ней помирись. И скорей».
«Даже не так, – вздохнул Артем. – Я сделаю ей предложение. Теория моя возможно дурацкая, но надо себя обезопасить».
«Только Эле не говори, почему ты решил предложить ей замуж».
«Шучу, шучу. Эле я назову истинную причину. Я люблю ее».
В этот момент зазвонил его телефон. Это был начальник Артема. Сказал, что Артема делают шефом большого отдела. Зарплата в полтора раз больше.
Артем посмотрел на меня насмешливо: «Нет, что-то в моей теории все-таки есть. Ну я пошел к Эле».
© Алексей Беляков
-
Космос
Игла вошла под лопатку внезапно. Она спустила ноги со ступенек троллейбуса, до дома было всего пять минут.
Аритмия, к этой неприятности она привыкла даже, ну человек вообще ко всему привыкает.
А вот это было что-то совсем другое.
Она тихо опустилась на скамейку у остановки. Поздние прохожие спешили мимо, запахнув поплотнее куртки и
пуховики, скрыв лица от ледяного ветра шарфами и стенками капюшонов. Надо просто подождать. Ноги в меховых сапогах начали потихоньку неметь. Ну, что Галя, добегалась?
...Она вспомнила лицо Алеши, когда он вышел из кабинета врача. Растерянное, в красных пятнах.
- Мам, доктор говорит, надо обязательно операцию делать. Без нее нельзя...
Вот, телефон не взяла. А ведь он так просил - бери всегда! Всего одна остановка до магазина, летом пешком дойти несложно.
Рассердится теперь. Все эти мысли проплывали у нее в голове отстраненно, как текст на экране. Вдруг она почувствовала чей-то взгляд. Из темноты, из снежных завихрений, у самых ее ног сверкнули зеленые глаза. Клубок заснеженной шерсти пристально,не мигая, смотрел на нее.
- Кис-кис - губы сами прошептали кошачий призыв. Клубок развернулся, изогнулся дугой и одним прыжком оказался рядом, на лавке.
Кошатницей она не была. Не то, что бы не любила кошек, просто так сложилась жизнь, что она и кошки шли параллельными путям.
И вот теперь она тихо умирала январской ночью и единственным живым существом оказавшимся рядом был кот.
А кот тем временем перебрался совсем близко. Его глаза были как две изумрудные звезды, прозрачными и глубокими, и она, не отрываясь смотрела в них, как в бездну. Это была хорошая бездна. Она не пугала, она манила, ласково баюкала и обещала покой.
Почему-то тонко запахло ванилью.
Вдруг игла исчезла. Пропала, так же внезапно, как и появилась. Предметы обрели четкие очертания, слабость отступила и она почувствовала,что может встать и идти.
Галя поднялась со скамейки и сделала шаг. Ноги слушались, сердце билось ровно. Она внимательно посмотрела
на кота. Волшебство исчезло, это был обычный кот, со спутанной шерстью, в сосульках и комках снега. Да и глаз вроде было не видно.
Где она разглядела изумруды? Кот снова превратился в комок шерсти, такой грязной,что даже не понятно было какой у нее цвет.
Галя вдруг протянула руки подняла кота и прижала к пуховику.
- Нечего тебе тут сидеть в такую ночь. Так и околеть не долго. Давай-ка дружок в гости ко мне пойдешь. А утром я подумаю, что с тобой делать. Утро, оно как известно, вечера мудренее.
Да, это оказался кот. Грязно серого цвета, перс-полукровка, со свалявшейся клоками шерстью. Он безропотно дал себя вымыть шампунем, вытерпел фен. Грязно-серый цвет шерсти внезапно оказался жемчужно - перламутровым. Не сильно разбираясь в кошачьих деликатесах, Галя предложила ему куриную грудку. Кот ел не торопясь, с достоинством,
хотя было понятно, что голодный. Потом он запрыгнул на стул и уснул.
Галя понаблюдала за ним некоторое время, а потом и сама пошла спать. Алеше она решила не рассказывать о своих неприятных приключениях.
...Это был ее осознанный выбор-отказ от операции. Она понимала, что может случиться. Но,гипертония не давала хороших прогнозов на выход из наркоза. 50% на 50%. А раз так...
Визит к ветеринару принес следующие открытия: кот не молод, долго скитался, истощен. Но хуже всего было то, что у него были проблемы с почками. Ветеринар покачал головой, прописал лекарства и диету.
Мысль отдать кота кому-то еще ушла за хлопотами по приобретению корма, лекарств, лежачка и прочих сопутствующих товаров.
Галя долго смотрела на всякие игрушки, но представила лицо кота, когда она предложит ему поиграть веревочкой с перышками и решила не позориться. Вечером приехал сын. Увидев кота сильно удивился, но возражать не стал. Хочет мать кота-пуст будет.
- А звать-то его как?
Галя на минуту задумалась, вспомнила изумрудные звезды и сказала:
-Космос, его зовут Космос.
Так они и начали жить вместе - Галя и Космос. Глаза у кота действительно были удивительного, изумрудного цвета. Космос оказался очень спокойным, не навязчивым и совершенно не проблемным. Туалетные дела сразу начал справлять в предложенный лоток, по утрам не будил и
как ни странно, не выпрашивал еду. Галя прочитала в интернете все, что можно о кошках, повадках, кормлении, уходе.
- А ты очень интеллигентная личность,Космос. Тут про котов всякие ужасы пишут. Мебель дерут, вазы бьют, цветы жрут, по гардинам скачут.
Космос внимательно посмотрел на женщину и зевнул. Гале показалось, что он пожал плечами.
- Ну, извини,если я обидела твое племя. Вот, читаю разное. Надо же мне знать, кто рядом со мной теперь живет. Ты очень необычный кот, верно? И пахнешь ты совсем необычно. Кому сказать - кот ванилью пахнет! Засмеют ведь.
Со временем она привыкла разговаривать с котом, рассказывала куда ходила, что делала, спрашивала его мнение по тому или иному вопросу.
Космос отвечал ей своим внимательным, немигающим взглядом и движением чутких ушей.
Как-то раз она готовила обед и на нее обрушилась аритмия. Она присела на кресло. Сердце трепыхалось, как испуганная птица в клетке и казалось, что прутья этой клетки не выдержат этой бешеной агонии.
Галя пыталась дышать ровно, но воздуха не хватало.
Вдруг на коленях у нее очутился Космос. Он сел очень прямо, напружинил передние лапы и не мигая уставился в глаза женщине.
- Смотри на меня, смотри! - приказывал его взгляд. Кот включил тарахтелку и мягкие волны ее вибрации баюкали, лечили раненое сердце.
И она стала смотреть в эти глаза и снова, как во сне, вся погрузилась в этот бездонный взгляд. Дыхание стало выравниваться, а за ним потихоньку успокоилась и птица в груди.
- Космос, да ты волшебный кот! - Галя вытянула руку погладить пушистую шубку, но кот соскочил с колен. Ничего не произошло, все как обычно - говорил весь его вид.
Промелькнули зимние месяцы, на улице стало чаще появляться солнце.
- Скоро поедем с тобой на дачу, там очень хорошо, тебе понравится. Будем с тобой на крылечке сидеть, на солнышке греться.
Космос сидел на подоконнике, слушал и смотрел в окно. На ближайшей рябине резвились свиристели, обрывая сморщенные морозом ягоды.
Весна постепенно набирала обороты, зазеленели газоны, солнечные головки одуванчиков победно возвышались над травой.
В один из теплых, солнечных воскресных дней произошел и обещанный переезд за город.
Да, дачная жизнь пришлась Космосу по душе. Все лето он и Галя провели на любимой даче. Она сажала цветы, поливала крошечный огородик.
Под самым окном спальни росли густые высокие кусты с темной пышной листвой.
- Смотри Космос, это хризантемы. Они расцветут осенью, когда все другие цветы уже отцветут. Это настоящие царицы осени, вот посмотришь, какие они красивые! И так чудесно пахнут свежестью.
В начале недели приходила соседка, приносила молоко и творог от своей коровы.Они вместе пили кофе или чай, болтали о деревенских новостях.
Иногда,по выходным, из города приезжал Алеша, привозил продукты и всякие вкусности. Рассказывал матери о делах, а однажды, немного помявшись, сообщил, что у него появилась девушка.
Галя радовалась - сыну давно было пора создать свою семью, хватит, нагулялся в холостяках.
Космос быстро освоился на даче, со двора не уходил и часто лежал на старых досках крыльца, прогретых щедрым летним солнцем. Он занимал такую позицию, что бы видеть со своего места Галю. Следил за ней через полузакрытые веки, и казалось, молчаливо одобрял ее суету.
За все лето сердечные приступы приключились всего дважды. И каждый раз Космос помогал Гале их пережить. Она не стала никому про это рассказывать, это была их с котом тайна.
В самом конце лета Космос заболел. Он стал мало и без аппетита есть, шерсть как-то вдруг потускнела и перестала блестеть. Свернувшись клубком, он грустно лежал в своем кошачьем гнезде. А однажды утром на гранулах в туалетном лотке Галя увидела капли крови. Она кинулась звонить сыну. Нужно было срочно ехать в город, к ветврачу.
Врач долго осматривал кота, ощупывал его живот, хмурился. Потом взял кровь и мочу на анализ.
-У вашего котика старая болезнь почек. На ее фоне развилась другая беда. Онкология. Я конечно взял анализы, но все и так ясно. Метастазы распространились на внутренние органы. Не буду разводить вас на деньги, скажу честно - лечение результата не даст.
Космос сгорбившись сидел на столе для осмотров. Он низко опустил голову, вжался в холодный металлический стол.
Как будто боялся смотреть на людей,на Галю.
- В вашем случае я предлагаю усыпить кота, что бы не мучить животное. Или можете оставить его здесь, мы поддержим его капельницами.
- Спасибо за правду, доктор. Но усыплять я его не буду. И здесь не оставлю. Мы домой поедем, а там как Бог даст...
Вашим предложением я воспользуюсь только если увижу, что он реально страдает и укол избавит его от мучений.
Домой ехали молча.Алеша боялся неосторожным словом еще больше расстроить мать, а та просто смотрела в окно, уставившись в одну точку.
- Космос, бродяга, что же я буду делать без тебя? Ведь ты приручил меня, сделал своим ручным человеком, а теперь бросаешь?
Галя проводила сына и сидела на кухне, а Космос лежал на любимом подоконнике и глядел на улицу. Внезапно он встал, подошел к женщине и боднул ее головой. Потом прижался к ней всем телом и затарахтел.
- Не сдала, не оставила -спасибо тебе!
Умер он через неделю. Утром не встал со своего лежачка, а когда Галя подошла к нему, тихонько застонал. Она осторожно гладила его по голове шептала что-то нежное, ласковое, бессмысленное.
- Я здесь,Космос, здесь, я с тобой мальчик! Вот видишь - держу тебя за лапку, не бойся, я тебя никому не отдам, мой волшебный кот, никому!
Это была неправда и оба это знали.
Потом она сидела на сразу опустевшей кухне и тихо плакала. Вечером приехал Алеша и они вернулись на дачу. Там, под старым жасмином, они и похоронили кота.
Остаток лета и сентябрь Галя провела на даче. В город ехать не хотелось, да и дел на земле всегда больше. Она старалась заполнить весь свой день уходом за садом, цветником, а вечерами убиралась в доме, красила старые полки,мыла накопившуюся посуду.
В последнее воскресенье сентября приехал Алеша со своей девушкой. Они провели вместе хороший день, жарили шашлыки, много шутили и смеялись. Девушка сына восхищалась огромными бледно-желтыми и белыми махровыми хризантемами, растущими прямо под окном.
- Мама, собирайся, в следующие выходные перевезу на зимовку. Холода начинаются, дожди. Пора тебе перебираться в город.
Галя сказала, что соберется, проводила молодых и присела на ступеньки крыльца. Ночь была влажной, но еще теплой. Она смотрела в низкое небо, полное звездной россыпи и это была такая красота, что у нее защемило сердце.
Ночью она проснулась от давления в груди. Сердце билось с перебоями, нехотя, как старый мотор, изношенный годами постоянной работы. Она почувствовала, как острая игла вонзилась под левую лопатку. Боль распространялась, заполнила собой все пространство. Душная волна страха накрыла ее с головой, не давала дышать. Взгляд метнулся к окну, через которое было видно все то же звездное небо.
Внезапно ей почудилось, что две звезды стали стремительно приближаться и вот уже засверкали прямо напротив нее зелеными изумрудами. Она почувствовала, как мягкие лапы невесомо коснулись груди, услышала нежное, тихое тарахтение.
- Не бойся, я здесь, я с тобой! Я не брошу тебя. Смотри в мои глаза, слушай мою песню, иди за мной и ничего не бойся!
Иди за мной, иди туда, где мерцают звезды, где нет боли, нет печали. Я знаю тайну и открою эту тайну тебе. Смерти нет.
Существует только любовь. Только она и есть на этом свете, а больше ничего.
На следующий день соседка, которая приносила молоко, не дозвалась Галю и зашла в маленькую спальню. Галя лежала на кровати, очень спокойно. Окно было распахнуто и осенняя прохлада наполняла комнату. Пахло хризантемами и немного ванилью.
Вера Полетаева (с)
-
Новая соседка.
В три часа ночи, когда измученные мартовским зудом коты уже отыграли свои концерты, полицейский «бобик» развез по вытрезвителям последних дворовых выпивох, а из окон перестали раздаваться звуки популярных сериалов, в квартиру № 32 позвонили.
Фёдор, в отличие от остальных членов семьи, имел чуткий сон. Открыв глаза при первом же «дзыыынь», он с горечью осознал, что сон теперь не вернётся в ближайшие полчаса, а остальные тринадцать нажатий на звонок подкрепили его умозаключение. Желание убить пересиливала лень и мысли о чреватом тюремном сроке. «В тюрьме хотя бы не нужно ходить на работу», — мечтательно думал про себя тридцатипятилетний продавец пылесосов и рыскал глазами по ночной квартире, присматривая предмет потяжелее. В темном углу он заметил силуэт, который, судя по формам, вполне годился для того, чтобы нанести незваному гостю травму, хотя бы душевную. Пошарив руками по стулу, он нащупал халат и накинул его на плечи. То, что халат принадлежал его жене, которая, к слову, была в два раза крупнее самого Фёдора, хозяин дома не задумывался. В такие минуты он вообще предпочитал доверяться исключительно инстинктам, боясь израсходовать запасы серого вещества, которое он и так неоправданно растрачивал на работе.
Потенциальным оружием в углу оказался пипидастр, купленный для непонятных целей и поставленный туда в качестве предмета интерьера. Не желая тратить время на поиски чего-то более существенного, Фёдор вооружился тем, что есть и направился к двери, за которой стоял явно сумасшедший человек и без конца давил на звонок. Когда дверь в коридор распахнулась, и перед ночным гостем предстал угрюмый мужчина в плюшевом розовом халате с пестрой мохнатой метелкой в руках, тот (а точнее, та) даже не удивилась.
— Добрый вечер, это вы пианино продаете? — спросила негромко сухощавая старушка в синем халате с ромашками и с большими круглыми очками на носу.
— Чего?! — в этот момент Фёдор подумал, что он ошибся реальностью, и это всё ещё продолжается сон. Он пошлепал себя по лицу пипидастром и тот, защекотав нос, вызвал чих.
— Будьте здоровы, — любезно произнесла старушка дрожащим голосом и тут же продолжила: — я хочу купить у вас пианино! — она была настойчива и решительна, несмотря на обстоятельства этого разговора.
— Бабушка, какое, к черту, пианино? На улице ночь, нормальные люди спят. Может, вам скорую вызвать? — раздраженный такой наглостью Фёдор хотел кричать, но сдерживал себя из уважения к остальным соседям.
— Ой, сынок, прости, Бога ради, я ничего не вижу. Проснулась и не знаю, который час. Я ваша соседка снизу, две недели назад переехала. Мне
Галя из двадцать девятой сказала, что у вас пианино продается, вот я и решила купить. А то дома скучно, хоть поиграю.
Фёдор помахал разноцветной безделушкой перед лицом женщины и, не обнаружив признаков внимания, сделал вывод, что очки на ней надеты лишь для виду.
— Завтра приходите, все спят, мне на работу через четыре часа вставать, — как можно вежливее сказал Федя.
Старушка тут же ударилась в извинения и поспешила удалиться. Тяжело вздохнув, Фёдор кинул пипидастр обратно в угол и, приняв сорок капель вонючего корвалола, завалился спать. Когда сон уже практически настиг продавца пылесосов, раздался звонок в дверь. «Нет, вы, блин, издеваетесь?!!» — Федя хотел прокричать это вслух, но всё же не стал, боясь потревожить жену, которую при всём своём желании не разбудил бы даже танк.
Федя нервно повернул барашек дверного замка и уже готов был нанести удар очередному пришельцу, как вдруг увидел на пороге всё ту же соседку снизу.
— Здравствуйте, подскажите, это вы пианино продаете? – совершенно невозмутимо спросила старушка, как будто этот разговор не состоялся несколько минут назад.
— Вы что, издеваетесь?! — зарычал обозленный от такой наглости Федя.
— Нет, что вы. Мне Галя из двадцать девятой сказала, что у вас пианино продается, — лепетала бабушка, глядя куда-то вбок.
«Ну, Галя из двадцать девятой! Помощница хренова!» — давился про себя злобой мужик.
— Я вам уже сказал, приходите завтра, мы спим, на дворе ночь! — на этот раз голос Фёдора звучал не так любезно, и он уже практически срывался на крик. Женщина снова извинилась и ушла восвояси, пообещав вернуться утром.
Федя закрыл дверь и направился к кровати, бубня себе под нос что-то про утренний визит к Гале, а заодно и к участковому. Правда, он пока не решил — к врачу или полицейскому. Не успел Федя снять халат и сесть на остывшую часть кровати, как в динамике красиво запели соловьи, сообщая о том, что в дверь звонят.
Продавец пылесосов безнадежно взвыл. Он вскочил с кровати и быстрым шагом достиг комнаты сына, который обычно спал в наушниках и ничего не слышал.
— Андрей, вставай! — стянул взбешенный отец одеяло с храпящего подростка.
Ноль внимания. Бесконечные соловьиные трели сводили Фёдора с ума, и в ярости он пнул сына:
— Вставай, кому говорю!
Ребенок, наконец, открыл глаза. Андрей унаследовал от родителей самые важные черты: от мамы телосложение, от папы эрудированность, от соседа рост. В сумме этот жлоб представлял из себя упитанного под два метра ростом детину, который при желании мог бы нокаутировать любого одним своим видом, но сам по себе был человеком мягкотелым и слабохарактерным
— Чееего? — жалобно простонал невыспавшийся ребенок.
— Пианино потащим! — кричал отец.
— Какое еще пианино? — плакал сонный увалень, не желающий принимать участие во внезапном отцовском помешательстве.
— То самое, на котором ты за три года в музыкальной школе только «чижика-пыжика» играть научился, будь оно неладно!
— По-моему, в дверь звонят, — с надеждой в голосе сказал Андрей, не зная, как ещё увильнуть от непредвиденной ночной работы.
Сгорая от бешенства, отец схватил здоровяка за ухо и тот, скуля от боли, был вынужден подчиниться странному поведению резко озверевшего родственника.
Последние 5 лет пианино заменяло собой полки в гостиной. На нем хранились древние журналы по вязанию, пустая ваза, норковая шапка и полуживой фикус, который поливали лишь в те дни, когда в доме затевалась уборка.
Аккуратно разбросав весь этот хлам по комнате, отец и сын вцепились в неподъемный агрегат и, пыхтя от натуги, потащили его в сторону выхода.
Соловьи продолжали свою издевательскую песню. В этих имитированных птичьих голосах Фёдору слышались насмешки и упрёки. Он дал сам себе обещание, что обрежет провода по завершению этой абсурдной сделки.
Разбив по пути злосчастную вазу и снеся половину косяка, они, наконец, добрались до входной двери.
— А мы соседей снизу не разбудим? — предусмотрительно поинтересовался сын.
— Они и без нас неплохо справляются с этим! — кряхтел отец.
Дверь открылась. На пороге, как и ожидалось, стояла всё та же бабушка — божий одуванчик.
— Здравствуйте, — галантно поздоровалась она.
— Доброй ночи! — ядовито произнес Федя. — Вот, пианино вам несём!
— Ой, а как вы узнали? — искренне обрадовалась женщина.
— Соловьи напели! — еще более желчно ответил Федя и, подняв инструмент, сказал женщине, чтобы та открывала шире дверь.
Пока пианино преодолевало расстояние в один этаж, оно успело отдавить ноги обоим членам семьи, а заодно разбить горшок с декоративной пальмой, которую разместила на полу между этажами Галя из двадцать девятой квартиры.
Когда пианино было установлено в полупустой старушечьей квартире, в окна уже начали пробиваться первые лучи рассвета. Мужчины, обливаясь потом, устало побрели домой досыпать последние часы перед началом трудового дня. Федя отказался от денег, взамен он попросил соседку больше к ним не заходить, и та с охотой согласилась, правда, не понимая, почему её сосед такой нелюдимый.
Федя, как и обещал сам себе, перерезал провода звонка и переполненный чувством выполненного долга завалился в кровать.
Стоило ему закрыть глаза и начать считать пылесосы для скорейшего сна, как вдруг комната начала наполняться звуками идеально исполняемого собачьего вальса.
Описать чувства, возникшие в душе у Феди, не взялся бы ни один мастер пера на свете. Не в силах больше терпеть это хулиганство, он набрал номер районного отделения полиции и попросил прислать наряд. Дежурный нехотя принял вызов и обещал, что скоро к ним выедут блюстители закона. После двух симфоний Бетховена, одной «кукарачи», четырех песенок мамонтенка и десяти Шубертов, отчаявшийся Фёдор понял, что на полицию надежды нет, и он брошен на произвол судьбы. Жена по-прежнему завидно посапывала, отвернувшись к стенке. Из детской раздавался богатырский храп, а остальные соседи, судя по всему, либо разом все оглохли, либо являлись настоящими ценителями бессмертной классики.
Переполненный смертельным отчаянием, Фёдор накинул на плечи плюшевый халат и вышел в подъезд, где музыка звучала звонким эхом и разлеталась на все пять этажей. Он начал звонить во все квартиры подряд, будя соседей. На удивление, ему стали открывать двери, а значит, никто из этих людей в реальности глухим не был.
— Ага! Не спите! — истерично вопил Федя, когда очередной сосед или соседка выходил в коридор. — Неужели мне одному мешает этот сольный концерт?! — восклицал Фёдор, горячо размахивая руками.
— Нет, Федя, не одному, — заговорил, наконец, Витя из 33-ей квартиры.
— Что же ты тогда дома сидишь?!
— Мы с женой три дня в её квартире кошку искали, а потом оказалось, что никакой кошки у неё давно нет, а она всё ходила к нам и ходила. Слава Богу, она на Маринку переключилась.
Тогда Федя повернулся лицом к соседке из квартиры напротив и, взглянув в её красные дергающиеся глаза, понял, что та пострадала не меньше его, а возможно и больше.
— Галя из двадцать девятой на кой-то сказала этой женщине, что я врач и теперь она звонит мне каждые два часа, просит посмотреть сыпь на спине, только вот я стоматолог и сыпи никакой у нее нет, я пятнадцать раз смотрела, — чуть ли не плакала Марина.
Другие соседи тоже оказались жертвами новой соседки, и все как один говорили про то, что это Галя из двадцать девятой квартиры дала наводку.
Собравшись в одну большую соседскую ватагу, люди двинулись на штурм двадцать девятой квартиры, чтобы призвать к ответу подлую жительницу дома. В этот момент из квартиры новой соседки заиграла «Катюша», идеально подходившая под ситуацию.
Когда Галя открыла дверь, толпа буквально взорвалась криками негодования.
Молча выслушав каждого, она пригласила всех к себе домой и, рассадив соседей за кухонным столом, приготовила кофе. Когда все, наконец, успокоились, у каждого в чашке плескалась черная гуща, а рядом на блюдце лежал кусочек яблочного пирога, Галя поведала историю о том, что у пожилой несчастной женщины совсем никого не осталось. Месяц назад её муж и единственная дочь разбились в аварии, и на фоне этой трагедии старушка начала терять память.
— Я познакомилась с ней в банке. Она сказала, что у неё отбирают квартиру в счет долгов дочери по ипотеке. Я предложила ей переехать к нам в дом и сняла ей квартиру. Ну не могу я одна следить за ней, тяжело, вот и решила по некоторым вопросам отправлять к соседям. Простите меня, — на глазах у Гали навернулись слезы. В кухне повисла тишина, прерываемая лишь хлюпаньем и чавканьем.
После работы невыспавшийся Федя направился сразу в аптеку, чтобы купить беруши. Там он встретил половину соседей из своего и соседнего подъездов, которые, как и он, молча приобретали спасительные затычки.
Вечером, переполненный незнакомым доселе чувством сострадания, продавец пылесосов вдруг решил навестить свою соседку снизу и даже прикупил для этого случая конфет и хорошего чая. Когда он позвонил в дверь, ему открыла Марина, возле ног которой вилась маленькая кошка.
— Откуда зверь? — поинтересовался Федя, вспоминая историю о мифической кошке.
— Так это Витька с Машкой притащили, говорят, на улице подобрали и уже прививки успели сделать.
Фёдор прошёл внутрь и увидел всех своих собратьев по несчастью. Кто-то готовил ужин на кухне, другие сидели на диване, который привез с работы Витя и слушали одни и те же истории, что рассказывала им старушка в больших круглых очках.
Такой концентрации соседей в одном месте (кроме отделения почты) Фёдор ни разу ещё не наблюдал. Он стыдливо бросил взгляд на злосчастное пианино, которое впервые за долгие годы стояло, ничем не захламленное, даже пыль была протерта основательно.
Федя положил кулек конфет на стол и направился на кухню, чтобы поставить чайник.
Этим вечером в квартире новой соседки собралось немало народу. Они (несмотря на старые разногласия и отсутствие общих интересов) болтали, ели, слушали и подпевали произведениям своей молодости, которые им играла на пианино новая соседка, ставшая настоящим символом соседской дружбы.
(с) Александр Райн
-
Бек Это конечно не из раздела юмор...
Но нужно завести какую то рубрику с названием Жестокость и милосердие в нашем мире...
Боюсь правда ,что жестокости окажется больше,а так хочется надеяться и верить в лучшее. я либо оптимистка,либо наивная дура
Если честно,читала просто сквозь слезы.
Если эта история действительно имела место быть в Вашей жизни, то во-первых повезло этой Белке,что ей в жизни встретились Вы. А во-вторых, лично я буду на 99 спокойна за щенков которых Вы планируете завести. 1 я все равно оставлю за собой ,т.к.всегда кажется,что сама сделаешь для них лучше,чем другие. Щенки, они ,как и дети, отрывают от сердца каждый по кусочку. Оставаясь в памяти и где то в глубине души такими же маленькими и беззащитными. Требующими нашей заботы и любви,даже когда вырастают.
Пишите Всегда рады общению с Вами . надеемся на наше с Вами дальнейшее сотрудничество. Елена. и Александр
-
БЕЛЯНОЧКА и РОЗОЧКА
Муковеева выгребала вдоль тёмной, промёрзшей, продуваемой всеми ветрами кривой улицы, тянувшейся вдоль реки… Продвигалась, согнувшись, втянув подбородок, спрятав лицо от колючего декабрьского ветра и выставив вперёд плечо. Ноги в стареньких, на рыбьем меху, ботах, постоянно оскальзывались на задубевшей грязи, комками смёрзшейся с ноздреватым снегом, и тогда она подскакивала, как большая, облезлая цапля, или трясогузка.
Хэбэшный, грязно-бурого цвета чулок в резинку, их ещё носили наши бабушки в детстве, свисал из одного разболтавшегося зажима и норовил сползти вниз, явив миру тощую, жилистую, увитую синими венами ногу шестидесяти пяти летней тётки… Хотя смотреть на это геронтологическое порно было некому: улица была пуста, как карман алкоголика…
Новогодний ветер с воем убийцы из Истэнда, или с Нахаловки кружил вокруг злобно фыркающей Муки (так её звали практически все, с ударением на последний слог), норовя сорвать с тощих уключин-плеч драповое пальтецо, в котором даже рыбий мех предусмотрен не был… Шапка-самовяз из распущенной бабушкиной кофты давно растянулась и тилипалась на уровне переносицы, то скрывая, то открывая обзор…
Параллельно курсу, справа, посреди заметённой снегом брусчатки, проблёскивали убийственно-холодной сталью трамвайные рельсы, и даже взгляда на них было довольно, чтобы понять: языком к ним прижиматься ни-ни! Как, впрочем, и иными оголёнными частями организма. Шеей, например…
А слева стояли в притирку бывшие купецкие особняки и доходные дома, века так конца 18-го, из старого красного кирпича, частично оштукатуренные и с редкой сохранившейся лепниной. Аутичные путти и мордатые кариатиды с субдоминантным подобострастием пялились на атлантов потрескавшимися глазницами. Но атланты в своём замёрзшем величии дули щёки и ни на кого не смотрели – глаза им давно повыбило ветрами времени.
А за окнами посверкивали пёстренькие гирляндочки, где жиденькие, где вспыхивающие дискотечными огнями… Светились голубеньким экраны, у кого во всю стену, у кого пятном слабого свечения на тумбочке… Мелькали тени: тощие, толстые, низкие, под потолок, пляшущие, статично-жующие, ждущие чего-то...
А на некоторых подоконниках, из-за кисеи, бдящими сторожами зыркали желтоглазые бесы-коты, охраняя покой своих человеков от посягательств чужих нечистых сил и прочих демонов…
Из остановившегося далеко впереди такси с визгом выскочила молодая компания, и, подхватив ёлку, коробки с подарками, с плясками, гиканьем и весёлым матюком скрылась в арке…
- И вот зачем всё это, - злобно думала Мука, приноравливаясь к ветру, стараясь, чтоб тот дул, если не в спину, то хоть не в посиневшую морду… - Зачем вся эта мышиная суета? Эта беготня? Подарки они друг-другу покупают на новый год! А вы попробуйте дарить тепло сердец весь год!!!
Думая так, она пребывала в святой уверенности, что то отвращение, которое она «три через три» демонстрировала пациентам районной поликлиники, замерев фурией за стойкой регистратуры и есть участие и любовь с добротой…
- Агааа… Это трудно: быть добрым и отзывчивым каждый день, вместо чтоб раз в году:
- Что тебе подарить на новый год, мой пупсёночек?
- Шууубууу хачуууу!!!
- А говна на лопате не хошь, моя куколка??!!!
Этот вымышленный диалог Мука проорала в голос с таким чувством и так надрывно, что не пойми, откуда взявшийся встречный мужичок с портфельчиком и веником, пташкой перепорхнул на ту сторону, чуть не попав под трамвай, ярко-празднично украшенный снаружи и тёплый, отчётливо пахнувший мандаринками внутри!
Мука остановилась перевести дух. Она стояла, придерживая голой, в цыпках, рукой – варежку просрала на прошлой неделе где-то на просторах Магнита – колючую шапку и долго смотрела вслед ярким огонькам удаляющегося общественного транспорта.
Оно быб, конечно, трамваем было б добраться и быстрее, и теплее, и безопаснее… А то, этим сукам, даже соли нам под ноги посыпать жалко… Но сегодня в поликлинике выдали зэ-пэ. И после раздачи долгов и покупки килограмма маргарина, пяти пачек макаронных изделий и семи плиток перловой каши воинского образца, у Муки в кошелёчке с вишенками болталось три с половиной тыщщи – на месяц жизни. Хотя, какая это жисть…
- Так что, не барыня – на своих допрёшься по адресу: Козюльский переулок 8, подъезд один, квартира 8, Сохно Серафима, 65 полных лет, измерить всё, что меряется для последующего установления: есть у той Сохно ковидло, или ну его нахрен… Козюльский переулок… Козюльский переулок… Мать моя давай рыдать!!! Это ш там наша школа была… Ну, которую во время ремонта спалили… - прошибло Муку, - Интересно… Я ш там ни разу на была, как переехали… СтоИт? Или так и канула в ЛеПту?
Именно так: в ЛеПту – и произносила Мука.
Мука подтянула чулок, нахлобучила шапку поглубже, хлюпнула носом, и поскакала с кочки на кочку дальше, навстречу судьбе, бормоча:
- Хоть какая польза от той ковидлы: школу посмотреть… Хотя, всралась она мне – лучше б дома Малахова смотрела быб! А всё ковид, чтоб ему…
Ковид больно ударил по кадрам районной поликлиники.
Сначала умер главный – хороший, тихий мужик, совершенно не чиновник, а наоборот: книгочий, эрудит и умница. Сгорел в одночасье: выходил на приёмы вместе с коллегами, заразился от пациента и вскоре уже нате вам: От любящей жены и детей… От коллектива… От горздрава…
Потом ушла старшая. Та попротивней была: всё норовила Муку своей племянницей заменить. И, вроде быб так ей и надо. Но у неё, старой девы, остался кот. Его после похорон взяла та племянница к себе на Нижнюю Гниловскую, но что-то подсказывало: курочку она коту не варит…
И дальше посыпалось всё, как дурное домино! В землю ложились: врачи, санитарки, няньки, гардеробщицы, службы АХО… И даже дворник Алибаба, который по причине не знания русского от слова «нихераваще», так и не понял, от какой заразы сыграл в ящик…
Скоро участок оголился настолько, что даже их, старых клюшек регистратурных поснимали со стоек и, по верхам проверив компетенции, отправили на вторичные вызовА: кому мазок взять, кого послушать, кому в жопу кольнуть…
Так продрогшая Мука и оказалась ночью в продутом Козюльском переулке.
Она медленно брела вдоль него, силясь хоть на мгновение почувствовать тепло в груди от детских прекрасных воспоминаний… Но кроме частушки из советского фильма про «эх, мамочка, на саночках…» - в памяти ничего не возникало и сердце не грело.
Так она добрела до адреса из вызывного листа и, решив больше судьбу не испытывать, дёрнула ручку звонка. Именно: дёрнула; именно: ручку звонка. Потянула вниз старинную латунную спираль с бронзовой ладошкой на конце, спускающуюся из круглого медного гнезда.
Где-то в глубинах особняка тускло звякнуло и затихло.
А Муке вдруг показалось, что она уже держала в пальцах эту ладошку…
Но тогда было жарко, даже душно и ладошка была тёплой…
И вот-вот ударит гроза! И неожиданно, в конце декабря, вдруг пахнуло прибитой пылью, конскими яблоками и раздавленной в тёплой пыли жердёлой…
Пока Мука мучительно от неожиданности переживала это путешествие «по волнам памяти», дверь распахнулась, и она чуть не упала в темноту хорошо протопленного дома.
- Вам кого?
- Сак… Сук… Со-кх-но! – хрипло с холода каркнула Мука.
- Прямо и направо, - бестелесный ломкий голос прозвучал уже где-то вдалеке под звук быстрых, упругих шагов.
Мука шла, растопырив костлявые пальцы, шаря ими, как агент Старлинг из молчания ягнят поводила стволом в кромешной тьме дома маньяка.
Справа дверь. И ууузенькая полоска тёплого оранжевого света по краям…
Через мгновение Мука щурилась от нежного шафранового света, льющегося из старомодного, напольного торшера.
И с явной улыбкой из глубины комнаты, из-за тонкой, шёлковой китайской ширмы, в драконах и хризантемах, донеслось:
- Доктор? Это вы?
Мука ответить не успела: с холода в тепле голос сел абсолютно.
- Добрый вечер, доктор… Проходите, пожалуйста, снимайте шубу – простите, не могу вас обслужить… Если руки – снова по коридору 12 шагов прямо и пять налево… Выключатель справа на уровне пояса…
У Муки с детства было собачье обоняние. Оно досталось ей от бабки, русской дворянки, чемпионки Европы по конкуру. А после октябрьского переворота исполнительницы цыганских романсов в местной филармонии и в антрактах в городском цирке.
Чтобы не позорить род, бабка выступала под псевдонимом Марина Солнцева. Хоть и звали её Мария-Северия Григорьева. Бабка очень любила весёлую, белобрысенькую внучку и всегда брала её на репетиции и выступления в цирке.
Таким образом, Мука по сей день, закрыв глаза, видела тёмную арену и в круге света красавицу Солнцеву с гривой каштановых волос, изливающую душу волшебным, низким, хриплым альтовым контральто:
- Бедному сердцу так говорил он… Но не любил он, ах, не любил он… Нет, не любил он меня…
И вот снова нахлынула какая-то невероятно знакомая волна запахов: например, в коридоре нежно пахло котятами – не воняло кошками, спешу отметить, - но пахло пушистой шёрсткой молочных котят… А в огромной ванной, больше похожей на прачечную обилием тазов и прочего помывочного инвентаря, пахло клубникой со сливками почему-то… Были такие карамельки в детстве… И в окошко ванной, через форточку вдруг пахнуло подснежниками…
Мука постояла, помотала башкой, отчего её седая дулька развалилась и волосы упали на плечи… Умылась… И вдруг совершенно отчётливо услышала спёртый запах, шедший от давно не мытого платья, от старой вязаной кофты и застиранных чулок…
- Фу! Гадость! – передёрнуло Муку.
И, не задумываясь, она схватила с полки хрустальный в оплётке флакон-пульверизатор с шёлковой алой кистью на груше и споро оросила себя шикарным Шипром времён детства её бабушки…
В комнате было так же уютно и пахло ванилью, корицей и яблоками. Мука бросила на стол взгляд и увидела источник ароматов…
Стол под кремовой льняной скатертью, расшитой фестонами, был накрыт к чаю. Блистали синие с золотом чашки, опираясь на синие блюдца, важничал крутобокий чайничек, мерцала искрами рафинада прозрачная сахарница… А серебряное ситечко рассыпАло блестки по потолку.
А в центре было блюдо с булочками… Таких булочек Мука не видела очень давно. Со школьных времён, у школьной подруги Розенблат, по кличке Розка…
- Какой запах, правда, доктор? Такие булочки пекла моя мама-покойница… А теперь вот я позволяю, раз в год… Угощайтесь. Куда спешить? Я ш – последняя в списке?
- Откуда знаете?
- А меня всегда оставляют «на закуску» - от меня на трамвай сел, и - вжик, на Старом Базаре, а уж оттуда – в любой конец транспорты ходят!
Муку долго уговаривать не пришлось. Она быстро втиснула тощий зад в мягкое старинное полу-кресло и принялась навёрстывать: последний раз она ела в пять утра. То была манная каша на воде с куском маргарина, который растаять так и не успел: в комнате у Муки было 14 градусов… А что вы хотите? Дом уж лет сорок, как аварийный! Там всё менять! А кому оно сдалось?
Аккуратно, едва слышно, урча, Мука мазала каждый кусочек ароматной булочки крестьянским сливочным, жёлтым, со слезой, маслом, поливала сверху янтарным липовым мёдом… И кидала за троих… А хозяйка всё говорила и говорила…
- … нет-нет-нет! Я не от рождения калека! Я подвижность свою практически потеряла в седьмом классе… Был пожар в школе, и мы с моей лучшей подругой, Беляночкой, отчаянно тушили подвал: там жила наша кошка Муся с котятами… И меня слегка придавило. Если б, конечно, пораньше меня вытащить, то, может, и обошлось бы. Но Белянка и сама угорела до бессознательности… А продолжительный синдром сдавления, ооч коварная штука! Впрочем, что я вам рассказываю, вы ш и сами знаете… Уже? Больше не хотите?
Мука, натянув халат и целлофановый кафтан на него, закрывшись маской по самое не балуйся, шевелила пальцами в перчатках, зайдя за шёлковую китайскую ширму. Перед ней на огромной кровати лежало крошечное существо.
Волосы были ещё густыми и рыжими, как огонь - их почти не тронула седина. А вот всё остальное время не пощадило, и обладательница рыжей гривы имела сморщенную мордочку и тщедушную тушку…
Но! Глаза!!! Глаза были чёрными, как угли, горячими, как искры на ветру и весело смеялись.
Осмотр занял время. И, пока Мука простукивала и прослушивала – она на удивление не испытывала ни отвращения, ни раздражения при этом – рыжая пациентка не замолкала:
- Я не одна тут живу! Со мной тут внучек моей кузины Любы из Пензы проживает… Прекрасный юноша… Очень нежный… Виталик… Он учится на машиниста электропоезда – прекрасная для мужчины профессия… Но вы знаете, доктор, мне иногда кажется, что мальчик излишне бывает раздражителен… Как-то чуть не выкинул меня в окно, когда я спросила, почему у него нос в сахарной пудре! А иногда он очень заботлив! Покупает мне йогурты, творог… Мне ш много не нужно! Остальное я отдаю ему: мальчик растёт… просыпается интерес к противоположному полу. Ему недавно понадобился некий предмет… какой-то гааааджееет (ударение на долгое «е»)… ну… в общем, я отдала ему все мои «гробовые», и, не поверите, просто ожила!!! Я бы, конечно, хотела завести тут живую душу… котика… Но Виталик говорит, что не потерпит блох и шерсти… Как жаль… Как жаль… Может, вы его посмотрите, доктор?
- Кота?
- Ах, что вы! Моего Виталика. Хотя нет! Он будет не рад этому… А фамилия Сохно мне досталась от бывшего мужа! Да-да-да! Я была замужем. Три месяца, правда… Потом он сбежал куда-то… не помню. А вот фамилию свою мне оставил – я и ношу гордо! Кому как, а мне нравится: коротко, как выстрел: Сох-но!
Потом Мука сидела за столом и строчила, строчила, строчила…
Откуда только всплывали в её забубённой башке те знания: тут были и литические смеси, и растирания жёлтым скипидаром, и принятие ванн с белым скипидаром, и упражнения с эластичными лентами…
В общем, когда она заканчивала, до нового года оставались считанные часы. А рыжая пациентка, блаженно щурясь, как кошка на солнце, наблюдала, как «доктор» заполняет все нужные бумаги… В какой-то момент Мука задумалась, припоминая дозировку очередной микстуры, и, как в школьные времена, принялась мять кончик носа, а ручку держала перпендикулярно голове… За эту позу над ней когда-то угорал весь класс, и только подружка Розка не ржала, а намеренно упускала книгу, и Мука, тогда ещё Беляночка, возвращалась к себе и людям…
Резкий хлопок вернул Муку к действительности… Она ещё мгновение подержала – остекленевший взгляд в ночь – и спросила:
- А отсюда до Нижней Гниловской трамвай ведь ещё ходит?
- Конечно! Семь остановок и – вуаля!
- Ясно. Спасибо. Поправляйтесь… пожалуйста… Я уколола вам седативное, чтоб крепче спалось…
Мука не расслышала тихий голос:
- На меня оно не действует…
Мука лежала на сундуке в кромешной тьме натопленного коридора и, уткнувшись костлявым носом в чьё-то пальто, рыдала беззвучно и жутко, как на собственных похоронах.
Перед ней пёстрой, дикой каруселью проносились воспоминания…
Вот две девчонки, одна рыжая, как пламя, другая белая, как вьюга, лет по 9ть, держась за руки, мчатся по летнему Козюльскому переулку, взрывая сандалями пыль…
Вот Рыжая тянет и тянет ладошку звонка, а белобрысая свистит в два пальца пацанам, обносящим жердёлу, растущую за забором особняка… и плоды летят в тёплую пыль, разбиваются от спелости и выпускают невозможный аромат…
Вот белая выползает из дыма и пламени, и её подхватывают пожарники… А за её спиной – стена огня… Она хочет сказать им, что рыжая осталась там, в огне, но силы оставляют её…
Вот она пытается заглянуть в окно палаты, где лежит в коме Розочка, и вдруг из окна на неё бросается разъярённая тётя Фрида, мать Розочки и орёт шёпотом:
- Чтоб ты сдохла! Ты бросила мою дочь умирать!! Ты – гадина!!! Проклинаю тебя!
Вот она рыдает, уткнувшись в бабушкины колени, а та гладит её по льняным волосам и приговаривает:
- Всё обойдётся… Уедем в другой район… И всё забудется…
И она кричит бабушке сквозь боль и слёзы:
- Никогда!!! Никогда не забудется!!! Она поверила им… и не хочет меня видеть!!!
А вот она поступает в медучилище…
Вот ей вручают диплом…
Вот бабушка довязывает ей шапку и умирает со спицами в коричневых, любимых ручках и с очками на лбу…
Вот Вера Викторовна Муковеева поступает на работу медсестрой в ЦГБ, отделение травмы…
Вот их роман с женатым хирургом становится достоянием широкой общественности…
Вот она выходит из абортария…
Много всякого «вот» провертелось в памяти Муки, пока злые, безутешные, солёные до горечи морской, слёзы – впервые лет за тридцать – вылетали из её глаз…
К Розочке она не приходила: оправдываться – не хотелось… Она всё откладывала и откладывала встречу с ней… А потом та встреча просто потеряла всякий смысл… Кто-то сказал ей, что Розочка умерла… Она успокоилась и стала Мукой…
И надо же… Вот только что они увидались…
Но, слава богу, Розочка не узнала Беляночку… Иначе пришлось бы объяснять, кроме прочего, как Мука оттрубила свою пятёру на зоне за то, что вынесла из больницы, где работала, наркоту своему тогдашнему любовнику… Да много, чего пришлось бы объяснять, даже себе самой… Слава богу – пронесло…
- Ты чо тут делаешь, старая мочалка?
Голос прозвучал одновременно с вспыхнувшей тусклой лампочкой под потолком.
Перед Мукой стоял тот самый нежный Виталик, будущая гордость депо электропоездов на Нижней Гниловской. Морда у него была прыщавая, гривка в хвостик, спортивный адидас и кроссовки – в общем, всё на месте. И в довесок: сигарета дымилась в уголке рта.
Нежный не успел, видимо, даже осознать, что произошло, как его вертолётом, заломив руку за спину, уложила мордой в пол седая фурия. Оседлав пухлую, гири на видавшую спину, Мука тихо говорила на ухо будущему машинисту электропоезда, в особо-важных местах, тихонько проворачивая его кисть для вящего акценту:
- Если ты, урод, хоть раз ещё посмеешь нахамить тётке, я найду тебя под землёй. Если ты, говно, ещё раз сунешь нос в кокос, я руками тебя носа лишу. Если ты, подонок, не вернёшь денег, отнятых у тётки, ты сгниёшь в дурдоме, куда я сдам тебя без колебаний. Ты всё слышишь? Всё правильно понимаешь?
В ответ раздалось сдавленное: мууу…
- Не слышу!
- Да, понял я, понял!
- Молодец. И не курить больше в доме: у тётки с детства слабый дыхательный аппарат! Ко мне только Вера Викторовна и шёпотом! Усёк?
- Таааа…
- Хорошо. А теперь дело. Запоминай адрес: Нижняя Гниловская…
Дверь на улицу приоткрылось, и сквозь неё было видно, что там неожиданно потеплело и повалил снег… Чистый, лёгкий, невесомый! Будто миллионный небесный десант летел сквозь миры на помощь всем, кто заблудился, кто одинок, кто бесприютен…
Нежный Виталик, в куртке и обмотанный шарфом, стоял у порога и круглыми от пережитого глазами смотрел на красивую, по-испански прямую, худую старуху с седой гривой волос. Старуха шептала:
- Трёх штук тебе хватит выкупить кота и привезти его сюда. Сколько до нового года?
- Через три часа… Вера Викторовна…
- Молодец! Шуруй! И вот!
Мука быстро сняла и протянула Виталику свою кофту:
- Кота завернёшь. Я здесь тебя жду. Не вздумай скрыться с баблом!
- Уй, тоже мне, бабло… Аааа!!! Пусти…те… ухо! Я всё понял! Одна нога здесь, другая – оторвись!
Через сорок минут томительного ожидания в двери повернулся ключ.
Задремавшая на сундуке Мука подскочила: перед ней стоял Виталик, держа за шиворот шикарного сибирского молодца с ярким, зимним черепашьим окрасом, масляно-чёрным хвостом и курчавым серебристым пузом. Кот висел в Виталикиной длани спокойно и с достоинством лил прямо в воздух.
- Этот?
- Думаю, он. Дай сюда, он в ужасе!
- Это я в ужасе: выл, собака, всю дорогу…
Пока Мука прижимала к костям пушистого кота, Виталик протянул ей денег:
- Вот заберите. Не понадобилось. Я, как ваше имя назвал, так мне этого блоховоза за так отдали. Ещё и банку корму в придачу. Вот.
- А ты не такое уж и говно, а, мальчик?- рассмеялась Беляночка…
Сзади раздался скрип двери:
- Виталик! Какая радость! Ты дома, мой мальчик! А ты, Белянка, чего тут расселась? Я просыпаюсь – ты уже делась куда-то!
В дверном проёме, опираясь на ходунки, стояла Розочка в тёплом халате и с высоко подколотыми рыжими кудрями:
- Чего вы тут устроились? Пошли! Новый год скоро…
И тут она заметила кота и задохнулась от счастья:
- Ааааа… кто это?
- Теперь это – твой Дружок. Так к нему и обращаться будем. А булки ещё есть?
- Валом! Дай мне его… Боже… какой пушистый… Слышь, Верка, он урчит…
Они вдвоём накрывали на стол, доставая из буфета коробочки шпротиков, баночки огурчиков, свёрточки с сальцем, фанфурики с жердёловкой…
Беляночка спросила, глядя в окно на кружащихся парашютистов:
- Ты когда догадалась?
Розочка хрюкнула и изобразила мыслительный процесс подруги: одной рукой за кончик носа, другая на темени:
- А ты?
Беляночка показала на неуправляемую копну волос:
- Да сразу…
Обе тихонько заржали…
- А где кот?
Розочка, прижав палец к губам, сияющими глазами показала в сторону подоконника. Там, меховым шаром, застыл Дружок, уже принявшийся охранять подружек и жечь жёлтыми прожекторами новогоднюю ночь на предмет убития на подлёте чужой нечисти.
Вскоре в окно попытался заглянуть, снова, не пойми, откуда взявшийся мужичонка, тот самый, с портфелем и веником. Но, встретившись с жёлтым огнём, глухо матюкнулся, поросячьи глазки съехались к носу, и мужичонка с тихим воем взлетел над городом… И скоро исчез в водовороте новогодней метели…
И тут из форточки грянуло двухголосье:
- Эх, мамочка! На саночках…
А из парадной выскочил крепкий парень, будущий машинист электровоза, и порысил по улице, мотая головой: случится же такое… При этом Виталик басил в трубку:
- Слышь, Славун, ты не нажрись там без меня! Жди! Уже в дороге! Приеду, такое расскажу!!!
А и то, верно: новогодняя же ночь! Вы что!
Валерия Байкеева
-
ЗОЛУШКА СО СТАРОГО БАЗАРА
В предрассветном солнце, за чисто вымытым витринным стеклом, в центре подиума, вызывающе мерцали вишнёвым лаком восхитительные туфельки в стиле джаз: каблучок-рюмочка - лак, мысок - замш, перепоночка шёлковая, пряжечка золотая, кокетливая...
Тося стояла памятником: картонный стаканчик со сладкими помоями, которые привокзальная разносчица Зарина именовала чаем, в одной руке, надкусанный пирожок без названия-имени из хрящей да вымени от Алика - в другой...
Забыв жевать-глотать, она рассматривала уж в который раз это лаково-замшевое импортное чудо. То, что сваяли те туфельки иностранцы сомнений не вызывало: всё было не по-нашенски аккуратным! И, даже не держав те туфельки в натруженных руках, Тося знала: они - легче майского пуха!
А её нелепое отражение, в свою очередь рассматривал вокзальный грузчик-инвалид (контузия по причине пьяной уличной драки) Трифонов, по прозвищу Трифон, покуривая и отдыхая.
Каждые: пятницу, субботу и воскресенье он за долю малую помогал Тосе доставлять на рынок её нехитрый хабар - яйца/творог/сметану/овощи и зелень - от электрички до Старого Базара - на вместительной деревянной старинной и скрипучей ручной тележке.
Докурил:
- Эй!!! Антонина Петровна!!! Качумай уже!!! Пора! А то место твоё другой какой маме отдадут!
Тося мотнула кудлатой головой, и отлепилась от витрины:
- Та, кому оно нужно? Маята одна...
- Не скажи. Навар ить есть - иначе ты б дома сидела...
- Ага... А что мне там делать...
Тося на секунду задумалась. Потом недовольно глянула на собеседника, мол, чего пристал?! Тот дурашливо пожал плечами, мол, дурачок, что с меня взять. Она замахнулась на него, и он тронул тележку в путь... И было похоже, это их каждоутренний ритуал-разговор...
Прохожих и машин в столь ранний час почти не было. И, если б наши герои смотрели крутые боевики-антиутопии, то подумали бы, что они - одни в этом мире... Но они не смотрят такое кино...
Они поднимались от вокзала: он толкал тележку, она широко шагала рядом, попирая брусчатку огромными растоптанными ступнями в старых «вьетнамках» от мужа-покойника оставшихся.
Не останавливаясь, Тося закончила трапезу, скрутила в шарик картонный стаканчик и бумажку от пирожка и на ходу, метко отправила его в урну, притулившуюся метрах в десяти у старого тополя. Трифон оценочно хрюкнул, но Тося разговор не поддержала, аккуратно вытерла руки хрустящим носовым платком и спрятала его в карман. И дальше снова они шли, молча, под скрип тележки.
Так они достигли запертых пока главных ворот, свернули к калиточке для своих и оказались в самом чреве Старого Базара - в рядах под навесами.
Базар в столь ранний час встретил Тосю и Трифона свежим ветерком, гуляющим вдоль крытых прилавков, мокрым, прохладным асфальтом, только что помытым «с кишки» сторожем Мхатычем, да терпкими ароматами рыбных, овощных, фруктовых рядов - безумной палитрой даров ранней осени Батьке Дону...
Над рядами витал ровный рокот голосов, с вкраплениями:
- ... знач, Сизому - по пять прОцентов с хвоста, а мне - хер соси, Егорка, собирай бычки?!!!
- ... та я ш каженный потрошок, как дитё рОдное обиходила!!!
- ... а давай я тебе ещё приду, полы помою!
- ... ты чо, коза, обурела: да я лучше всё сам сожру и высру!!!
- ... эээ нееее: или бери весь товар... или... звиии-иииздуй от мене, манагер херов!
- ... сказано: перекупщики... гниды-кровопийцы... сионизм сплошной!
Перекупщики споро торговали товар у фермеров. Шла ожесточённая битва за каждый литр сметаны, пучок зелени, каждое куриное крылышко, или пупочек-желудочек...
Все участники торгов прекрасно знали роли, правила и приёмы многолетней игры - играли в неё годами...
АллаЗахарна, перекупщица с огромным крестом из «зубного золота» на необъятных, «хрудях без нумера», всё равно наебёт на сотку вёрткую Чекушку, хитрющую крестьянку со Зверева. А Пыльнов, плюгавый мужичонка, специализирующийся на балыке, раках и молодых девках, непременно увлечёт очередную «рыбачкуСоню» в подсобку... А у Соломона-заики, мастера сбивать цену, снова не хватит слов убедить упрямого казака с Верхотуровки, дядьку Бизюкина скинуть полтинник, и тот пошлёт Соломона трёхэтажным, размахивая белой, сахарной тушкой юного петушка над головой, как ногайкой... но после, таки, окликнет «кровососа», и они пойдут на взаимные уступки.
Все всё знали. И, может, потому орали, кидали, бросали, швыряли, топтали, подымали, соглашались и повторяли всё вновь, совершенно искренне и бесстрашно, с упоением и чувственно.
Тося была одной из тех, кто занимал принципиальную позицию: ни пяди С земли родной супостату-перекупщику не отдадим - торговала сама до полного изнеможения и едва успевала на последнюю электричку!
Перекупщики её обходили: знали, что Тося бывала страшна в гневе. Многие помнили, как она на Троицу сломала палец какой-то залётной перекупщице, когда та нагло принялась расшвыривать пучки свежайшей, душистой зеленухи и в три глотки говнить Тосю и её достойный товар.
Тося честно, до грошика, рассчитала Трифона, и тот, по обыкновению дурашливо поклонившись клиентке, отправился к пивнухе, разгружать Цыгана, а там и ещё кого бог пошлёт.
И теперь Тося, не обращая внимания на гомон и редких по раннему времени покупателей, в задумчивости что-то посчитывала, склонив голову над тетрадкой с длинными столбиками цифр. Иногда она почёсывала кончик горбатого носа обгрызенной ручкой, тогда её и так не особо осмысленный взгляд становился вовсе стеклянно-придурковатым.
Тося была некрасива. Не той некрасотой, что бывает у милых, пикантных дамочек, или простых, но солидных крестьянок. Даже не демонически некрасива, как, к примеру, Ума Турман... Нет.
Тося была сокрушительно некрасива.
Лицо её напоминало ведро, на котором кто-то решил изобразить мужика: скошенный лоб, впалые небольшие глазки под мохнатыми бровями, крупный, с горбинкой нос... Но потом горе-художника позвали обедать. И пришёл безымянный гений, и выписал на том ведре чувственный, изящно очерченный рот... Зубы в него потом натолкал тот же паразит, вернувшись с обеда... Довершали картину: длинная, жилистая выя, широкие плечи, узкие бёдра, огромные ступни и кисти рук и грива жёстких волос цвета мокрой соломы, ни лака, ни геля, ни химии отродясь не видавших.
Марина, соседка Тоси по рядку, красивая, румяная, свежая как пасочка казачка толкнула её локтем в бок:
- Слышь, соседка? Ты чиво? Болеешь?
- Неее. Думаю.
- Аааа... а навроде болеешь... Три разА тебя за творог спрашивали, а ты - ни гу-гу...
- Кто спрашивал?
- Ну ты, Тоська, даёшь! Тётка спрашивала. Потом девка. А потом бабка. Постояли, полюбовались как ты памятником тут местность украшаешь, и отвалили. Вон, у Ленки-хабалки купили...
- Ну и пусть... Слышь. Марин, покараулить можешь?
- Могу, чиво мне сделается. А сама куда?
- Да тут рядом. И вот ещё что... Дай бутылёк свой с водичкой. Я верну полный через час.
- Бери. И всё ж, болеешь ты, Тоська. Видно же!
Возразить Марине было уже некому: подхватив бутылёк с водой для опрыскивания зелени в целях придания ей свежего вида, Тося выгребала меж рядами, и её ситцевый, выгоревший сарафан маячил уже далеко - почти у выхода...
Трифон в это время, приняв положенный за разгрузку товара у Цыгана кружавчик свежего-пенного, приткнулся тощим задом о тележку и курил на солнышке. Он увидел Тосю, семимильными шагами роющую через площадь. И, не пойми зачем, оставив тележку под присмотром Цыгана, направился следом.
Продавщица женского отдела Людочка вышла покурить у задней двери обувного магазина. Затягиваясь крепким Донским табаком, она привычно гнусила в сотовый:
- А вот ты сам попробуй целый день ихнюю вонь нюхать! Да ещё и улыбаться при том! Да ещё и сахарком присыпать: ах, как вам хорошо в этих босоножках - а там вся пятка вылезла... бо нет такой модели, чтоб ту пятку вместить порепатую!!! Хорошо, «по-трес-кав-шу-ю-ся»... Если я начну грамотной быть, мне зарплату повысят? Нет? Тогда отвали со своим правописанием!!! Пока твой дядя аптеку откроет и меня в неё за кассу возьмёт, я сама тут сяду! Нет! Не за кассу! За убийство! Грохну халду какую-нить немытую!
Повернувшись к мусорке с бычками, Людочка захлопнулась: неподалёку какая-то тётка мыла ноги, поливая из бутылки и вытирала огромные ступни крахмальным платком.
Придя в себя, Людочка зашипела:
- Господи!!! Унеси меня подальше отсюдова!!! Что-что! Чувырла какая-то прям на улице копыта свои намывает! Нет! Не лошадь! Хотя... Вполне и лошадь, только с пальцами...
Тося к тому моменту уже обулась и ушла с обзора.
В обувном магазине никого не было. Ни продавцов. Ни покупателей.
Тося медленно и с опаской, как кошка в новом доме, пошла по-над стенкой в обход женского зала. Взгляд её не отрывался от тех самых туфелек, лак и замш, что стояли на витринном подиуме...
И, когда она уже протянула к ним руку, резкий крик нарушил тишину:
- Я от щас охрану как вызову!!!
Людочка опасливо - Тося была крупной - встала за прилавок. Охраны в магазине не было с весны - никто за три копейки не соглашался бдеть чужие боты. Но сказать что-то угрожающее той самой маслатой, похожей на уставшую лошадь, тётке, намывавшей копыта, следовало!
- Я... я это... Мне бы туфельки глянуть... - суетливо-испуганно загомонила Тося - Я это... мне купить... Деньги - вот!
И она так резко рванула из кармана платья кошелёк, что тот раскрылся. И по полу разлетелись прикопленные богатства Тоси: бумажки разных достоинств и мелочь.
Людочка, увидев деньги, смилостивилась:
- Так быб сразу и сказали... А то, знаете, много таких тут ходят... А потом то одной пары не досчитаемся, то другой... Давайте сама достану. А то всю красоту поломаете...
Людочка ловко сняла с подиума волшебную пару. И только потом кинула взгляд на Тосины ступни...
- Ой... А размер-то у вас какой?
Тося усмехнулась:
- Муж покойник всё смеялся, что я ему могу прохоря разнашивать. А у него сорок второй был. Полный. А какой у меня...
Тося задумалась.
Людочка замерла изваянием: таких покупательниц она даже тут, среди звёзд Старого Базара, не встречала...
- Так вы что, размера своего не знаете?
- А с чего мне его знать? По мальству бабкино носила. Потом мужнино... Нам на хуторе чего: летом - в галоши встал и беги к курям... Потом на огород... Потом на базар... Зимой - валенки... Откуда на них размер-то?
- Тогда должна вас огорчить. Эта пара - последняя. И размера она явно не вашего.
Тося ещё не осознала всей глубины катастрофы: любовалась башмачками в наманикюренных Людочкиных пальчиках.
- Женщина! Я вам говорю! Размера вашего нет!
- Как? Так а вот же!
- Вы чего? Они вам и до середины не налезут! НЕ дам! Вы их порвёте!!
Тося обалдело смотрела на туфельки. Потом обессиленно села на пуф, что Людочка расценила как желание упрямой кобылы примерить обувь:
- Ну, как хотите! Но только я сама... просто приложим... ножку подайте...
Людочка привычно присела на корточки и в одно мгновение прислонила подошву туфельки к огрубелой ступне. Туфелька заняла ровно половину:
- Ну что? Довольна?
Тося тупо молчала. Так же, молча, встала, подняла с полу пустую бутылку, обулась и вышла из магазина. Даже не заметив, что практически снесла с ног Трифона, наблюдавшего происходящее от двери.
- Эт чиво здесь было?
- А тебе чо? Работы нет сегодня - вали!
- Ты её за чиво изгнала, кукла деревянная?!!!
- За чиво, за чиво - передразнила Людочка, - тоже мне! Надо говорить: за что!!!
- Тапох! Почему она белее бумаги вышла от тебя?
- Ты ей кто? Брат? Сват? ПионЭр-вожатый?
Трифон ТАК посмотрел в накрашенные чёрным и бирюзовым кукольные глазки Людочки, что та снова отпрянула за прилавок:
- Та за туфлЯми припёрлась, а размера своего не знает... Вот и разочарование произошло!!! Они - туфельки-то тридцать седьмой, последняя пара... Эт ей на пол-лыжи! Тоже мне, Золушка с сорок вторым полным... - не удержалась, съязвила Людочка.
Трифон уже рассматривал туфельку, вертя её в руках.
- Много ты понимаешь, Людка-Блюдка!!! Антонина - сирота. Всю жисть на людей та на мужа - покойника горбатила. Как он откинулся, своим хозяйством зажила, жизненный дух почуяла! Вот, видно, и туфельки себе справить решила! Может, в первый раз в жизни! А ничо товар... Румынский?
- Выше бери! Польский!
- Молодцы. Стяжка хорошая...
- Много ты понимаешь!
- Дура... Я тут, на Базаре, свою сапожную мастерскую держал! Трое мастеров у меня работало!!
- И куда ж делись? Водкой смыло?
Трифон усмехнулся, ставя туфельку на подиум:
- Войной догнало...
- Та какая щас война?
- А такая, бывшая, кавказская. Ладно. Ты покупателей не обижай - без навара останешься!
И ушёл своей расхлябанной походкой танцора... А Людочка ещё долго смотрела в след и бормотала какие-то возмущения...
Вечером Трифон с Цыганом сидели перед пивнухой, приканчивали второй литр бархатного с шамайкой и вели подробный обсёр торговок.
Цыгана особенно возмущали внешние данные отдельных особей. Досталось многим: у той ноги кривые, у той - «сорок лет, а сисек нет - это некрасиво», а эта и вовсе «обнять и плакать»...
И вот Цыган вспомнил Тосю:
- Страхолюдная такая... что я столько не выпью...
- А и не пей - нехорошо прищурился Трифон.
- А и чё? Ты чё быкуешь, братуха?
- Да не быкую я... Просто Тоська... она... она...
Трифон, будто искал каких-то понятных Цыгану слов, чтобы объяснить что-то очень важное, главное и сложное... Перебирал в воздухе пальцами, кривил щербатый рот, щурил синий глаз...
Цыган ждать устал:
- Суду всё ясно... Дала небось тебе солдатику по бухачу...
Трифон нетерпеливо отмахнулся, мол, всё б тебе «дала-не дала»... Найдя понятный Цыгану аргумент, радостно улыбнулся:
- Она одна на базаре, кто из своих рассчитывается. Ни разу не было, чтоб сказала: расторгуюсь - отдам...
Цыган замер. Оценил. И уважительно крякнул, разливая остатки по кружкам:
- Ну и молодец.
Подумал, кивнул:
- Хто ш против: по пьяни и Тоська сойдёт! Ну чо? Ещё по балончику?
Трифон сплюнул, помотал головой и встал, мол, пора мне...
Цыган крикнул в догон:
- Слышь, на ноябрьские на Маныч за раками с племяшами едем! Ты с нами? Давай! Под праздник с руками оторвут! Дык?
- Не знаю ещё - донеслось из сумерек - дожить бы... Да и дел у меня прорва...
И оба заржали.
А под ноябрьские Тося заболела. Сама-дура виновата: ходила почти до утренних заморозков в тех вьетнамках. Вот и бабахнула температура за сорок. Соседи вызвали Скорую...
И не приехала она однажды утром на привычной электричке - напрасно Трифон всё высматривал Тосю, опираясь на свою тележку, слушая чужую, гортанную речь...
В Тосиной палате было ещё трое таких, с воспалением лёгких. Одна - Максимовна, счастливая пра троих шумных правнуков, 4-6-8. Их привозили Максимовне «на передержку» - потому родители работали неподалёку, а сидеть с короедами было некому. И мелкие паразиты метельшением и гомоном сводили с ума Ольгу Яковлевну, доцента сельхоз-института. Та мучилась одышкой и боялась заразиться «от всего и сразу». А напротив, рядом с Тосей, лежала молчаливая Галя: всё с кем-то переписывалась по телефону и тихо смеялась...
Тосю никто не навещал. А она и не скучала... Просто не давала положительной динамики, как с ней ни бился лечащий врач Борис Ароныч...
Но однажды...
В палату сунулась лысая башка Трифона. Тося удивилась и подалась к нему:
- Трифон?
- А то! Как ты тут? Народ вот прислал - волнуются! - в руке Трифона был объёмистый куль с добром.
Они вышли из палаты и побрели на скамеечку перед клумбой с розовыми, жёлтыми и бордовыми дубками. Присели. Трифон, зажав папиросу в углу рта, раскрыл кулёк с дарами и принялся выкладывать свёртки Тосе на колени, поясняя:
- Это - от Маринки, свежачок: сметанка и жажичок... Это Бизюкин передал: петушок варёный... Это от Пыльнова: балычок свежий... Это Чекушка расстаралась: кулебяка с капустой... В общем... Питайся-поправляйся... Все тебя ждут...
Тося схватила вдруг пакеты и прижала к лицу. Вдохнула. И опустила на колени. Смутилась.
Помолчали.
Трифон закурил:
- Слышь, а боты те... лак-замш... ну, с витрины...
Тося подскочила:
- Ты откуда знаешь?
- Так ты ш сама, как от вокзала шли, всё пирожки свои под той витриной поглощала, да глаз с них не сводила! Купила?
Тося пожала плечом:
- Там... Там в общем, размера моего не было... Кто на меня модельну обувь шить станет? Ты ш видишь: копыта...
И она неловко засмеялась, вытянув вперёд ноги в больничных тапках огромного даже для Тоси размера. Трифон хмыкнул:
- Нашла копыта! Да в эти тапки и я провалюсь!!! Ничего не копыта! Просто, крупные, хорошей формы ноги...
- Ну тебя...
И Тося засмеялась...
Трифон взглянул на Тосю и чуть не присвистнул. Вместо ведроликого мужика с угрюмым взором, рядом сидела и смеялась, подставив лицо ветру, вполне себе симпатичная женщина со светящимися серыми глазами под соболиными бровями и с улыбкой на полных, красиво очерченных губах. А густыми прядями её русых волос играл лёгкий ветерок и вспыхивало в тех прядях последнее тёплое солнце...
Так они и просидели на скамейке перед клумбой почти до отбоя. Когда Тося вернулась в палату, соседки встретили её весёлым звуком: ууууу!!! А Тося, положив на общий столик дары, вдруг рассмеялась и, ничего не объясняя, рухнула на постель.
С того дня Тося пошла на поправку.
А почти перед выпиской нянечка с поста принесла коробку и положила Тосе на кровать.
- Это кому?
- Тебе.
- Откуда?
- От верблюда! Принесли и оставили. Вон, надпись, вишь: третья палата, Антонине Буркановой...
- А ну, там бомба? - пошутила тихоня Галя и тихо засмеялась, глядя, как нянечка в ужасе сусликом замерла в дверях...
Тося уже читала кривые буквы на крышке:
- Топай и радуйся. Если, вдруг, что не так: всё поправим, даже не думай!
Она отважно открыла коробку. Нянечка осторожно взвыла.
В недрах коробки, аккуратно завёрнутые в тончайшую папиросную бумагу, лежали... ТУФЕЛЬКИ!
Те самые, лак-замш!!! В стиле джаз... Нужного, полного сорок второго размера...
Не веря глазам, Тося медленно села на кровати под перекрёстными взглядами соседок и вертлявых правнуков. Она свесила ноги и некоторое время сидела и тупо смотрела в окно. Потом медленно и осторожно достала обеими руками туфельку...
- Как влитые! - радостно констатировала Максимовна, отстраняя правнуков сухой дланью: - Это хто ш тебе такие царские подарки-то делает, а, Тоськ?
Тося молчала и смотрела на свои ноги, обутые в мечту...
Утро на пригородном вокзале всегда суетливо и шумно. Приезжие крестьяне с гомоном выгружаются на перрон. Грузчики разбирают «своих». Громыхают тележки, орут бабы - в общем, всё как всегда...
И только Тося утёсом стояла, высматривая кого-то в толпе грузчиков ясными серыми глазами из-под соболиных бровей.
На ней была стёганная куртка, волосы убраны под вязаную шапочку, горло повязано шарфом в тон... На щеках едва уловимый румянец... И вся Тося казалась какой-то новой.
К ней подкатил Санёк, придурковатый парень с фиксой и наколкой про мать родную, подмигнул... И, кивнув на модную-блестявую свою тележку, предложил услуги. Даже попытался взять чувал, но Тося его отмахнула:
- Уйди! Не твоё это дело...
- А кого?
- А того. Уйди, сказала, своего жду.
- Если ты про дядьку Трифона, так ты его не дождёсся!
- Это как?
- А так. Его электричкой в прошлую пятницу зарезало.
Сказал и развернулся уехать.
Тося на тот момент держала в руках лукошко с яйцами и пластиковую бутыль со сметаной.
Пальцы разжались. Лукошко накренилось, и яйца ярко шмякались о битумную твердь, а сметана переливаясь белизной, тихо утекала молочными реками под ноги пассажиров из уроненной бутыли...
Тося ничего не слышала. И не видела. Просто стояла и смотрела куда-то. И взгляд её снова стал, как когда-то, совершенно стеклянно-придурковатым.
Санёк обернулся и обомлел:
- Ты чо, мать?!!! Та не кипешуй ты так! Не насовсем зарезало. Левую ногу дэцэл задело, - и Санёк показал кончик указательного пальца. - Он в ЦГБ лежит... в травме...
Санёк разговаривал с пустотой...
Тося уже неслась по перрону, размахивая шапочкой, и её укладка на глазах превращалась в непокорную гриву густых, русых волос.
Она кричала во всё горло то пассажирам, то таксистам:
- Уйдиии!!!! Уйдиии с дорогиии!!!! Две цены!!! До ЦГБ!!! ТРИ ценыыы!!!
И её крупные, хорошей формы ноги, украшенные туфельками в стиле джаз: каблучок-рюмочка - лак, мысок - замш, перепоночка шёлковая, пряжечка золотая, кокетливая... били о мостовую, споро и звонко, как копыта породистой лошади...
Валерия Байкеева
-
О письмах
Первое письмо он написал в семь лет.
Криво, косо, как сумел.
Утром оставил его под подушкой, вечером не нашёл.
Понял – ушло, и стал ждать.
Через пару месяцев узнал, что письмо должно быть в конверте и что его надо бросать в синий ящик.
Расстроился, плакал, Янка-Негритоска увидела, стала выпытывать, что болит, кто побил, ничего не болит, отстань, дура.
Повезло, стащил конверт у медсестры, на нём было написано мелко и непонятно, он зачёркал всё, сверху подписал кому и опустил в синий ящик, что на столбе, рядом со школой.
Снова стал ждать.
Учительница читала им рассказ про Ваньку Жукова, объясняла, почему Константин Макарыч письмо не получит.
Адрес нужен, а где взять.
А весной, перед самыми каникулами, к Янке-Негритоске приходила мать. Пьяная, страшная, кричала, трясла калитку, пока не свалилась и там же, у калитки, уснула. Янка пряталась у старших девочек, боялась, что мать впустят.
Он решил, что и не надо. Чем так, лучше не надо. Глупости всё это. Если б хотела, нашла бы. Значит, не хочет.
Учился ни шатко ни валко, но десятилетку окончил.
Отслужил, пошёл на завод, учеником.
И сложилось: за семь лет высший разряд, лучший спец на заводе, а уйдёт Слепцов с тракторного на пенсию, так и во всём городе, зарплата как у начальника цеха, директор за руку здоровается.
Квартиру ещё до армии дали, дом старый, трубы сгнили, штукатурка на голову сыплется, ничего, деньги зря не тратил, на ветер не пускал, в прошлом году поменял хрущобу на хорошую однушку с большой кухней, машину купил, не новую, но бегает как молодая.
В детстве был некрасивый, может, потому его никто не взял, с возрастом выправился, девицы глазки строят, но жениться пока не хочет, рано.
Летом собирается в гости к Янке-Негритоске, во Францию, в город Сен-Кантен, она там замужем за ветеринаром со смешной фамилией Мунье.
Пить не пьёт, ну, может хорошего пива бутылку раз в неделю, а так, чтоб по-серьёзному – нет.
Не потому что трезвенник.
Просто ежели крепко выпьет, то ищет лист бумаги и пишет большими печатными буквами:
МАМА Я ТУТ
И ждёт.
Наталья Лоникова
-
Призрачный ремонт
-Нормальные обои-то купить не мог? Это что за натюрморт? Безвкусица какая-то, фу! ? раздался из темного угла голос, который выбил Жору из состояния равновесия и тот при падении со стремянки своей шарообразной головой выбил страйк из цветочных горшков.
-Ах ты ж, гаденыш неуклюжий, рожу и руки отрастил, а пользоваться ими так и не научился! Я эту герань выхаживала, растила, а он взял и бестолковкой своей размолотил!
- Кто ты?! Чего надо?! Выходи! Бить буду! ? закричал Жора и схватил в одну руку фонарик, а в другую штангу.
Он только въехал в новую квартиру, которую приобрел за подозрительно низкую стоимость. Риэлтор вёл себя очень странно, когда подсовывал Жоре бумаги — дергался, чесался, нервно давил лыбу. Но для чемпиона области по бодибилдингу странными казались все, кто в пятницу вечером занимался работой или пил горькую, а не разрабатывал мышцы пресса, груди и трицепс.
Зайдя в новую квартиру, Жора первым делом расширил своими плечами межкомнатный проём и решил, что раз начало положено, нет смысла останавливаться. Ремонтом спортсмен мог заниматься в единственное свободное от тренировок время ? после одиннадцати вечера. Тяжелой техникой вроде перфоратора парень не владел и не понимал, зачем вообще он нужен, если саморезы спокойно заходят в стену при помощи отвертки. Продавец крепежа хотел втюхать Жоре какие-то дюбеля, но Жора не мост, его не разведешь. То, что не закручивалось отверткой, бодибилдер заколачивал блинами от штанги, а то, что не заколачивалось, вдавливал гирей. Соседи сами хотели подарить качку перфоратор, лишь бы он не разнёс их дом на камни, но Жора был воспитанным малым и потому любезно отказался.
- Это ты, комбикорм, откуда взялся?! ? ответил голос, который, судя по всему, принадлежал женщине в глубоком возрасте. Но в подсвеченном фонарем углу Жора обнаружил только масляный радиатор, что остался от прошлых хозяев.
- Я из клуба! ? грозно рявкнул спортсмен и провёл фонарем по всей квартире. Электрику Жора почему-то решил отложить под самый конец обустройства, поэтому «творил» либо зажав фонарь в зубах, либо ловя отражение фар проезжающих по ночным улицам автомобилей.
- Из какого ещё клуба? Веселых и находчивых, что ли?! Так я тебя сразу огорчу, веселого в тебе не больше, чем в ремонте печки на «жигулях», а с находчивостью, судя по обоям, совсем всё грустно.
- Из спортивного клуба «Алёша Попович»! ? гордо заявил парень и потряс над головой штангой. С неё на пол слетело несколько блинов, от чего парализованный сосед двумя этажами ниже так подпрыгнул, что расшиб лоб о потолок и впал в кому.
- Тише, богатырь! Иначе ты от дома кирпича живого не оставишь. Значит, так: квартира эта — моя, а ты давай-ка собирай манатки, майки свои потные и вали отсюда подобру-поздорову! ? голос раздавался неизвестно откуда. Жора проверил все углы в квартире, залез в чулан и на всякий случай заглянул под ванну. На секунду забывшись, он сделал двадцать отжимов от груди чугунной махиной, затем, опомнившись, вернулся к радиатору и стал говорить в него, точно в микрофон.
- С какой это радости квартира твоя?! Я вообще-то её купил! У меня все документы подписаны! Сама вали, пока я тебя на белки и углеводы не раскидал!
- Ты как со старшими разговариваешь, жертва протеиновых инъекций?! Я тебе не какая-то пигалица малолетняя из твоего клуба, что за всю жизнь работала только над размером задницы! Бывшая управдом! Герой труда! Почетный пациент поликлиники номер четыре, а ныне — старшая в призрачном профсоюзе. Квартиру эту получила по очереди, отстояв двадцать лет! А тут, видите ли, явился, штангами машет, документы у него подписаны! Да я, между прочим, квартиру эту хотела в наследство оставить, только пока думала — кому, не заметила, как мне уже штамп в небесной канцелярии ставят. Пришлось запрос на «неупокоенность души» составлять и по всем инстанциям бегать, ходатайство выпрашивать! Не успела вернуться, а мою недвижимость уже вовсю пилят!
- Я в привидения не верю! - заявил Жора в вентиляционное отверстие радиатора.
- Я в циркониевые браслеты тоже в своё время не верила, а как начала по нашему ТСЖ продавать, оказывается, неплохое вложение. Значит, так: даю тебе сутки, чтобы ты покинул мою жилплощадь, а иначе буду тебя с ума сводить — дверцей холодильника хлопать, половицами скрипеть, вес на тренажерах убавлять.
Угрозы Жоре не нравились, обычно в ответ он нервничал, нецензурно выражался и что-то ломал. В основном, конечно, он ломал людей, но разве можно сломать бабку? К тому же — невидимую. Первым, что пришло в голову члену спортклуба, это попробовать самостоятельно провести обряд изгнания неупокоенного духа. Жора свернул два грифа в распятие и, как смог, нараспев зачитал самый священный текст, который только смог вспомнить.
Состояла молитва в основном из святых правил клуба «Алёша Попович» и гласила о том, что снаряды после себя нужно убирать, воду в душе не лить, абонементы не передавать и так далее. Те, кто священные каноны не соблюдал, навсегда изгонялся из клуба, следовательно, и из рационального мира тоже.
Закончив обряд, Жора окропил квартиру самым дорогим дезодорантом из своих запасов и… Кажется, сработало.
Голос умолк, бетонный пол не скрипел, холодильник не стучал. Взяв в руки шпатель, спортсмен принялся разглаживать новый рулон на стене.
- Края плохо промазал, отклеятся. И вести надо ровнее, одни пузыри вон, снова раздался противный голос, но теперь из велотренажера.
Жора не выдержал, бросил в сердцах шпатель в ведро с клеем и, разложив на полу мешки со штукатуркой, улёгся на них спать.
- Смотрите, какие мы обидчивые!
Жора не отвечал, ему хотелось поскорее попасть в спортзал и отвести там душу. Всю ночь бабка сводила его с ума. То бубнила что-то нечленораздельное об индексации небесной пенсии, то дверцей холодильника стукала.
Отрубился гигант только под утро и спал как убитый, изредка потрясывая стены своим богатырским храпом.
С первыми лучами солнца Жора, как обычно, ушёл на тренировку, а вернулся уже ближе к вечеру. Под мышкой он держал пакет новых обоев, беруши, пару мешков штукатурки и холодильник с самой тихой дверцей, какую смог найти.
- Явился-таки! Я думала, что выжила тебя!
- Не дождешься, - проскрежетал сквозь зубы Георгий и, разложив покупки, принялся разводить клей.
Привидение уже готовило новую порцию издевательств, как вдруг в дверь позвонили.
Привыкший делать ремонт в одних трусах, Жора совсем не ждал гостей. В приоткрытую дверь без какого-либо приглашения нахально зашла женщина «в летах» и ядовито-красном вечернем платье. На голове дамы пружинили ещё не остывшие кудри, прямо на Жору смотрело беспардонно глубокое декольте, а сама женщина пахла новым тренажером. У Жоры аж помутнело в глазах.
- Я смотрю, у нас новый житель, томным голосом произнесла нежданная особа.
-Жора, протянул качок мускулистую руку, и женщина тут же оценила размер пальцев, пожав своей пятернёй один указательный.
- Вы знаете, я так рада, что у нас в доме, наконец, свежая кровь, ? словно кошка мурчала женщина, которая годилась Жоре в матери.
- Какая кровь?! Да что за дом ужасов?! ? воскликнул спортсмен и, взмахнув руками от недоумения, проложил в стенах две новые штрабы под будущую проводку.
- Да я про вас, - успокоила женщина богатыря. Вы, наша свежая кровь! А то тут одни пердуны старые живут, истерички да инвалиды! Взять хотя бы Зойку, бывшую хозяйку этой квартиры, та вообще во всех номинациях за раз могла победить! Слава богу, ушла на покой, последнюю фразу женщина кинула с шутливой улыбкой, а затем представилась: - Клара Андреевна. Новый управдом!
- Вот ведь стерва! Нет, ну вы слыхали?! Управдом она новый! Это кто ж тебя, змеюка, избрал?! ? раздался голос из стиральной машины.
- Вы слышали?! с надеждой в голосе спросил Жора у Клары.
- Что именно? - непонимающе вскинула женщина бровь.
-Голос! Бывшей хозяйки! Она только что говорила! - качок чувствовал себя инвалидом умственного труда, говоря вслух подобное, но ему очень не хотелось признавать своё сумасшествие.
-Нет, не слышала, а что, у вас здесь призраки?
- Не слышала она, как же! Зато я каждый раз слышала, как к ней то сантехник, то участковый, то Галькин муж захаживали, все пять этажей слышали!
Клара Андреевна «случайно» задела горшок с диффенбахией, что остался от Зойки и стоял на тумбочке в коридоре. Тот моментально раскололся, слетев на пол.
-Ой! Я такая неуклюжая, позвольте, я соберу землю! залепетала женщина, схватила веник и, нагнувшись максимально артистично, принялась за уборку.
- Дрянь! Потаскуха! Сволочь! - кричал утюг. Нарочно ведь уронила!
- Знаете, Георгий, я вам новый цветок принесу! Любите папоротники?
Из цветов Жора любил только подсолнухи, потому что они давали его любимые семечки. Он хотел было открыть рот, но его опередили.
- У меня аллергия на папоротник! - кричала покойная Зойка, но управдом не обращала на неё никакого внимания.
- Вы, кстати, такой сильный! Не могли бы мне помочь перенести диван?
Спортсмен покраснел от смущения.
- Куда вам его перенести?
- Да вы знаете, у меня дома сейчас так места мало, хочется больше простора, можно, я пока его к вам перенесу? У вас-то, смотрю, и спать даже не на чем, и по ночам, наверное, мёрзнете, взглянула она на помятые мешки из-под штукатурки и масляный радиатор.
- Не вздумай! Нечего сюда своё барахло тащить, клопов мне тут озабоченных не хватало! никак не мог угомониться голос.
- Да запросто! - согласился Жора, чувствуя, как бывшая хозяйка рвёт на себе невидимые волосы.
- Тяжело вам тут без женской руки! Уюта не хватает, а я, знаете, как уют создаю?
- Знаем, наслышаны! От уюта твоего весь подъезд маргарином провонял!
Жора и новый управдом проигнорировали привидение.
- В общем, заходите в любое время, а лучше минут через десять, займемся диваном, а потом блинчиками вас угощу домашними, проворковала Клара Андреевна и вышла за дверь.
- Кстати, можете приходить прям так, у меня-то дома как на Гавайях, я за отопление всегда вовремя платила, улыбнулась она.
Жора вдруг вспомнил, что стоит в одних трусах и неловко прикрылся холодильником.
Управдом ушла, напоследок обведя спортсмена пошлым взглядом.
Жора поставил холодильник на место и уже принялся натягивать штаны.
- Жорочка, солнышко, атлетик мой ненаглядный, - залепетал вдруг электрический чайник.
Но Жора не обращал внимания.
- Ну прости ты меня, дуру, олимпиец широкоплечий! Не разглядела я в тебе душу праведную!
- Так, значит, теперь я олимпиец, не комбикорм? обидно буркнул Жора.
- Да что ты слушаешь меня, бабка от старости совсем головой плохая стала, не ведаю, что несу порой! Не ходи ты к ней! Ведьма она и притворщица! От тебя ей только одно надо!
- Да не хочу я её! Не в моём вкусе!
- Да и она тебя не хочет! Вернее, сегодня хочет, а завтра уже дядю Борю-электрика хочет. Квартира ей моя нужна! Сразу начала тут уютом своим угрожать!
Жора не слушал, он уже шел к двери.
- Так и быть! Тебе квартиру завещаю! Всё что хочешь сделаю, только пообещай, что не пойдешь к этой марамойке!
- Всё, что хочу?!
- Всё!!!
- Борщ хочу!
- Борщ?!
- И котлеты! ? решил пойти Жора ва-банк.
- И всё?! Да я тебе такой борщ сделаю, на всю жизнь запомнишь!
- И доставать меня больше не будете?
- Тебя больше никто и никогда доставать не будет. Слово члена партии ЛДПР!
Обрадованный Жора снова переоделся в рабочее и счастливый бросился делать ремонт.
А Зоя начала греметь кастрюлями да кашеварить. Этот борщ Жора запомнит надолго. Члены Люцеферо-Демонологической Партии Раздора всегда держат слово.
Александр Райн
-
Тяготы домохозяйства
1 часть
Катя и Паша искали домработницу очень долго. У Паши были свои требования: ответственная, пунктуальная, воспитанная, опрятная, внимательная, умеющая вкусно готовить, без вредных привычек. Он придирался ко всему, с кандидатками был суров, без конца демонстрировал власть и гонор. Тридцать процентов претенденток даже не переступали порога их дома, если Паша сомневался хоть в одном пункте. Он закрывал дверь прямо перед их носом.
У Кати требований было меньше, но они были жёстче: желательно старая, желательно страшная и уважающая её женский авторитет. Она отсеивала всех, на ком взгляд Паши задерживался больше трёх секунд . Денег у молодых людей было больше чем достаточно, а вот времени совсем ни на что ни хватало, поэтому они и решили найти себе помощницу с постоянным проживание у них дома, которой были готовы очень хорошо платить
Только вот никто им не подходил. Руки у молодых бизнесменов опускались. Им казалось, что проще сменить город, чем найти здесь настоящего профессионала и уже собирались покупать виллу в соседней области, когда к ним в дом постучалась госпожа Набекрень.
Паша открыл дверь и тут же был отодвинут в сторону, не успев сказать и слова. Сначала в дом вошло два чемодана размером с рояль каждый. Затем вошла сама Набекрень, которая была размером с орган и звучала так же громко и тяжело, как его самые басовые регистры. С женщины потоками стекала вода, так как на улице шёл ливень. На полу быстро собралось целое озеро.
Первым делом, даже не поздоровавшись, Набекрень спросила: «Где у вас ведро?».
Паша хотел было что-то возразить, но Набекрень уже достала откуда-то огромную швабру и мощными крутящими движениями рук, от которых, казалось, земля способна начать крутиться в другую сторону, собрала всю воду, а заодно вымыла пол во всей прихожей, не сходя с коврика.
-Ведро! ? скомандовала Набекрень, и Паша, то ли испуганный, то ли загипнотизированный этим великолепным мытьём полов, тут же принёс ведро. Женщина начала выжимать тряпку. Треск раздался такой, словно падал вековой дуб — даже соседские собаки перестали лаять, а ведро наполнилось до краёв. Затем она точно так же выжала свой плащ.
- Где я могу расположиться? ? спросила женщина, глядя на Пашу.
- М-м-мы вас ещё не приняли, немного дёргано ответил тот, и сам не заметил как вжал голову в плечи.
- Хм. Что от меня требуется?- совершенно спокойно ответила Набекрень.
- Н-н-ну, голос у Паши дрожал, он забыл как нужно проводить собеседования, - для начала ваше резюме, - наконец вспомнилось ему.
- Что вас интересует? - прогудела Набекрень. При этом она осматривала свои новые трудовые владения, подмечая пыль под двухметровыми шкафами во всю стену и предстоящее усиление слабого межэтажного перекрытия.
- Опыт работы, рекомендательные письма, ваше образование, - справился, наконец, с дрожью в голосе хозяин.
- Я воспитала восемь собственных детей. Двое из них стали подполковниками в двадцать пять лет. Трое защитили докторскую: по математике, физике и химии на первом курсе института. Две дочери - мастера спорта международного класса по единоборствам, а младшенькая у меня играет на тубе в оркестре. Есть рекомендательное письмо из Суворовского училища — работала там завхозом, а в качестве подработки выпустила три курса кадетов. Десять лет вела уборку на космодромах, чистила ракеты и оттирала от нагара взлётные площадки. Про судостроение рассказывать? - сурово поглядела Набекрень на Пашу, и тот невольно сглотнул, а затем помотал головой.
- Нужно спросить у жены, - выдал он и побежал за супругой на работу прямо так: в тапочках под проливной дождь, не вызывая такси.
Набекрень не стала тратить время и приступила к своим обязанностям, ещё даже не узнав — каким. Первым делом она зашла в ванную комнату и забрала корзину с бельём на кухню. Там она достала из своего чемодана таз и специальную стиральную смесь, изготовленную по собственному рецепту, затем начала кипятить.
- Ты просто пойми, она нам не подходит, совершенно, - наседал в такси Паша на свою жену, когда те ехали домой.
- А что же ты её не выгнал? Она что, одна? В нашем доме?
- Да. Она не похожа на воровку, совсем. Но я думаю, что лучше будет тебе её выгнать, ну, вам, женщинам, между собой проще договориться, а мне как-то неудобно, я же джентльмен, - лебезил Павел перед супругой.
По дороге они заехали в школу и забрали своего сына Платона - тихого необщительного скромника, который плохо учился, ни к чему не стремился, был ленив и ничем не замотивирован по жизни, в общем, полная противоположность своим родителям.
Когда все трое зашли в дом, их встретил запах совершенно непривычной еды, а ещё — зеркально-чистые полы.
Паша хотел было уже шагнуть на паркет, но в кухонном проёме появилось лицо Набекрень, которая одним взглядом заставила всю семью разуться и сложить свои ботинки на обувную полочку.
- Это она? — спросила шепотом жена, когда Набекрень исчезла за дверью.
Паша молча кивнул.
- А вроде бы ничего, - поджала губы жена и зашагала на кухню.
- Добрый вечер, как я могу к вам обращаться? - поздоровалась Катя с Набекрень, которая в этот момент голыми руками сняла горячий таз с плиты и поволокла его в ванную.
- Ольга Прокофьевна, добрый вечер, - поклонилась Набекрень.
- Ольга, - обратилась хозяйка к женщине уже в ванной, когда та начала выжимать руками бельё, источающее горячий пар.
- Прокофьевна, - поправила её Набекрень, - фамилия Набекрень.
-Ольга Прокофьевна, - немного раздражено, но смиренно продолжила Катя, - скажите, а вы ознакомились с нашими условиями?
- Есть условия? - подняла одну бровь Ольга Прокофьевна, и вся ванна немного исказилась вместе с ней.
- Ну да. Небольшие. Например, вы должны соблюдать наши требования, а их немало.
- Слушаю вас, - не прекращая выжимать бельё, сказала домработница.
- Например, все ваши действия должны быть согласованы с нами. Я вижу, вы самостоятельно решили постирать бельё, используя какие-то консервативные методы, у нас для этого имеется стирал…? Катя не закончила, потому что Набекрень развернула белую рубашку её мужа и начала её вывешивать на сушилку.
- Как вы это сделали? - ошарашенно смотрела на неё Катя.
- Что сделала?
- Как вы отстирали рубашку мужа от зелёнки? Я собиралась её выбрасывать — он вылил на себя целый пузырёк. В химчистке нам сказали, что пятно уже не отстирать. Рубашка очень дорогая
- У них просто нет ракетного топлива, которое я добавляю в своё средство. К тому же при кипячении мои ингредиенты убивают абсолютно все лишние запахи, ? спокойно ответила Ольга Прокофьевна и продолжила развешивать идеально чистое бельё.
- Ещё какие-то требования будут?
- Что? Требования? - находясь в лёгком ступоре, переспросила Катя, - ах да, требования. Вы должны готовить то, что мы попросим вас. Я, например, сижу на особой авокадной диете, а мой муж очень разборчив в еде. Он ест стейки из мраморной говядины, дальневосточных крабов, только фермерскую зелень и яйца. Он не станет питаться чем попало, как и мой сын.
Тогда Ольга Прокофьевна предложила пройти на кухню. Там женщины застали Пашу, который хлебал половником щи прямо из кастрюли.
- А ну! - рявкнула Набекрень, - чтобы я больше такого не видела! Разве можно есть из общей кастрюли?! Сядьте, я вам положу! - скомандовала она, и Паша тут же отпрыгнул от плиты и уселся за стол.
-Паша, ты чего это? - стыдливо спросила Катя, глядя на мужа, чьё лицо лоснилось от жира.
- Это какое-то зелье, я не мог оторваться! Решил попробовать ложечку и пропал. У меня память отшибло, я не мог остановиться! - оправдывался он.
- Это не зелье — это капуста, которую я сама квасила, - сказав это, Набекрень вытащила из чемодана пять трёхлитровых банок капусты.
- Садитесь, Катенька, вы же после работы, голодная! И сына пригласите за стол, - пробасила домохозяйка.
-Валерьевна, - пропищала негромко Катя.
-Что? - повернулась к ней Ольга Прокофьевна, накладывая порцию щей.
-Ничего-ничего, просто вечером я ем только авокадо.
-Авокадо так авокадо, - пожала плечами Набекрень и достала из холодильника зелёный плод, а затем прямо с косточкой нарезала его на дольки.
Затем она открыла крышку небольшой кастрюльки и кухню быстро заполнил аромат котлет. Он был таким сильным, что Павел снова впал в транс и потянулся к еде руками, но Ольга Прокофьевна треснула по ним, а затем велела сначала съесть щи, в которые накрошила целую гору укропа. Вместе с кастрюлей она пошла на второй этаж, к Платону.
Обычно, мальчик ел только у себя в комнате. Но сегодня он пришёл ужинать на кухню, тащась, словно загипнотизированный, за домработницей с котлетами в руках. Когда мальчик зашёл, он увидел, как его родители молотят ложками щи, а лица у них обоих блестят в свете ламп.
Нетронутый авокадо лежал в стороне. Ольга Прокофьевна положила тарелку с котлетами на стол и всё семейство стыдливо, но с жаром набросилось на них.
После ужина Ольга Прокофьевна поставила чайник и оставила хозяев наедине, а сама пошла в комнату к их сыну, где попросила его показать ей школьный дневник.
-Слушай, ты был прав, она нам не подходит, - шептала Катя мужу, пока тот раскуривал сигару.
- Да, совершенно не подходит, - согласился он, - давай прогоним. После завтрака.
-Почему после завтрака?
-Ну… Поздно уже, некультурно как-то.
- Да, ты прав, прав…
Набекрень тем временем читала Платону вслух роман Жюля Верна, предварительно лишив мальчика всех гаджетов. Парень слушал. Сначала — боясь сопротивляться, затем уже — с интересом.
Когда она спустилась вниз, чтобы налить всем чаю, родители уже сидели в гостиной и разговаривали о бизнесе. Паша открыл бутылку виски и налил себе бокал, другой рукой он держал сигару, которую так и не смог раскурить.
- Вот, - поднесла ему кружку чая Ольга Прокофьевна.
-Спасибо, я перед сном пью виски — мне так проще заснуть, а то, знаете ли, бизнес, дела, бессонница, - пафосно сказал он.
- Виски? Пф-ф, я вам в чай плеснула своего бальзама, ваш виски - молозиво по сравнению с ним.
-Правда? Хм. Сомневаюсь что-то. Это - чистая Шотландия, десять тысяч за бутылку! - тряс он бокалом.
- А это - алтайские травы, я сама собирала, попробуйте, а я пока вашу сигару раскурю.
Паша умоляюще взглянул на жену, но та лишь беспомощно пожала плечами. Мужчина сделал глоток, затем — второй, третий.
Ольга Прокофьевна при помощи одной спички и своих могучих лёгких раскурила сигару в один затяг, а потом пробубнила что-то про то, что это какая-то фигня — не то, что были уставные в Баренцевом море.
Паша тем временем допил чай. Глаза его блестели, лицо было красным и довольным как после бани.
-Слушайте, а можно добавки? - спросил он заплетающимся языком у Набекрень.
- Не стоит. Думаю, вам лучше прилечь. Да и вы, Катя, тоже отдохните после работы. Я вам уже расстелила. Завтра обсудим ваши требования, - убаюкивающе звучал органный бас Набекрень, и оба супруга невольно зевнули.
Перед сном домработница зашла к Платону и проследила за тем, чтобы тот самостоятельно прочёл вторую главу.
Сама она легла спать в гостевой спальне на полу. Кровать с ортопедическим матрасом женщина перенесла в другую комнату, туда же был отправлен телевизор. Вместо него она бесшумно перетащила в комнату книжный шкаф и перед сном «проглотила» небольшой томик одного из классиков.
Александр Райн
-
Тяготы домохозяйства
2 часть
Паша проснулся, как обычно, раньше всех — в половине шестого. С утра он уходил на пробежку, затем принимал душ, пил кофе и ел одно яйцо всмятку. Мужчина улыбнулся, увидев торчащие из гостевой комнаты ноги и услышав сопение Набекрень, от которого слегка колыхалась межкомнатная перегородка. Когда он вернётся, завтрак не будет готов, а это прекрасный повод для увольнения.
Но, зайдя на кухню, мужчина испытал легкий шок. Яйца уже варились в кастрюле, кофе был перемолот вручную (Набекрень не нашла кофемолку), а в тостер заряжены два куска белого хлеба.
- Вам хлеб маслом намазать? - раздалось над ухом так внезапно, что Паша отскочил в сторону.
Ольга Прокофьевна стояла позади, держа в руках брусок сливочного масла.
Отдышавшись, Паша спросил первое, что пришло в голову:
- Натуральное?
- Только взбила.
Он кивнул и ушёл на пробежку, не желая узнавать, как именно она его взбивала.
Следующей проснулась Катя. Её план по увольнению был более изящным. Она собиралась придраться к Набекрень по поводу уборки. В этом доме Катя знала каждый уголок, куда не пролезет ни одна швабра - там-то Прокофьевна и погорит. Когда она зашла на кухню, домработница как раз занималась уборкой: оттирала заднюю стенку встроенного духового шкафа и мыла днище холодильника. Катя огорчённо вздохнула — теперь пыль на антресоли и плинтуса за телевизионной тумбой казались ей самыми доступными местами.
- Сок? - спросила лаконично Ольга Прокофьевна.
- Свежевыжатый.
- У вас фруктов нет. Есть только кокосы и авокадо.
Катя пожала плечами (мол, не моя проблема) и пошла умываться.
Через полчаса вернулся Павел, он бросил форму в корзину с бельём и тут же шмыгнул в душ.
Платон, как всегда, игнорировал будильник и не вставал. Проигнорировать Ольгу Прокофьевну было сложнее — когда она скомандовала из кухни: «Пора собираться в школу!», проснулись жители четырёх улиц, а директор школы внезапно вернулся из отпуска, который проводил в Турции.
- Ты какой сок будешь: кокосовый или авокадный? - спросила Набекрень у мальчика, когда тот подошёл к столу, и пододвинула ему два стакана, наполненных до краёв.
Не успело семейство рассесться за столом, как каждый уткнулся в свой мобильник.
- А почему у меня wi-fi не работает? - спросил Паша.
- Я отключила роутер на время завтрака. Пища должна нормально усваиваться, а телефоны - прямой путь к завороту кишок и плохому аппетиту, - ответила Ольга Прокофьевна и пододвинула мужчине стакан авокадного сока.
- Я сам решаю, что мне делать в своём доме, - огрызнулся Паша, а затем вышел из-за стола и включил роутер.
Волны wi-fi поплыли по воздуху, но разбились о суровый взгляд Набекрень (который, кажется их видел), точно о скалы.
- Вот об этом я и говорю! - восстала Катя. - Вы не подчиняетесь нашим правилам! Да и законам физики, походу, тоже.
- Разве моя задача не делать вашу жизнь комфортнее, здоровье - лучше, а дом - уютнее?
- Да! Но вы перегибаете палку! Нам нужен интернет! Сейчас! Это важно! - кричала женщина, у которой не загружалась страница в Instagram.
- Может я лезу не в своё дело, но, по-моему, вам нужно пообщаться с сыном. Вчера мы с ним начали читать Жюля Верна. Не хотите узнать его мнение о книге? Или это не так важно?
Лица родителей покраснели.
- Сынок, как тебе книжка? - спросил внезапно успокоившийся отец.
- Она… очень… интересная…- промямлил мальчуган, - про остров, ты читал?
Отец виновато улыбнулся и помотал головой.
- Ольга Прокофьевна сказала, что знает все книги, которые любят ребята в моём возрасте. Я бы хотел их прочесть.
- Хорошо, сынок, - сказал сквозь зубы отец.
Победа в этом раунде осталась за Набекрень.
***
- Нет, ну ты видела, хитрая какая, выставила нас плохими родителями перед сыном, - шептал Паша жене после завтрака, когда они прятались от вездесущей Набекрень в гардеробе.
- Я кое-что придумала. Сегодня дам ей столько задач, что она сама сбежит.
- Серьёзно? Пока мы с ней спорили, она успела погладить мой костюм, шторы и два комплекта постельного белья. Чем ты собираешься её озадачить?
- Увидишь.
В этот момент гардероб начал заполняться каким-то едким белым дымом.
- Господи, что это?! - заверещала Катя.
Паша попытался толкнуть дверцы, но те остались на месте, а внутрь начали входить гвозди.
- О господи! Помогите, убивают!!! Платон! Ольга Прокофьевна! - рыдала Катя, - задыхаемся!!!
После этих слов дверцы были сняты вместе с петлями и перед молодыми людьми появилось лицо домработницы.
- Так это вы тут прячетесь? А я думала, что у вас моль какая-то дикая, на иностранных шубах вскормленная. Решила её своим фирменным газовым коктейлем оглушить.
Паша и Катя вывалились наружу, громко кашляя.
- Не переживайте. Для людей не опасно, наоборот, прочищает бронхи, - успокаивала их Набекрень и, втянув ноздрями дым, кинула в гардероб ещё пару коктейлей, на всякий случай.
- Я на тебя надеюсь, ? сказал Паша, глядя, как Прокофьевна вытаскивает зубами гвозди из дверей и при этом ещё напевает - Та-ти-да-та, Та-ти-да-та.
- Ольга Прокофьевна, ? обратилась к ней откашлявшаяся Катя, - если хотите у нас работать, у вас должны быть права.
- А, B, C, D, E, ? начала перечислять женщина, - вертолёт, катер, фронтальный погрузчик.
- У нас Audi на автомате. Есть список дел, которые нужно сделать. Советую записать, повторять не стану и всё нужно делать в том порядке, в котором я буду говорить, всё понятно?
Набекрень кивнула и Катю прорвало:
- Нужно съездить на шиномонтаж и переобуть резину, через час нужно забрать мою Пусечку из ветеринарной клиники, затем забрать посылку на почте, приготовить ужин, постирать вещи, - записывать было некуда, после каждого нового задания Набекрень загибала зубья на граблях, которые достала из-за спины.
А Катя продолжала:
- Сходить на родительское собрание Платона, собрать листву перед домом, вызвать сантехника, чтобы прочистил слив на втором этаже и переставить всю мебель в доме по фен-шую. Когда мы придём с работы, я бы хотела принять горячую ванну. Есть вопросы?
- Да. Где у вас домкрат?
- Вы, что, собираетесь самостоятельно менять резину?
- Да. Я никогда не ездила на автомате.
Продолжение следует...
Александр Райн
-
Тяготы домохозяйства.
часть 3
В десять часов, в самый разгар совещания, у Кати зазвонил телефон.
- Алло, кто это? - раздражённо спросила девушка.
- Это Ольга Прокофьевна, - голос домработницы и без включённой громкой связи слышал весь совет директоров.
- Это наша новая домработница, - нервно улыбаясь, сказала Катя, прикрыв динамик пальцем, но даже он не смог заглушить тяжёлый командирский бас.
- Катенька, у вас тут одно колесо почти лысое, дошиповку сделать?
Мужчины, из которых состоял почти весь совет директоров, удивлённо переглянулись.
- Делайте, - буркнула Катя и хотела было сбросить вызов, но Набекрень снова подала голос, от которого затрещал динамик:
- А задний левый диск нужно править. Мне самой заняться или отнести колесо в шиномонтаж?
Катя готова была провалиться на месте, а по кабинету разлетелись лёгкие смешки и перешептывания.
- Кто это там над Екатериной Валерьевной смеется?! - загремел телефон так, что в кабинете повисла тишина, нарушаемая лишь звуком подёргивающихся кадыков.
Катя облегченно выдохнула.
- Делайте, как считаете нужным, - ответила она и сбросила вызов.
Перед этим в динамике послышался звук выпрямляющегося железа.
Покончив с колёсами, Набекрень отправилась за некой Пусечкой, которую лечил от собачей депрессии частный ветеринар.
По городу женщина передвигалась исключительно пешком: во-первых, это полезно для вестибулярного аппарата, а во-вторых, широкий шаг Ольги Прокофьевны не смог бы переплюнуть ни один общественный транспорт со всеми этими пробками.
В приёмной ветеринара стоял жуткий шум: лай, чириканье и даже лошадиное ржание. Собравшиеся здесь звери истерили. Если бы не поводки и клетки, они бы с радостью разорвали друг друга. Когда на пороге появилась Ольга Прокофьевна и громко выдала: «Цыц!», наступило внезапное взаимопонимание между всеми животными, которому позавидовал бы сам Ной, приглашая тварей на ковчег, а у двоих бульдогов прошёл запор, с которым их сюда привели.
Девушка-администратор уже потянулась к тревожной кнопке, когда увидела неминуемо надвигающийся на её маленький островок-ресепшн живой эсминец в виде Набекрень.
- Где мне найти Пусечку? - поинтересовалась совершенно спокойно Ольга Прокофьевна.
- Она у психотерапевта, - облегчённо выдала информацию девушка и указала на дверь.
В кабинете Набекрень застала той-пуделя, лежащего на шёлковой подушке рядом с нетронутой миской дорогого собачьего корма. Рядом с ней крутился маленький усатый врач, который уговаривал собачку поесть.
- Пусечка? - обратилась Набекрень к собачьему мозгоправу.
Тот нервно замотал головой.
- Леопольд Валентинович, - прошептал он.
- Да я про собаку.
- Ах да, это - Пуся, - показал врач на меланхоличное создание.
- Я её забираю.
- Нет-нет, что вы! - запротестовал врач, - нельзя! Она весь день ничего не ела, - он поджал губы, словно извиняясь, за то, что до сих пор не достиг результата, - вот если вы оплатите ещё сутки… Уверен, я смогу добиться прогресса!
Ольга Прокофьевна отодвинула стоявшего на пути врача одним мизинцем и подошла к собаке:
- Ешь и пошли, - сказала она таким гипнотическим голосом, что не только собака приступила к обеду, но и сам врач машинально потянулся к столу, где у него лежали собачьи консервы.
Поводка у Ольги Прокофьевны не было, Пусечка замечательно умещалась в кармане её плаща - там собаке было тепло, сухо и пахло фаршем.
На почте Набекрень отказывались выдавать посылку без оригинальной подписи получателя. Женщина уважала представителей рабочего класса и, как её не провоцировали на конфликт оператор и директор почтового отделения, она была холодна и максимально вежлива как удав перед своей жертвой. Когда ситуация уже, казалось, зашла в тупик, а план Кати активно претворялся в жизнь, Ольга Прокофьевна достала свой главный козырь.
Небольшой свёрток из фольги лёг между оператором и Набекрень. Когда женщины по ту сторону перегородки начали оповещать о том, что уже вызывают полицию, Прокофьевна быстро развернула фольгу, которая скрывала пластиковый контейнер. Когда она открыла крышку, раздался ароматный взрыв. Горячие котлеты, из которых буквально сочился сок, вызвали эффект массового поражения. Из строя вышли все три оператора и одна представительница банка. Подписи были поставлены самой директрисой, а посылка выдана в течении десяти секунд. Набекрень разогнула ещё один зуб на граблях.
Ольга Прокофьевна никак не могла взять в толк: почему ужин должен быть приготовлен перед родительским собранием - всё же остынет. Да и школа Платона находилась в тридцати шагах от почты, а хозяйский дом - в другом конце города. Она не знала о коварстве Кати, которая хотела таким образом её вымотать.
Шаг пришлось ускорять. Ольга Прокофьевна набрала определенную скорость и держала её до самого дома, словно шла на круиз-контроле. По пути она зашла в гипермаркет и, не останавливаясь, закупила все необходимые продукты. С ужином проблем не возникло. А вот стирка вывела Набекрень из равновесия. Форма, в которой с утра Паша уходил на пробежку, была чиста и совершенно не пахла потом как в старой рекламе.
В голову домохозяйки закрались печальные мысли, которые она решила не ворошить до поры до времени.
На собрание Набекрень пришла минуту в минуту. Родители уже сидели за партами как школьники (по двое). Ольге Прокофьевне с её комплекцией был выделен подоконник. Учительница рассказывала о предстоящих контрольных работах, творческом развитии учеников и больших планах на будущий учебный год. Все эти темы мало отличались друг от друга ? везде речь шла о новых финансовых сборах.
Каждый раз, когда учительница называла новую кругленькую сумму, в классе раздавалось грустное поскуливание. Когда женщина начала перечислять имена отстающих учеников, и речь зашла о Платоне, из кармана Набекрень послышалось грозное рычание.
- Ольга Прокофьевна, вы не могли бы утихомирить свой плащ?! - не выдержала педагог.
- Прошу прощения, просто ему не нравится, что вы называете Платона лодырем. Уверяю, к мальчику просто нужно найти подход!
Карман довольно гавкнул.
- Мы не можем искать подход к каждому ученику отдельно!
- Ерунда какая-то! - недовольно забурчала Набекрень, - и что? Ребенку расти изгоем? Без милости учителей? Что ж, мне всё понятно. Я сама его найду! А надо будет - и ко всему вашему классу найду!
Карман уже вовсю лаял. Но как только Прокофьевна кинула в него котлету, тот сразу замолчал. После этого женщина забрала ожидающего в соседнем классе Платона, посадила его на плечи и поспешила домой - заканчивать выполнение поручений хозяйки.
Вечером Катя и Паша торопились домой. Они встретились после работы и вместе заскочили в магазин за бутылкой шампанского, чтобы отпраздновать провал Набекрень.
- Знаешь, а она мне даже начала нравиться, - сказала вдруг Катя в такси. - Ты бы видел, как заткнулись все эти мужланы, когда она на них рявкнула по телефону. Представляю, что было бы, если Набекрень пообщалась вживую с нашим поставщиком, который уже три месяца затягивает поставку материалов и смеётся мне в лицо, не стесняясь.
- Да уж. Представляю. Но ты же сама понимаешь, что она нам не подходит. Никакого контроля за ней, сплошное самоуправство. А её еда? Это же кошмар! Я весь день страдал из-за этих щей и котлет! Обежал все столовки, но так и не нашёл ничего похожего - сплошная вода и соя! Меня реально ломает! А эти её нравоучения! Мне сорок лет и я достиг всего, а она кто? Домработница! И еще смеет меня учить чему-то!
- Знаешь, я тут вбила её данные в интернет…
- Так-так, что-то грязное нарыла?
- Нет. Лишь небольшую статью о ней из прошлого столетия. В ней говорится, что она шла по подозрению как двойной агент во время Карибского кризиса. Что-то, связанное с ядерным оружием, я не вдавалась в подробности.
- Хм. Вот об этом я и говорю. Нам нужно что-то попроще. Студентку какую-нибудь…
- Хрена с два тебе, а не студентку, понял?
Они не заметили, как подъехали к своему дому, потому что их дом больше не походил на то, что они покидали утром. Его со всех сторон окружила тяжёлая техника в виде автрокранов, чьи стрелы были направлены на крышу их коттеджа.
- Что происходит?!! - вылетела из такси Катя.
Набекрень стояла на самой крыше дома и руководила процессом: «Майна!!!» - перекрикивала женщина рёв огромных моторов и гидравлические установки.
Дом висел в воздухе и… разворачивался.
- Мама! Мама! Смотри, я наш дом поднял! - кричал из кабины крановщика довольный Платон.
- Ты что там делаешь?!!! А ну, живо слезай! - кричала шокированная Катя.
- Не переживай, мне дядя дал немного порулить, Ольга Прокофьевна договорилась!
- О господи, Паша, я этого не вынесу, - изображала обморок Катя.
Наконец дом развернулся на сто восемьдесят градусов и встал на фундамент. Когда вся техника разъехалась, Прокофьевна спустилась с крыши и подошла к хозяевам.
- Всё. Теперь у вас полный Фэн-шуй, - вытирала она руки о передник.
- Что вы наделали?!!! - орал, срывая горло Паша.
- От того, где будет расположена спальня в доме, во многом зависит влияние положительной энергии «ци» - прочитала вслух Набекрень строчку из руководства по Фэн-шуй, который вынула из кармана. - Теперь в доме будет гармония и уют. И листва теперь находится сзади дома. Если хотите, я уберу её завтра, а сейчас мне нужно подогреть ванну для Катеньки. Так как коммуникации обратно ещё не подключили, я должна натаскать воды от соседей. Ужин готов, я буду через пять минут и подогрею его на спиртовых таблетках.
Она загнула последний зуб на граблях, а потом выпрямила их все в обратную сторону.
К Кате подбежал её той-пудель и радостно залаял, зовя в дом.
- Смотри, твоя Пусечка выздоровела! - кричал Паша и, подняв собаку на руки, начал её целовать.
- Ты же терпеть не любишь мою собаку, - словно в трансе произнесла Катя.
- А теперь люблю, - не прекращал поцелуи Паша.
От собаки очень сильно пахло котлетами.
Продолжение следует….
Александр Райн
-
Тяготы домохозяйства. (рассказ из цикла рассказов о О.П. Набекрень) Часть 4.
Кое-как выхватив Пусю из цепких рук мужа, Катя на ходу устроила семейный совет.
- Я её сейчас уволю, прямо сейчас! Не смейте меня останавливать! - верещала девушка, поднимаясь по ступенькам задней террасы, которая, к слову, больше не скрипела. Набекрень, между делом, притянула отошедшие доски саморезами и прошлась по дереву свежим слоем масла.
- Думаю, что после разворота в доме творится бардак, наверняка, вся техника и посуда вдребезги, она нам ещё должна останется! - поддерживал сзади Паша. - Я найму юристов!
К великому разочарованию хозяев всё осталось на своих местах, даже солонка на столе по-прежнему стояла вертикально, не потеряв ни одной крупинки соли.
- Плевать! Всё равно уволю! ? не унималась Катя.
В дом влетела лёгкая как летний ветерок Набекрень. Она бесшумно, точно ниндзя, бежала, неся в обеих руках наполненные до краёв вёдра с водой. Буквально взлетев на второй этаж, она не проронила ни капли, словно сдавала древний воинский экзамен, и вышла через окно второго этажа, чтобы не попасться семейству с пустыми вёдрами (Прокофьевна была суеверна). Катя попыталась ей что-то крикнуть вдогонку, но не успела.
Пока хозяйка поднималась по узкой лестнице на второй этаж, Набекрень пробежала мимо неё ещё дважды, даже не задев. Катя пыталась её окрикнуть, но не успевала.
Когда девушка зашла в ванную комнату, она была удивлена и смущена одновременно. Вся комната была уставлена горящими свечами, в ванну со всех сторон, точно удочки, были опущены десятки погружных кипятильников, чьи кабеля косой уходили в приоткрытое окно.
Наконец Набекрень вылила последнее ведро воды и остановила свой ход.
- Что это такое?! - указала Катя на кипятильники и свечи.
- Электричество подключат только с утра. Я попросила у соседей немного взаймы, - указала она на кипятильники.
- У меня к вам серьёзный разговор! - прорычала Катя.
- Прошу, - Набекрень в этот момент была сама любезность, - сначала вам стоит принять ванну, я должна закончить назначенные вами с утра поручения. А позже дадите новые.
Катя хотела было возразить, но сама не заметила, как Ольга Прокофьевна погрузила её в горячую воду, которая была нагрета соседским электричеством.
Набекрень достала из кармана бутылочку бальзама и налила Кате в напёрсток. Девушка хотела отказаться, но от запаха трав начала выделяться слюна, и она отпила. Ещё сто грамм алтайской смеси было вылито в ванну.
- Универсальное средство. Расслабляет тело и дух, а заодно пробивает засоры, - объяснила Набекрень.
Паша и Платон всё это время стояли на кухне и молча, точно загипнотизированные, смотрели на подогревающийся ужин.
Через полчаса вниз спустилась Катя. Девушка выглядела отдохнувшей и спокойной как плывущий по реке воин, что проиграл войну, но обрёл дзен. Вся кухня точно так же горела расставленными свечами, а на столе стояла ваза с розами.
- Откуда цветы? - удивилась Катя.
- Павел вам купил, - ответила Набекрень и сурово глянула на Павла.
- Да-да, - неуклюже подыграл хозяин, — это тебе, дорогая.
Ольга Прокофьевна открыла шампанское, которое было куплено в честь её увольнения, и разлила по бокалам. Затем она достала из чемодана аккордеон и, сев в тёмный угол, заиграла что-то из французской классики.
Увольнение было снова перенесено на завтра.
***
- Вот это да. Я никогда ещё так не высыпалась, - потянулась Катя в кровати, - похоже, что перестановка дома, и правда, была отличной идеей. Я чувствую себя очень хорошо. А ты? - спросила она у мужа, который собирался на пробежку.
- Да, согласен, я спал как убитый.
- Знаешь, я думаю, что нам стоит её оставить, - сказала Катя.
- Возможно, ты права. Но я бы заключил с ней официальный договор. Укажем в нём все наши требования и обязанности сторон, на всякий случай.
С этими словами Паша покинул спальню и спустился вниз, где его ждал небольшой сюрприз в виде сына, который был одет по-спортивному.
- Куда-то собрался? - спросил Паша у Платона.
- Да, - ответила за мальчика Набекрень. - Я тут подумала, Платон совсем не занимается спортом. Мальчик слаб и неповоротлив — и это при таком-то спортивном отце!
Паша как-то резко изменился в лице: сначала покраснел, затем позеленел, а потом сказал:
— Знаете, ему лучше начать с зарядки. Боюсь, что он за мной просто не успеет, да и дистанции немаленькие. Я же не первый год бегаю, маршрут постоянно увеличивается. Когда он выдохнется, мне придётся вести его домой, а я должен пробежать весь круг.
- Ничего страшного, ? махнула рукой Набекрень, ? я побегу с вами, как только Платоша устанет, я его заберу домой.
- Но…
- Какие могут быть возражения? Вы же — настоящий пример! Гордость сына! Вы — его ориентир! - сыпала похвалами Набекрень, и Паша был вынужден согласиться, тем более, что сын выглядел заинтересованным.
Все трое вышли на улицу, где ещё горели ночные фонари. Возле дома стояла машина такси, которая кого-то ждала. Паша почему-то посмотрел на неё с грустью, затем издал что-то вроде всхлипа и побежал. Сзади за ним бежал сын, а замыкала колонну Ольга Прокофьевна, которая проводила таксиста таким злобным взглядом, что тот сорвался с места с пробуксовкой и по дороге снёс соседский мусорный бак.
Через пять минут был сделан первый привал.
- Ну вы что, Павел, я только-только набрала скорость! - запротестовала Набекрень.
- Я…я…- задыхался мужчина, уперев руки в колени, - я за сына переживаю, он же….он… на ногах еле стоит, не успевает за мной! - обливался потом заботливый «спортсмен».
Платон выглядел озадаченным, он чувствовал себя прекрасно, но с отцом спорить не стал.
- Не переживайте, можете уходить в отрыв, мы вас не будем задерживать, - сказала Набекрень, которая в эту минуту делала разминку и выполняла бег с высоким подниманием бедра на месте.
Тронулись. Паша бежал, прихрамывая, словно больная лошадь, пахло от него примерно так же. Платон держал дистанцию и выглядел пусть и подуставшим, но не сдавался, Набекрень перешла с бега на быстрый шаг и периодически зевала, причём так сильно, что люди в проезжающих мимо автобусах вместе с водителем хором повторяли за ней.
Ещё через пять минут Платон с отцом поменялись лидерством, через три минуты Пашу уже скрывала могучая спина Ольги Прокофьевны. А спустя сто метров запланированный круг превратился в отрезок.
- Думаю, на сегодня хватит, - простонал Паша, завалившись на скамейку и еле сдерживая рвотные позывы, - первый раз лучше не перегружаться, а то всё желание бегать пропадёт, если уже не пропало, ? посмотрел он с надеждой на сына, но тот лишь помотал головой.
Назад шли пешком. Набекрень обсуждала с Платоном Жюля Верна и домашнее задание по математике, которое мальчик не понял, а Паша плёлся сзади и разговаривал по телефону, объясняя кому-то, что утреннее совещание придётся перенести на вечер.
За завтраком Катя попросила Ольгу Прокофьевну сопровождать её сегодня на встрече с поставщиками, на что та охотно согласилась, лишь попросив разрешение взять с собой крючок для вязания и несколько клубков.
Семейство разъехалось по своим делам.
Офис Кати находился на двадцать первом этаже бизнес-центра, его окна выходили на центральный проспект. Набекрень мыла стёкла со стороны проспекта в тот момент, когда Катя пригласила совет директоров и поставщика к себе в кабинет, чтобы сдвинуть с места то, что не сдвигалось уже несколько месяцев.
Завидев тучную женщину, спокойно разгуливающую с вёдрами по карнизу, мужчины запаниковали, но Катя попросила их не обращать внимания и спокойно говорить о делах, а сама подала Ольге Прокофьевне кружку кофе, которую та выпила снаружи, спокойно покуривая при этом и наслаждаясь видами города.
Начались переговоры. Юристы Кати давили на юристов поставщика, который пропустил все сроки.
В кабинете поднимался шум, внутри людских черепов поднималось давление, Ольга Прокофьевна снаружи подняла ручку закрытого окна и вошла внутрь — наступила тишина. Её прервал поставщик. Он начал затяжную философскую речь, которую никто не должен был прерывать.
Набекрень в это время встала рядом со своей начальницей, достала крючок и начала вязать.
- Мы вам ничего не должны. Ваши проблемы - это ваши проблемы. У нас сломалось оборудование, мы имеем полное право продлевать сроки поставок хоть на год, прочтите договор, - пафосно бухтел мужчина с модной бородкой, одетый в чёрный костюм.
Когда он закончил, Ольга Прокофьевна тоже закончила. Она продемонстрировала бывшему оратору и всем остальным элегантную петлю, которую связала из шерсти, а затем заботливо накинула одному из его юристов на шею, сказав, что такой шарфик может связать хоть всей их конторе.
В кабинете снова воцарилась тишина, нарушаемая лишь симфонией кишечных спазмов, которые разом случились у всей бригады поставщика.
- Екатерина Валерьевна, - обратилась Набекрень к начальнице, - разрешите мне взять выходной. Я бы хотела сходить на экскурсию, на производство к вашему поставщику — давно не выходила в люди. Заодно проверю оборудование.
Катя кивнула.
- В этом нет необходимости, - дрожащим голосом произнёс бородатый, - думаю, что в ближайший месяц всё будет налажено.
Ольга Прокофьевна взяла со стола карандаш и заточила его в зубах, затем подошла к календарю и попросила назвать точную дату, чтобы ей спланировать свой выходной.
- В понедельник будет готово, ? ответил мужчина и спешно покинул офис вместе со всей своей командой.
В кабинете раздались бурные аплодисменты, а Набекрень попросила всех немедленно выйти вон и больше не топтаться здесь. Она вязала тряпки и собиралась отмыть кабинет, но перед этим вышла на карниз покурить.
Катя рассыпалась в благодарностях перед Ольгой Прокофьевной и обещала, что даст ей выходной в любой день, когда та попросит. Весь офис был накормлен позитивом и обедом, который Ольга Прокофьевна принесла с собой в двух баулах. Но счастье длилось недолго. Через час после обеда позвонил директор школы, в которой учился Платон и сказал, что мальчик участвовал в драке и ему грозит отчисление.
- Надо позвонить Паше! - запаниковала Катя.
- Я разберусь, - остановила её Набекрень, - мальчику нужен настоящий мужской разговор.
Александр Райн
-
Тяготы домохозяйства.
Часть 5
Директор школы был человеком очень воспитанным и интеллигентным. Когда Ольга Прокофьевна пришла к нему в кабинет и предложила перед началом разговора чаю, он, естественно, согласился. Набекрень ловко выудила из рукава двухлитровый термос, из внутреннего кармана достала фарфоровые кружки и наполнила их душистым горячим напитком...
- Присаживайтесь, - предложила она ему и, заложив руки за спину, начала расхаживать по кабинету. Она то и дело поправляла пальцем неровно висевшие картины, выставила на одну линию кубки и подсыпала корм в клетку попугаю.
Директор от неожиданности присел в гостевое кресло, а когда вспомнил о том, что нужно было сесть в другое, там уже сидела Ольга Прокофьевна и перекладывала его бумаги в алфавитном порядке.
- Слушаю вас, - обратилась Набекрень к мужчине и отпила из кружки.
- Видите ли, Платон - отстающий ученик. Он совершенно нецелеустремленный, ленивый, безынициативный. Мы готовы терпеть лентяев и двоечников, но сегодня он стал участником драки! Даже хуже - он её начал!
- Ну вот, а вы говорите «безынициативный»!
Директор замялся, но потом продолжил:
- Нужно что-то решать!
- Согласна! - сказала Набекрень и так грохнула ладонью по столу, что директор подскочил вместе со стулом.
- Видите ли, - мялся мужчина, - обычно мы решаем все дела с его отцом…
- А вы представьте, что его отец - я. Двадцать третьего февраля мне дарят подарки чаще, чем восьмого марта.
- Дело не в этом, - ёрзал на стуле директор, - обычно его отец оставлял для школы некоторое пожертвование, и мы с учителями закрывали глаза...
- Тогда я помогу вам их открыть.
- Что вы предлагаете?
- Мне нужно подумать…
- Хорошо, - улыбнулся директор.
- В одиночестве, - посмотрела на него исподлобья Набекрень.
- Ах да, прошу прощения, - мужчина откланялся и вышел из кабинета.
Директор сидел в приемной рядом с секретарём около часа, пока не послышался храп, который вызвал тряску - шесть баллов по шкале Рихтера.
Мужчина полчаса осторожно стучался в свою дверь, пока Ольга Прокофьевна не проснулась и не разрешила ему войти.
- Я сделаю пожертвование, - сказала, наконец, Набекрень, на чьём лбу отпечатался целый атлас, на котором она уснула.
- Прекрасно! - расцвёл директор и протянул ладонь.
Набекрень положила в неё связку - коллекционное издание всех томов «Война и мир», которое пришпилило мужчину к полу.
- Остальную часть своей библиотеки я пришлю в течение недели. Пожертвование щедрое, но ради детей я готова пойти на любые жертвы, - с этими словами она вышла из кабинета и закрыла его на ключ, оставив ошеломлённого директора внутри.
У начала лестницы Ольгу Прокофьевну догнал отец побитого ребенка.
- Ещё раз ваш щенок тронет моего сына, я ему уши надеру, - ткнул пальцем в грудь Набекрень папаша, который был высок и плечист.
Идея с ушами понравилась женщине. Именно так - за ухо - она и тащила мужчину на четвёртый этаж, а потом ещё ходила по кабинетам, разыскивая школьного психолога, у которого собрались участники драки. Психолог - молодая выпускница педагогического университета - уже два часа при помощи проективной методики пыталась выяснить обстоятельства случившегося и найти корень проблемы.
Ольга Прокофьевна, зайдя в кабинет, молча вытащила из штанов армейский ремень и, хлестнув бляхой, точно хлыстом, расширила кабинет на тридцать сантиметров, сместив одну из перегородок. У всех присутствующих резко зачесался зад и прорезалась речь. Даже психолог и отец одноклассника Платона сознались в нескольких грехах.
Оказалось, что над Платоном издевались одноклассники за то, что мальчик был нелюдим и молчалив. Он долго терпел, но сегодня была затронута тема родителей ? святая для любого ребёнка. В ответ на оскорбления чести матери Платон выбил зуб обидчику книжкой Жюля Верна, которую теперь везде таскал с собой.
- Вот видите! Он дрался нечестно, бил Жюлем Верном! - пропищал мужчина, чьё ухо до сих пор было зажато между двумя пальцами Набекрень.
- Скажите спасибо, что я не дала ему Толкина! - сказала Набекрень.
- Да как вы смеете! - закричал отец.
- Это не методы! - завопила психолог.
- Он меня ещё за руку укусил! - орал побитый одноклассник.
- Значит так! - рявкнула Набекрень и щелкнула ремнём в воздухе, чудом не пробив в пространстве чёрную дыру. Тишина возникла словно в вакууме. - Отныне вы - лучшие друзья! - сказала она, глядя на двух мальчишек.
Отец одноклассника хотел было воспротивиться, но Набекрень чуть сильней сжала пальцы и тот окончательно сдался, слегка взвизгнув.
- Защищаете друг друга и помогаете во всём, а если я узнаю, что кто-то кого-то предал, я…- она щелкнула ремнём в последний раз, и тектонические плиты земли немного сдвинулись.
Все были согласны с доводами, особенно психолог, попросившая у Ольги Прокофьевны подарить ей ремень - на случай сложных ситуаций в будущем.
***
Дома Набекрень застала крутившегося у зеркала Пашу. Мужчина благоухал хорошим парфюмом, он чистил зубы и делал укладку. Завидев домработницу, он так сильно занервничал, что пришлось выжать на себя ещё половину баллончика дезодоранта и сменить трусы.
- А вы разве не у Кати на работе? - спросил Паша заплетающимся языком.
- Там я уже навела порядок. Теперь вот думаю помочь вам, вы же на службу собираетесь?
- Да-да, на неё. Спасибо, но мне ваша помощь не потребуется, займитесь лучше….
Он посмотрел на своё отражение в зеркально чистых полах, затем зашёл в сверкающую ванную, где не было ни одного жёлтого пятна, обошёл все убранные комнаты и открыл забитый до предела холодильник.
- Сделайте мне кофе, сегодня мне понадобится много энергии - встречаюсь с инвестором, - улыбнулся фальшиво Паша.
Набекрень откланялась и отправилась на кухню варить кофе, а Паша в этот момент прошмыгнул на улицу, где его уже ждало такси.
Машина отвезла его в другой конец города. Расплатившись, Паша вышел из авто и подошёл к двери большого трёхэтажного дома с колоннами, из окон которого лилась романтичная музыка и пахло развратными перспективами.
Он позвонил в звонок и из глубины дома послышалось звонкое женское: «Уже иду!».
Паша проверил дыхание, поправил галстук, пригладил волосы пятернёй и тут услышал позади себя голос, от которого его дезодорант снова потерял всё своё действие, а трусы потребовали очередной замены: «Ваш кофе».
Паша не хотел оборачиваться. Он думал, вернее, он надеялся, что это ему показалось, что он просто уже привык к голосу Набекрень и на самом деле никого сзади нет, но голос прозвучал снова:
- Пейте осторожно, он ещё горячий.
Паша обернулся и дрожащими руками принял кружку из рук Ольги Прокофьевны. Он поднёс её ко рту, вибрирующий фарфор бил по передним зубам, а кофе больно обжигал язык и грудь, на которую выливался.
- Я там зверобойчика добавила, для бодрости, - расплылась в улыбке Ольга Прокофьевна, - нравится?
Паша кивнул. В этот момент сзади него распахнулась дверь. В проёме стояла полуобнаженная девица лет двадцати.
- Дорогой! А ты чего так рано? Я ждала тебя через полчаса, - обратилась девушка к спине Павла.
Тот, не оборачиваясь, ответил:
- Извините, я, кажется, ошибся домом.
- Что ты такое говоришь!
- Он же сказал - ошибся домом, что не ясно? - спросила Ольга Прокофьевна, которую девушка сначала приняла за мусоровоз.
- Извините, - испугалась девица и тотчас захлопнула дверь.
- Вас подвезти? - спросила Набекрень у Павла.
- Вы на машине? - еле слышно спросил мужчина.
- Нет, я на своих двух, но не переживайте, хожу быстро.
- Тогда, если можно, к дому. Инвестор, кажется заболел, раз дал мне не тот адрес, - мужчина был бледным как луна, которая уже вышла на небосклон.
- Легко! К тому же ваша жена уже дома, она будет рада, что вы рано закончили. А ещё вы сможете отоспаться и набраться сил перед завтрашней пробежкой! - искренне улыбалась Ольга Прокофьевна.
- Угу, - кивнул Паша и был взят под мышку.
По пути домой он твёрдо решил избавиться от своей новой домработницы, которая уже стала проблемой всей его жизни.
Продолжение следует...
Александр Райн
-
.
-
Тяготы домохозяйства. ( рассказ из цикла о О.П. Набекрень)
Всю ночь Паша не мог сомкнуть глаз. Зверобой Набекрень зарядил такой бодростью, что веки выворачивались наружу, а сердцебиение подкидывало над кроватью. Мир вокруг буквально остановился. Минуты превратились в годы; муха, которая летала по комнате, бесила своей медлительностью. Паша полночи бегал за ней и подгонял тапком.
Он ждал, выбивая зубами барабанную дробь, пока зазвонит будильник и, не дотерпев последнюю минуту, разбудил жену.
— Я тут договор подготовил, — положил он на кровать три килограмма макулатуры, исписанные мелким почерком.
— Когда ты успел столько написать? — удивилась Катя, листая страницы.
— Не спалось, — сгрыз все свои ногти Паша и уже хотел было приступить к ногтям супруги, но вовремя опомнился.
Катя оценила красиво оформленный титульный лист, пробежалась по оглавлению, состоящему из трёх листов, оценила цифру «2000», которая соответствовала количеству выдвигаемых домработнице условий, и посмотрела в горящие в ожидании глаза мужа.
— Ты бы так у себя на работе старался.
— Подпиши внизу. А ещё — мой экземпляр и Набекрень, — он кинул на кровать ещё две стопки явно не ксерокопированных листов.
— Ты сдурел? Я не буду это подписывать! Она остаётся безо всяких условий.
— Ещё вчера ты угрожала любому, кто помешает тебе её уволить.
— Вчера, благодаря её крючку для вязания, я уволила целый отдел юристов, которые в месяц сжирали годовой бюджет местной радиостанции. Повторяю, она остаётся.
— Она опасна!
— И чем же?
— Она…она… — Паша замялся.
Снизу послышался голос Набекрень:
— Павел, мы вас ждём на пробежку! Если поторопитесь, успеем заскочить на спортплощадку!
Мужчина всхлипнул и упал на колени перед женой.
— Умоляю, давай её уволим, — взмолился он.
— Нет. Давай беги, а то на спортплощадку не успеешь.
— А если я докажу, что она опасна, ты подпишешь договор?
— Да. Но тебе придётся постараться. Сегодня, кстати, к нам на ужин придёт наш новый заказчик с женой. Они любят мясо, и мы устроим шашлыки на заднем, точнее, — она вспомнила про перестановку дома, — на переднем дворе. Будь дома в шесть, не опаздывай.
Паша кивнул, а затем начал спускаться вниз.
— А после брусьев папа научит тебя делать выход силой, — донёсся до него голос Набекрень, которая разговаривала с Платоном.
От этих слов у Паши вдруг резко понизилось давление. Нога подвернулась, хрустнула, тело резко подалось вперёд. Паше было больно, но он не был расстроен — наоборот. Мужчина летел с лестницы, испытывая благодарность и счастье, принимая удары ступеней как поглаживания судьбы. Когда он достиг пола и распластался на нём, из глаз полились слёзы, но это были слёзы счастья.
— Папа! — вскрикнул Платон, — тебе больно?
— Очень, — искренне ответил Паша, улыбаясь, — кажется, я сломал ногу.
Набекрень преодолела расстояние от прихожей до лестницы в один шаг, а их разделяла гостиная.
— Не двигайтесь! — скомандовала женщина и схватила Пашу за ногу.
— Ничего страшного, всего лишь плоскостопие, — она слегка надавила, и Паша взвизгнул. Плоскостопие было вылечено.
— Это не та нога, — плакал исцелённый Павел.
— Прошу прощения, зато теперь можно в армию, — отшутилась Набекрень и нежно взяла другую ногу.
— Мне нужно в больницу, — пыхтел мужчина, — на рентген.
— У меня глаз как рентген. Это всего лишь вывих, позвольте, я вправлю, пока не опухло, — сказала Набекрень уже после того, как провела операцию в походных условиях.
Павел был в срочном порядке госпитализирован на диван. Там ему наложили холодный как сердце Арктики компресс, который Набекрень достала из чемодана, а в руку вложили горячий чай с бальзамом — для поддержания баланса температуры в теле.
На шум спустилась Катя.
— Что случилось?
— Я травмировался… Теперь придётся весь день, а может, и неделю провести дома, восстанавливаться, — словно на смертном одре выл Паша.
— А кто отвезёт Платона в школу?
— За мной Лёшка заедет с папой, — успокоил мать Платон и рассказал о своём новом друге, принудительно приобретённом вчера в кабинете психолога.
После пробежки и завтрака за Платоном действительно заехали. Катя отправилась на работу, а Ольга Прокофьевна пошла за стройматериалами для возведения беседки во дворе.
Убедившись в своём полном одиночестве, Павел поднялся с дивана и хотел было захромать в комнату Набекрень, но в этом не было смысла — нога не болела. А после избавления от плоскостопия он почувствовал, как шаг стал легче.
Он собирался порыться в личных вещах домработницы, найти компрометирующие доказательства: наркотики, которые она добавляет в щи, оружие, поддельные документы, да хоть накладные усы и бороду, если это поможет надавить на Катю. Мужчина в семейных трусах чувствовал себя настоящим Шерлоком Холмсом.
Дверь в гостевую комнату отсутствовала, вместо неё вход преграждал сделанный на заказ, специально под габариты Набекрень, аккордеон. Его меха были разжаты и занимали собой весь полутораметровый в ширину проём. Перепрыгнуть инструмент тоже не представлялось возможным.
«Шерлок Холмс» кряхтел, потел и плакал, но как ни старался, так и не смог сыграть ни одной ноты. Крепость женщины была неприступна. Паша уже было решил сдаться, но увидел беспризорный чемодан Прокофьевны, который заманчиво блестел простыми хромированными защёлками, освещая таким образом половину комнаты.
Замка не было. Мужчина потянул за механизмы, но те не поддавались. Тогда он упёрся в чемодан ногой и потянул изо всех сил. Раздался глухой щелчок. У Паши вышли суставы из указательных пальцев обеих рук. Это утро было крайне травматичным. От злости он пнул чемодан, который даже не шелохнулся, зато нога испытала такую жуткую боль, словно столкнулась с бетонным блоком, а внутри чемодана что-то булькнуло.
Паша вспомнил, что в гараже есть лом. Вчера Набекрень выбивала им ковры и ругалась, что в магазинах больше нет нормального инструмента для уборки, а её выбивалка сломана. Мужчина и лом были в одной весовой категории. Паша вспомнил, как Набекрень держала железку в одной руке и его стало подташнивать.
Кое-как вставив прут в замок, он повис на нём и начал пружинить. Пару раз достигнув головой потолка, Паша услышал заветный щелчок. Калёный конец лома лопнул, а остальная его часть придавила мужчину своим холодным бесчувственным телом.
Сдаваться было стыдно, но необходимо. Долго копаясь в своей записной книжке, Паша обнаружил номер одного частного детектива, который не раз помогал его фирме банкротить своих конкурентов десять лет назад. Мужчина смог бы найти грязь под ногтями королевы Великобритании, если клиент готов платить.
Детектив по фамилии Кац долго зевал в трубку и просил Павла перестать пудрить ему мозг. Для человека с его послужным списком подобные предложения казались оскорблением. Но Паша был настойчив и сразу перевёл аванс. После этого детектив пообещал, что разложит на атомы домохозяйку ещё до ужина. Он приехал через час, немного возбужденный, и первым делом попросил бокал виски.
Паша дал ему свой остывший чай с бальзамом, а сам сел в кресло.
— Ух… Забористый у вас чаёк, — прохрипел Кац, — представляешь, еду сейчас к вам, а по дороге идёт женщина и на тележке тащит за собой целый куб досок.
— Это она, — прошептал Паша.
— Ого, — почесал подбородок детектив, — с такой лучше в прямой бой не вступать. Дальше он начал доклад о ходе расследования. — В общем Яндекс и Google про неё ничего не знают. Я просмотрел её досье в полиции. Никаких приводов не было, так что тут всё чисто. Думаю, самое время порыться в грязном белье.
В голове у Паши никак не вязались такие понятия как грязное бельё и Набекрень, но детектив на то и детектив, чтобы искать то, чего не видит простой обыватель.
С улицы стали доноситься мощные удары. Такие, что желудки у обоих мужчин подпрыгивали.
— У вас там сваи, что ли, забивают? — поинтересовался Кац.
Паша выглянул в окно.
— Это Набекрень столбы под беседку заколачивает. У нас сегодня шашлыки, лучше бы тебе поторопиться.
Кац вскрыл чемодан не без труда. Паша тем временем стоял на шухере.
— Ну что там? Нашёл что-нибудь? — спрашивал он каждые десять минут, вытирая потный лоб занавеской.
— В процессе, — слышалось откуда-то издалека, словно из-под земли.
Щёлкнул замок, из прихожей донеслись голоса Кати и Платона.
— Мы дома!
«Чёрт-чёрт-чёрт! Что же делать?!» — Паша оторвался от окна, за которым Набекрень уже сваривала мангал, и бросился, чтобы предупредить Каца о сворачивании операции.
— Паш, ты же говорил, что травмировался, — растерянно спросила Катя мужа, который передвигался по дому бегом.
— Дык, это… алтайский бальзам Ольги Прокофьевны помог, — улыбался нервно мужчина.
— Интересно, а в бак его можно заливать? — задумчиво произнесла Катя.
В этот момент открылась дверь, и в дом вошла Набекрень. У неё на голове сидела приподнятая сварочная маска.
— Ой, а я не знала, что все уже дома. Я почти закончила, осталось только…— она вдруг замолчала и начала принюхиваться.
Ноздри Ольги Прокофьевны, казалось, могли засосать целый район.
— Вы чувствуете? — спросила Набекрень.
— Нет, — удивленно ответили в один голос хозяева.
— Крысами пахнет, — задумчиво ответила домработница, — ещё утром не пахло.
Паша проглотил комок в горле. Он ждал неминуемого разоблачения. Всё семейство, включая Набекрень, вошло в гостиную, но Каца там не оказалось. Лишь пара его ботинок стояла возле чемодана. Паша незаметно затолкал их под диван.
— Здесь ещё сильней пахнет, — Прокофьевна точно пёс-ищейка обнюхивала каждый угол и уже хотела залезть под диван, но тут, на радость Паше раздался звонок в дверь.
Набекрень прекратила поиски забредшего в дом незваного «грызуна» и поспешила открыть дверь. Катя последовала за ней.
Паша тем временем спросил у тишины:
— Эй, Кац, ты где?
— Я тут, — послышалось из чемодана.
— Как ты туда забрался?
— Шутишь? Да тут можно слона разместить.
— Тебе нужно выбираться и валить.
— Сейчас, погоди, я тут консервированные персики нашёл, — чавкал Кац, — не оторваться.
— Вот, познакомьтесь, этой мой муж Павел, — послышался голос Кати, и Паша тотчас обернулся.
Перед ним стоял крупный мужчина в дорогом костюме, от которого несло деньгами и властью.
— Артур, — представился мужчина и пожал потную ладонь Павла.
— А это моя жена Ксения, — подозвал мужчина молодую особу.
У Паши намечался сердечный приступ. Перед ним стояла та самая девица, которая вчера разговаривала с его спиной. Сзади улыбалась Катя, а дальше и выше всех стояла Ольга Прокофьевна. Её суровый взгляд, казалось, мог открыть врата в преисподнюю.
Александр Райн
-
На самом интересном месте
-
Требуется двойник
Валентин проводил очередные свои выходные на вельветовых курортах: лежал на диване и смотрел телевизор. Сериалы, еда, минимальное количество движений: Валентин считал, что если это не рай, то хотя бы что-то очень близкое.
Покоя ему не давали лишь две вещи: тайна главного героя сериала и неминуемое наступление понедельника. К счастью, эти проблемы были решены в одночасье, когда Валентин узнал, что у главного героя есть двойник - его точная копия, которая легко могла заменить его в любой ситуации.
«Точно! Двойник! Как я раньше не догадался?!» - идея стрельнула Валентину прямо в мозг и защемила где-то в пояснице, когда он попытался резко встать с дивана.
Срочно найти двойника! Вон, целыми странами управляют клоны и ничего - справляются, а у меня обязанностей не так много, ответственности минимум, любой дурак справится, а я, наконец, на рыбалку…» - с этими мыслями Валентин и сел писать текст на сайте с объявлениями.
В графе: вид объявления, Валентин написал: требуется двойник. Затем постучал пальцами по зубам и добавил: можно б/у.
По-хорошему нужно было выложить своё фото для облегчения поиска, но Валентин — не дурак. Если кто-то из начальства (не дай бог) узнает, что он ищет двойника, его могут раскусить и уволить. Было принято решение действовать инкогнито и обойтись описанием. Валентин размял пальцы и начал выдвигать требования к кандидату: высокий, подтянутый, развитая мускулатура, прекрасные густые волосы, волевой подбородок, греческий нос, умный взгляд, высокая степень сексуальности. Всё это Валентин надиктовывал сам себе, глядя в зеркало. Кандидат также должен быть непьющим, инициативным, хорошо вливаться в коллектив и знать устройство трактора, так как Валентин занимался их ремонтом и обслуживанием. Под всё это описание низенький толстенький лысеющий Валентин реально походил лишь носом и то на фотографии, сделанной перед армией (до перелома).
В конце он выставил свою расценку: тысяча двести рублей за смену. Сам Валентин зарабатывал две тысячи. Предложение ему казалось более чем щедрым. Он собирался играть по-крупному. Двойников можно нанять сколько угодно, а значит, и работ можно набрать хоть десяток. Отсюда и выгода. У него были большие планы: двойники могли ездить вместо него на дачу с родителями и копать картошку, они могли бы принимать участие в субботниках во дворе, ходить вместо него на встречи выпускников.
Звонки посыпались тут же. Буквально через несколько часов Валентин устроил первый кастинг, который с треском провалился. Все кандидаты были не те. На работу пришлось выйти, но звонки продолжались. Теперь каждый день после работы Валентин устраивал смотрины, на которые почему-то приходили люди, совершенно непохожие на него: низкие, упитанные, лысеющие, иногда старики, приходили две женщины и даже один чернокожий студент, который вместо буквы «к», говорил «х» и очень стеснялся разговаривать о тракторах.
В какой-то момент у Валентина опустились руки, и он выгнал последний набор возможных двойников, назвав их бездельниками, которые не хотят работать, а ищут только лёгкий заработок.
Объявление пришлось удалить. А через две недели к Валентину в дверь позвонил сосед по лестничной площадке Петька. Он был одет по-домашнему: тельняшка, треники, сланцы.
- Привет, Валь, я слышал: тебе двойник нужен? - скромно улыбался тощий сосед, который нагибался, чтобы пройти в дверной проём.
- Откуда информация? - нахмурился Валентин.
- Так ведь номер телефона на сайте был указан твой, а я без работы из-за официальной инвалидности вот уже… - он начал загибать пальцы на обеих руках. Потом пальцы начали загибаться на ногах, - в общем, давно.
- Хм, - Валентин осмотрел с ног до головы соседа, который явно не подходил под требования, но был хотя бы похож по возрасту, цвету кожи и половому признаку, - а что ты знаешь о тракторах?
- Да я на них собаку съел: МТЗ, Т-150, Владимирец, ДТ 75, со всеми знаком.
- Мы с голландцами, в основном, работаем.
- Голландцы так голландцы, научусь! У тебя же стажировка есть?
Валентин долго мялся, его съедали сомнения, но он так давно хотел уже взять себе хотя бы неделю отгула. В углу обрастал пылью спиннинг, опарыши давно превратились в мух и улетели, да и надувная лодка, в которой он иногда сидел на балконе, кажется, начала подгнивать.
- Но ты же на меня совсем не похож!
- Я зато притворяться умею.
- А ну, покажи!
И Петя показал. Он как-то резко сложился, стал ниже ростом, брови нахмурил, щёки надул, начал кряхтеть как кран в момент отключения воды.
- Ого! Как похож! - удивился Валентин.
- Ну что, договорились? - с надеждой в голосе спросил сосед.
Валентин долго кривил губы, хотел отказаться, глядя на этого актёра в растянутой тельняшке, но вспомнил фото брата из «Одноклассников», где тот держит в руках связку налимов:
- Ладно, господь с тобой, давай попробуем.
Неделю Валентин стажировал соседа, пока у того всё от зубов не стало отскакивать, а с понедельника оставил ему свою сим-карту, паспорт, ключи от квартиры (на всякий случай), пароль от социальных сетей и уехал на рыбалку. Первые три дня Валентин был как на иголках, но после звонка Пети и его слов о том, что на работе никто ничего не понял, успокоился.
Через неделю Валентин приехал отдохнувший, загоревший, с целым ведром рыбы, которую нужно было срочно раздать друзьям и знакомым.
Дома Валентина на столе ждали его документы, сим-карта и, на удивление, его любимый торт, а рядом записка: «Спасибо сынок, что не забыл о моём дне рождения!». А дальше приписка: «впервые за десять лет. Папа».
«Ого, какой Петька молодец, я бы и не вспомнил», - думал Валентин, жуя торт.
Когда Валентин открыл свои странички социальных сетей, на него буквально посыпались сообщения:
- Классно погулял, Валь! Сто лет тебя не видел, ты, конечно, сильно изменился - в лучшую сторону! Давай на выходных в боулинг? Я угощаю, - пришло сообщение от одноклассника, которого Валентин в школе терпеть не мог.
Он очень удивился и решил прочесть ещё парочку:
- Валя, ты настоящий друг! Спасибо, что приглядывал за собакой! Ты в пятницу свободен? Может я тебя ужином угощу? - это сообщение пришло от бухгалтерши со старой работы Валентина. Женщина эта была красивая, но помешанная на животных, - всегда и везде таскала с собой своего «боксёра», которого Валентин боялся. А оказалось, что ничего - добрый пёс, как пишет ей в ответ Петька.
«Интересно, как далеко этот двойник зашёл?» - с этим мыслями Валентин добрёл до работы.
Почти у входа на предприятие, его окрикнул директор:
- Валентин! Стоять!
«Ну вот. Похоже, всё таки накосячил где-то Петька».
Директор к нему практически бежал. «Сейчас скажет, что сломалось что-то и уволит», - нервничал Валентин и заламывал себе пальцы за спиной.
- Вчера звонили с управления городскими дорогами, просили дать твой номер, чтобы ты их мог лично консультировать! Я решил твоего разрешения спросить! ? улыбался запыхавшийся директор.
- М-м-мой н-н-номер? - заикался Валентин.
- Ага. Уж не знаю, что вы там с их начальником вчера нарешали, когда он пришёл со скандалом, но он так тебя расхваливал, что заключил с нами договор на постоянной основе! Спасибо тебе, главный инженер, - подмигнул директор, отчего у Валентина сердце стало биться как-то с перебоями. - Кстати, ловко ты меня в настольный теннис тогда обыграл, учился где?
Валентин слушал всё это и только беззвучно открывал рот, словно рыба.
- Ладно, с тебя реванш на следующей неделе! - похлопал его по плечу директор и убежал по своим делам.
Валентин шёл по цеху, не в силах побороть шок.
- А! Вон он! Ловите его! - раздалось откуда-то из-за угла.
К Валентину подошло трое его коллег. У одного в руке была лопата, у другого - лом, третий держал в руках большой мешок.
« Ну всё, сейчас меня прикончат», - сглотнул нервный ком Валентин, а затем поздоровался.
- Ты чего Валентин! Совсем офигел?
- Простите мужики, ради бога простите, не знаю - за что, но умоляю! - взмолился Валентин.
- Между прочим, ты сам просил вчера не опаздывать! - заявил Толик из покрасочного цеха.
- ???
- Ну что, пошли высаживать?
- Чего? - смутился Валентин
- Деревья, чего же ещё! Сам же всю неделю нам о тут о пользе и красоте природы рассказывал! Директора уговорил скверик сделать за цехом! Вот, взяли инструмент: гнилые пни выкорчёвывать. Начальник уже заказ у Егоркиной жены сделал на туи, -продолжал Толик.
- Спасибо, Валентин, - протянул руку Егор.
- А мы с Вадимом давно хотели новое место для курения. В новом саду скамейку поставим, будем наслаждаться зеленью, а не оплёванным разбитым асфальтом.
- Глядишь, от свежего воздуха и бросить решим, - подшучивал Вадим.
- Ага, - согласился Валентин, - пошли.
В течение дня было несколько звонков. Звонила мама и благодарила за то, что Валентин засыпал щебнем парковку возле дома; звонили из управления городскими дорогами и, действительно, просили консультации, а потом попытались переманить к себе на работу; звонил младший брат, извинялся, сказал, что завтра они обязательно встретятся, и он передаст Валентину книги, которые он просил, а заодно, и отдаст долг.
«Я же ему не давал ещё денег, как он успеет их уже отдать?» - думал мужчина, поднимаясь на свой этаж. Он постучал в дверь соседу, и через минуту на пороге возник Петя.
- О! Привет, Валентин, ну как, всё нормально? Я нигде не напортачил?
- Напортачил? Шутишь? Да ты за неделю сделал больше, чем я за год, - с этими словами Валентин протянул деньги Пете, но тот взял лишь половину.
- Может дашь ещё недельку тобой побыть? - неуверенно улыбался сосед.
- Но зачем?
- У тебя столько друзей и родственников, а ещё работа классная… А у меня никого совсем. Сам я из детского дома, да еще и инвалид. Друзей не осталось почти, на работу никуда не берут, девушки на такого не смотрят. А у тебя все козыри на руках!
Валентин ошарашенно смотрел на Петьку. Он и не думал, что у него так всё здорово.
- Ну пожалуйста! Я готов даже без денег, мне пенсию платят! - умолял сосед.
- Ну хорошо, - сказал Валентин. Давай неделя через неделю?
- Спасибо! ? засиял Петька.
- Слушай, а может на рыбалку как-нибудь сходим? - спросил перед уходом Валентин.
- Я уж думал: ты не предложишь, - засмеялся сосед, - я такие места знаю, даже ехать никуда не нужно!
«И как же я раньше жил без двойника?!» - подумал Валентин и пошёл к себе - доедать праздничный торт.
Александр Райн
-
Тяготы домохозяйства.
Часть 7
Павел переводил взгляд с Ксении на Ольгу Прокофьевну, затем - на Артура, а потом заходил на следующий круг и так в течение нескольких минут. Знакомство затянулось. Мужчина забыл родной язык, зато вспомнил, где лежит его загранпаспорт.
- Кхм, - прервал тишину Артур.
- Простите, - залепетала Катя, - Паша сегодня с утра немного ушибся, упал с лестницы.
- Бывает, - Артур напыщенно повёл плечами, - я как-то упал во время восхождения на Эверест. Мы на вершине договор подписывали с инвестором. Поскользнулся и летел метров пятьдесят, хорошо, в руке был карандаш - им и зацепился. Так что понимаю. А что там с шашлыком?
- Всё чудесно! - затараторила Катя, - мраморная говядина, фермерская свинина, халяльная курица - что предпочитаете?
- Я буду говядину, маринованную в красном вине, - заявил Артур, - а Ксюшенька ест только грудку индейки, привезённую контрабандой специально из Франции, мы принесли её с собой.
- Ой, как здорово! - радовалась каждому слову Катя, - давайте же выпьем за знакомство. Проходите в гостиную, располагайтесь на диване. Ольга Прокофьевна, не могли бы вы замариновать мясо?
- Индейку в соке маракуйи, пожалуйста, - добавила Ксюша.
- Мне почему-то кажется, что маринование грудок - это по части Павла. Особенно не местных, - ответила Прокофьевна, косясь в сторону бледного хозяина дома.
- Можно вас обоих на кухню? - напряжённо улыбаясь, позвала Катя домочадцев.
Платон тем временем поднялся к себе и провёл в комнате весь вечер за чтением новых книг из списка Ольги Прокофьевны.
На кухне Катя долго и упорно объясняла, как важен для её компании этот клиент: рисовала графики, сыпала угрозами, просила угождать любым капризам гостя.
- Не переживайте, Катенька, мы поняли, - ответила Набекрень за всех. Паша лишь пыхтел без слов. Мужчина выглядел так грустно, что на его скисшем лице можно было сварганить килограмм блинов.
Катя кивнула, потом, взяв бокалы и ухватив под руку потерявшего дар речи мужа, поспешила в гостиную.
Набекрень нарезала мясо и разложила по кастрюлям. Из красного вина у неё под рукой был только яблочный уксус, из сока маракуйя – тоже он. Уксусом она залила говядину и индейку, предварительно посолив и поперчив.
- Ну как, вам удобно? - спросила Катя у гостей.
- Да, спасибо, единственное, мы, кажется, слышали, как ваш чемодан ругался матом и дважды ответил на телефонный звонок, - подала голос Ксюша, вальяжно развалившаяся на диване.
- Не может быть! - прорезался, наконец, голос у Павла, и в этот самый момент чемодан чихнул.
- Будьте здоровы, - послышалось с кухни.
- Это у нас грызуны завелись, - поспешил с объяснениями Паша, разливая виски по бокалам, столу, брюкам Артура…
- Где грызуны? - прилетела с кухни Набекрень. Все, кроме Паши, указали на чемодан.
- Однажды в Штатах я голыми руками убил крысу размером с кошку, - разглагольствовал Артур, оттирая с брюк дорогой напиток.
- Ну вы же - мужчина, вам положено быть сильным и отчаянным, - сказав это, Ольга Прокофьевна подмигнула Кате (мол, я делаю как вы просили, хвалю гостя) и похвала подействовала - Артур расплылся в самодовольной улыбке.
После этого Ольга Прокофьевна добавила:
- Мы - женщины - не можем голыми руками, - и взяв в руки лом, который оказался здесь как нельзя кстати, она саданула по чемодану так, что у самолётов в небе сбились радары. Бедный Кац не смог издать даже звука.
- Паш, может ты пока займёшься розжигом мангала? - спросила Катя, глядя на мертвенно бледного мужа.
- Я помогу! - изъявил желание гость, - у меня как раз есть с собой испанский порох! Прикупил в Барселоне во время последней командировки, лучше любого отечественного розжига!
Мужчины ушли добывать огонь, а женщины остались создавать уют в доме своими красивыми лицами и нарядами. Через полчаса Набекрень вышла из кухни с двумя кастрюльками мяса и предложила девушкам выйти на природу: насладиться теплом костра и запахом жареного мяса.
Посреди двора стоял мангал, обсыпанный со всех сторон щепками, испанским порохом и обставленный десятком бутыльков из-под розжига.
Двое состоятельных самцов (настоящих мужчин) добывали пламя, раздувая один, едва схватившийся, уголёк. Паша рвал щёки скопившимся в них воздухом, а Артур потел, размахивая специальным веером.
- Почти готово, - проигрывая подступавшему обмороку, заявил хозяин дома.
Проходящая мимо них Набекрень чихнула на мангал и тот буквально взорвался. Поднявшееся в воздух пламя опалило ночное небо и брови бизнесменов.
- А мы тут не замёрзнем? - надула свои накачанные губки Ксюша.
- Дорогая, да разве это холод? Помнишь, в том месяце я улетал на переговоры в Канаду? Вот там мороз был, - стуча зубами, пафосно разглагольствовал Артур.
- Паш, принеси пледы, - попросила Катя и мужчина с радостью сорвался с места.
Зайдя в дом и включив свет, Паша обнаружил лежащего на полу кверху пузом Каца. Мужчина не подавал признаков жизни и уже синел. Его лицо и одежда были залитым красным. От вида крови Паше стало дурно. Переборов тошноту, он тотчас бросился оказывать первую помощь. На его совести мог оказаться результат страшного недоразумения, и он усердно начал делать массаж сердца и искусственное дыхание «рот в рот».
На вкус кровь Каца напоминала лечо. Когда Паша делал очередное нажатие на грудь, Кац закашлялся и из его горла вылетел целый болгарский перец. Мужчина тяжело задышал. Потом расстегнул ремень на штанах и начал дышать чуточку легче.
- Фух, ну я чуть не умер, - заявил детектив,- похоже, лёгкая контузия, - тряс он головой, - и небольшое обжорство. Помню только как открыл банку с разносолами…
- Ты должен был искать улики! Запрещённые законом вещи! - кричал Паша.
- И нашёл!
- Правда?! - настроение Павла стремительно улучшилось.
- Да. Там был контрафакт. Много контрафакта.
- Так-так, - потирал руки Паша.
- Итальянский пармезан, французская фасоль, разные колбасы… Сплошные санкционные товары.
- Чёрт, да это же всё не то…
- Возможно, но я всё равно старался уничтожить нелегальные продукты, правда, в одно лицо сделать это крайне сложно. Зато я теперь точно могу сказать, что знаю куда нужно бежать, чтобы переждать ледниковый период.
- Есть ещё один чемодан, - вспомнил Паша и посмотрел в сторону комнаты Набекрень.
- Мне нужно немного отдохнуть, в ушах что-то звенит, - сказал Кац, еле перекатываясь с боку на бок.
- Главное, не попадайся никому на глаза, - с этими словами Паша ушёл, прихватив с собой пледы.
Вернулся мужчина как раз к столу. Ольга Прокофьевна кое-как отогнала от мангала Артура, который в прошлом году жарил мясо над жерлом вулкана в Исландии при заключении сделки с европейскими коллегами, и быстренько привела в порядок обречённое мясо.
- Прекрасно! - восхищался шашлыком Артур, - что за вино использовали в маринаде? Испания? Юг Франции? Какой сорт? Савиньон? Пино-нуар? Горнача?
- Антоновка, Костромская область, - пожала плечами Набекрень.
- А мне кажется немного суховатым, - фыркнула Ксюша, - должно быть, маракуйя был не свежим, - она посмотрела на Набекрень с презрением, которое разбилось о каменное выражение лица домработницы. - Можно я схожу в дом и выпью воды?
- Да, конечно, - улыбнулась Катя, мы как раз обсудим дела с вашим супругом.
- Вы меня не проводите? - спросила девушка у Паши.
В ответ мужчина подавился куском говядины. Набекрень уже замахнулась для удара, чтобы спасти его, но тот был готов переварить мясо лёгкими, лишь бы избежать этого спасения, и тут же перестал кашлять. Вместе с гостьей он прошёл к дому, где та сразу начала предъявлять обвинения:
- Ты не говорил, что женат!
- Знаешь, ты вообще-то тоже не обмолвилась о муже!
- Да разве это муж? Я его вижу раз в полгода. Он постоянно в этих своих командировках. Потому я тебе и написала тогда… Мне не хватает наших встреч… Он снова уезжает на следующей неделе, - она потянулась к Паше, чтобы обнять.
- Знаешь, мне кажется, нам стоит сделать паузу или, вообще, прекратить, - Павел отстранился.
Всё это время он выглядывал в окно, контролируя местонахождение Набекрень и периодически оборачиваясь, боясь, что та снова возникнет за спиной.
- Но почему? Боишься, что нас застукает твоя жена?
- Нет. Боюсь, что нас застукает моя домработница.
- Ерунда какая-то. Почему бы тебе её просто не уволить?
- Проще уволить президента…
- Хочешь, помогу тебе с этим вопросом? - девушка как-то недобро улыбнулась. В её глазах вспыхнул дикий огонёк, от которого у Паши завибрировало в животе.
- Но как?
? Мой дядя нам поможет. Он делает так, что люди исчезают.
- В каком смысле «исчезают»?
- В прямом, - совсем по-волчьи оскалилась девушка.
- Не знаю. Я…я не готов к такому. Это перебор.
- Подумай хорошенько. Он всегда помогает мне, если кто-то вдруг решит меня обидеть, - девушка подмигнула Паше, и тот почувствовал, как сердце у него защемило.
Она обняла его за плечи и поцеловала. Паша больше не сопротивлялся. Он понял намёк.
- Не переживай, я всё устрою, - сказала напоследок Ксюша.
Через пять минут они вернулись назад в беседку, даже не подозревая, что всё это время за ними следили. Кац, конечно, получил лёгкую контузию, но навыки свои не растерял, а лишняя информация никогда не навредит. Детектив записал весь разговор на телефон.
Никто, кроме Ольги Прокофьевны, не заметил серьёзных перемен. Катя и Артур обсуждали поставки, Ксюша уткнулась в телефон, а Паша сидел в сторонке, словно студент, получивший повестку в армию. Он выглядел совершенно потерянным.
- Мне нужно проверить мышеловку, - встала из-за стола Набекрень.
- А вы поставили мышеловку? - удивилась Катя.
- Да. Думаю, что грызун уже попался, - с этими словами Ольга Прокофьевна покинула беседку и вернулась в дом, где её уже ждал обездвиженный Кац.
Как и предполагала Набекрень, «крысёныш» попытался вспороть меха аккордеона, которые она накачала до восьми атмосфер одними лишь легкими. Детектив был разбужен легким щелбаном, от которого у него пропало из головы два года воспоминаний.
- Давай рассказывай, что тут произошло, - уселась перед ним на стуле Набекрень, скрестив руки на груди.
- К-к-к-ак вы узнали? - удивился Кац.
- Я тридцать лет была замужем за полковником разведки. Таких любителей я щелкаю как семечки.
- Я ничего вам не скажу! - прыскал слюной Кац.
- Скажешь как миленький, если хочешь получить противоядие.
- Какое ещё противоядие? - вылупил глаза детектив.
- Обычное. Думаешь можно залезть в мой чемодан и жрать там без последствий? Каждая третья банка и палка колбасы отравлены. Только я знаю, что можно брать, а что - нет. У тебя в запасе есть пара часов.
Кац не был скручен и мог уйти в любой момент. Набекрень не запирала выход, она была холодна и спокойна. Детектив тяжело вздохнул пару раз — то ли от страха, то ли от переполненного желудка, затем достал телефон и показал запись.
продолжение следует...
Александр Райн
-
Тяготы домохозяйства.
Часть 8
Следующие два часа жизни Каца прошли как экзамен на кулинарный краповый берет. Под чутким руководством Набекрень и подгоняемый ощущением скорой кончины, детектив носился по кухне как угорелый: нарезал перец, натирал морковь, прокручивал помидоры, варил свеклу и отмывал опустошенную им тару.
Ольга Прокофьевна поставила перед ним задачу: закрыть сорок банок с разной консервацией. Или пройти сорок кругов ада, как потом писал в своих мемуарах Кац. Женщина опасно хмурила брови и обвиняла детектива в геометрическом кретинизме, называя его прямоугольники из цуккини параллелограммами.
Когда время начало поджимать, Кац почувствовал, как смерть сжимает свои холодные пальцы на его кишечнике. Обессиленный, он упал на колени, прося пощады, но Набекрень была бескопромиссна — она требовала, чтобы баклажаны были обязательно с чесноком, и Кац рванулся в последний бой.
- Молодец, Крысёныш, - хвалила Прокофьевна детектива, - на? вот противоядие - заслужил, - бросила она ему упаковку.
- Что это? - смотрел бешеными глазами Кац, вертя в руках таблетки, - уголь?
- Да. Помочь активировать? - сурово зыркнула Набекрень на детектива.
- Но… но вы же сказали, что некоторые банки отравлены.
- Вздуты, - кивнула Набекрень.
- А колбаса?
- Просрочена.
- Так я не умираю?
- Еще раз на глаза попадёшься и вполне можешь.
Из дома заказчика опозоренный детектив ушёл сразу на пенсию и посвятил остаток жизни садоводству и кулинарии. Теперь он вёл слежку только за помидорами и цветной капустой.
Когда Набекрень вернулась в беседку, гости уже собирались домой.
- Заверните нам мясо с собой, - словно в ресторане скомандовал Артур домработнице.
Ольга Прокофьевна упаковала мясо в контейнер, а затем зачерпнула голой рукой в мангале красных углей и, завернув их в фольгу, протянула ошарашенному гостю, сказав:
- Вот, чтобы дома подогреть.
Катя легла спать довольной. А вот Паша снова не мог сомкнуть глаз. Всю ночь ему мерещился дядя Ксюши. Он никогда его раньше не видел, поэтому торшер в углу вполне мог сойти за киллера. Он хотел лишь уволить назойливую домработницу, а не отправить на тот свет. Вдобавок и сам Павел теперь был под прицелом. Приступы страха сменились приступами совести, которые, в итоге, привели его в комнату Ольги Прокофьевны. Сдуваемый, словно хиленький парусник, мощным сонным дыханием Набекрень, Паша полчаса добирался до неё, чтобы разбудить.
Он толкал женщину и громко звал её, почти полностью засунув лицо в ухо. Он тыкал в неё иголки и поджигал пятки, а Набекрень отмахивалась от него, словно от назойливой мухи, иногда попадая в цель. От этих ударов под утро Паша выглядел так, словно попал под асфальтоукладчик.
Набекрень встала внезапно, когда на кухне еле слышно щёлкнула духовка, оповещая о готовности жаркого, которое она поставила на ночь. Обрадовавшись, Паша решил играть в открытую и рассказать обо всём, что происходит. Прокофьевна внимательно слушала и не перебивала, продолжая заниматься по дому. Она вынула жаркое и отмыла духовку, затем взялась за раковину, потом перешла в ванную комнату. Паша ходил за ней по пятам, словно собачонка, и продолжал свой ночной монолог раскаянья. Мужчину буквально прорвало — он не упускал ничего: рассказал об изменах, о детективе, о том, что Ксюша собралась нанять своего дядю. Паша точно описывал каждую деталь и говорил, что сожалеет.
Набекрень очищала водосток, а Паша ? душу. Наконец, исповедовавшись, он облегчённо выдохнул и спросил:
- Ну что? Вы мне поможете?
В ответ, протирающая на лампочках пыль Набекрень всхрапнула. Паша подумал, что это она так выражает свои эмоции, но Набекрень всхрапнула снова и тогда Паша посветил фонариком ей в лицо. Прокофьевна определенно спала. Закончив с лампочками, женщина смазала дверные петли и замок и всё это — с закрытыми глазами. Паша никогда не слышал о лунатиках, которые во сне занимаются готовкой, уборкой и мелким ремонтом. Этот случай казался ему уникальным, и он хотел заснять всё на камеру, но Набекрень уже возвращалась в свою комнату, предварительно поставив на самый маленький огонь воду для яиц.
Паша очистил совесть и больше не смог бы выдавить из себя ни слова. Так он и лёг спать - чувствуя себя очищенным, но не защищенным.
***
Пашу разбудила СМС от Ксюши: «Я уехала на неделю в Египет, дяде передала всю информацию, скоро мы снова будем вместе».
Мужчина знал, что нужно предупредить Набекрень, но та уже ушла из дома. Ещё на рассвете Ольга Прокофьевна отправилась на продовольственный рынок. Там она пополняла запасы продуктов и отдыхала душой. Среди азербайджанских томатов и укропа по акции, женщина чувствовалась себя спокойно и безгранично уверенно. В рыбном отделе, где она долго выбирала, из чего варить суп, к ней сзади подошёл мужчина, чьё лицо скрывал шарф и солнцезащитные очки.
- Вы должны немедленно покинуть страну, если хотите остаться в живых, - пробормотал он, незаметно приставив пистолет к спине женщины.
В этот момент Прокофьевна, наконец, сделала свой выбор. В её руку прекрасно лёг шестикилограммовый лещ. Им она и вышибла пистолет из руки угрожающего, а из его рта — четыре зуба, один из которых оказался зубом мудрости. Мужчина распластался на полу.
- На кого работаешь? Имя?! - прикрикнула вооруженная охлажденным оружием Набекрень.
- Севгей, Севгей его зовут, - забился в угол мужчина, - пожалуйста, не убивайте, я был послан только пведупведить.
- Передай Серёже, что я остаюсь.
- Вас не оставят в покое, вам лучше исчезнуть!
Прокофьевна пробила леща на кассе, а потом ещё раз пробила им по физиономии пугателю.
Дальше Набекрень зашла в отдел специй. В воздухе стоял запах войны и кориандра. Киллер появился неожиданно как кинза в оливье и попытался накинуть пакет женщине на голову. Пакет не налез. Ольга Прокофьевна схватила обидчика как щенка за загривок и напихала ему горошкового перца во все отверстия. Затем пробила лавровый лист и пошла в сторону продукции птицефабрики.
Там в толпе один из покупателей достал нож и проткнул Ольге Прокофьевну ногу (куриную). Никогда ещё до этого момента окорочка не фаршировали человеческим лицом. Набекрень уже хотела возвращаться домой, но вспомнила, что совсем забыла про хлеб.
Сразу трое вооруженных наёмников атаковали женщину возле тандыра и в наказание были завёрнуты в лаваш. Ольга Прокофьевна была очень зла — из продажи пропал её любимый хлеб с тыквенными семечками.
С рынка она вышла морально отдохнувшая и с полными пакетами. По дороге домой её попытался сбить какой-то лихач — женщина ослепила его натёртой до блеска бляхой ремня, и он врезался в столб. Ею же она отбила до синевы обе его «подушки безопасности», пока мужчина не сдал ей устный тест по ПДД без единой ошибки.
Дома к ней подскочил невероятно взволнованный Павел.
- Слава богу, вы живы!
- А что? У меня по гороскопу сегодня иные планы? - искренне удивилась Набекрень.
- Я ужасно перед вами виноват!
- Конечно, вы же по дому ходите в обуви.
- Да перестаньте, я пытаюсь вам во всём признаться! - Паша чувствовал, что Набекрень просто издевается над ним.
- Что ж, я буду разбирать пакеты, а вы пока вещайте, - с этими словами Ольга Прокофьевна прошла на кухню.
Паша снова начал изливать душу. На этот раз ему даже было как-то легче, он чувствовал ментальную связь с домработницей, которая в конце рассказа заявила, что отпустить ему грехи не может, так как сама она -буддистка. Набекрень налила себе и Павлу по целой стопке неразбавленного бальзама.
- Я хочу покончить со всем этим, - наконец выдал Паша, осушив свою стопку.
- С чем именно? - вытягивала из него слова Набекрень.
- С изменами, с этой Ксюшей… Но я хочу, чтобы Катя никогда об этом не узнала и Платон - тоже. Правда, теперь меня, наверно, убьют… - пустил он пьяную слезу.
- Не убьют. Я не позволю, - улыбнулась Набекрень.
И Паша улыбнулся в ответ.
- Только где гарантия, что не будет рецидивов? - Набекрень налила ещё по одной, хотя Паша уже был близок к нокауту.
- Придётся верить на слово.
- Ну уж нет, - Набекрень вытащила из чемодана кипу бумаги и, сунув Павлу под нос, сказала, - закрепим слова документально. С вас - гарантия того, что вы будете верным мужем, а с меня - защита.
Паша и не предполагал, что так скоро окажется с иной стороны договора. После подписания сторонами Набекрень настояла на том, чтобы Паша немедленно расстался с Ксюшей.
Дрожащими руками мужчина набрал СМС и под контролем Прокофьевны отослал его.
Ответ не заставил себя долго ждать.
- Прощай, - коротко написала Ксения.
В этом слове было слишком много смысла. Все это понимали.
Близился час расплаты.
продолжение следует...
Александр Райн
-
Верхний этаж
- Слав, ты ведь отделочник? - раздался незнакомый голос из-за спины, когда Слава выгружал свой товар из корзины на кассовую ленту.
«Ни тебе “Здрасьте”, ни “Как дела” - сразу в лоб, что за люди? Вообще!»
Слава повернулся и увидел небольшого роста мордастого дядьку в красной клетчатой рубашке, который, кажется, жил в соседнем подъезде. А может быть, они работали когда-то вместе на заводе. Или же это был менеджер из банка. Слава никак не мог разобрать, да и не было в этом никакого смысла. Славу постоянно дергали все подряд и по любому поводу. То гардину повесь, то люстру подключи, то слив к стиральной машинке подведи, а потом ещё и по уровню выстави. И так всю жизнь. Люди вокруг были сплошь безрукие: менеджеры, коучи, SMM-щики, логисты, сатанисты, Слава не разбирался, ему всё это казалось слишком сложным.
- Ну и кого отделать нужно?! - сурово ответил мужчина, громко стукнув бутылкой молока о черную резиновую ленту.
Мордастый аж отпрыгнул, отдавив ногу стоявшей позади женщине.
- Да мне… это… Ну, там ерунда, ты же знаешь, мастер ведь, - изливался изо рта человека бурлящий поток слов. - Короче, дырку одну заляпать, где розетка раньше была, - закончил, наконец, презентовать техзадание мужичок.
- А сам чего?! - всё так же недовольно буркнул Слава, доставая остаток продуктов из корзины.
- Ну… Ты же знаешь, я ведь понятия не имею, как там чего, шпаклевку или штукатурку покупать, в каких пропорциях разводить.
- Сколько?
- Чего сколько?
- Денег сколько даёшь за работу?
- Да ты чего, Слав? Я же говорю, там на пять минут! По старой заводской дружбе?! Я ведь тебя сколько раз прикрывал в ведомости. Ну что тебе, трудно? Я тебя на машине свожу туда-обратно, - глаза его блестели, как у приютского котенка, а руки сложились, точно перед молитвой.
«Пропорции разводить не берешься, значит, а меня только в путь!»
- Когда? - наконец, сдался Слава, понимая, что от этого назойливого жука так просто не избавиться.
- Да хоть щас! - оживился мордастый и на радостях отдавил женщине вторую ногу.
Планов на вечер у Славы как таковых не было, разве что отдохнуть после работы, почитать книгу, выпить чаю с карамелью, но разве ж это планы? Вот дырки чужие заляпливать - это да! Достойное времяпрепровождение.
- Поехали, - вздохнул Слава и принялся собирать товары в пакет.
- Тысяча двести пятьдесят пять, - отсутствующим голосом произнесла кассирша.
Слава достал кошелёк, когда понял, что не хватает пяти рублей.
- У тебя это… пятака не будет? - спросил он у своего «заказчика».
- Неее, Слав, я карточкой, - показал тот серый кусок пластика.
- Карамель уберите, - буркнул отделочник кассирше и, расплатившись, двинул к выходу.
Машина у мордастого была под стать физиономии - огромная, как Славина квартира и стоила, наверное, не меньше.
Нового пассажира вежливо попросили сесть сзади, так как спереди обычно ездит супруга, а она не любит, когда на её месте кто-то сидит. Кроме неё и её собаки, разумеется.
Сначала они заехали в стройматериалы, где Слава собственноручно погрузил тридцатикилограммовый мешок шпаклёвки в багажник, так как хозяин багажника не мог поднимать тяжести из-за панкреатита.
Как панкреатит влияет на тяжести, Слава не понимал, но спорить не стал.
На логичный вопрос ремонтника: «Зачем так много?» мужчина лишь пожал плечами и спокойно ответил: «Вдруг не хватит».
Жил его «старый знакомый» в новом районе. Слава уже имел дело со здешними квартирами, так как провел в них не один ремонт. Он прекрасно знал, сколько стоит «однушка» в таком доме и понимал, что для покупки такой квартиры ему нужно «заляпать дырок», как минимум, в половине домов города.
У мордастого квартира была трехкомнатной и с огромной лоджией.
Славу попросили разуться, несмотря на то, что работа планировалась не самая чистая.
Вроде бы плюнуть на всё, а заодно и в широкую морду, но отделочник не мог - воспитание не позволяло, словно проклятие.
- Ну вот, собственно, и проблемка! - радостно указал хозяин дома на километровую штробу, которая шла от электрического щитка в прихожей через всю комнату. А заканчивалась она отверстием, в которое можно засунуть целый ряд розеток.
- Это че? - таращился Слава на объем работы, который явно трудно было охарактеризовать как «на пять минут».
- Да, понимаешь, тут узбеки орудовали. Я им говорю: розетку мне нужно слева!
- Так ведь она же и есть слева! - повысил голос мужчина от возмущения и удивления.
- Так я-то, когда говорил, стоял к ним лицом, а это другое лево, понимаешь?
- Ага, - Слава плохо понимал и хотел уйти, но хозяин уже протягивал ему шпатель и ведро.
Слава посмотрел на инструмент, потом на щенячьи глаза и, выхватив шпатель, побрел в ванную, чтобы набрать воды.
Когда дело близилось к ночи, а Славе оставался ещё один замес, в комнате появился мордастый. Щеки его горели вечерним румянцем, дыхание отдавало карамелью и алкоголем.
- О! Славян, заканчиваешь?! - смотрел он за извозившегося в белом порошке и раздухаренного работой мужичка.
- Угу, - промычал «гость».
- Я пойду пока чайник поставлю, будешь чаёк?
- Спасибо, дома попью, - огрызнулся Слава.
- Да перестань ты, я тебе сейчас такой чай заварю, очумеешь!
- Слушай, я тут закончил! До дома подбрось, как обещал, - Слава понимал, что хозяин выпивший и никуда его не повезет, но все равно решил напомнить.
- А у тебя, Слав, права есть?
- Имеются.
- Ну чего ты всё огрызаешься? Вот, держи ключи, - протянул мордатый Славе ключи от машины с болтающимся на них большим стильным брелоком.
- Зачем это?
- Езжай домой. Завтра пересечемся, отдашь.
- Я лучше на такси.
- И речи быть не может! Бери и не стесняйся, доедешь с таким комфортом, что ни одно такси тебе не обеспечит.
- У меня одежда грязная…
- Ничего страшного, все равно в химчистку пора.
- А если авария?
- Там каско!
- Я не вписан в страховку!
- Она неограниченная. Всё, давай, спасибо тебе, Слав.
Хозяин выталкивал его из квартиры и буквально запихивал ключи во внутренний карман. Слава брыкался и отказывался брать на себя такую ответственность.
- Да я даже не знаю, как тебя зовут! - наконец, выпалил отделочник.
- Да ты что? Я же Вовка, с завода! С верхнего этажа! Совсем, что ли, забыл?! Да как ты мог так просто забыть?! - тараторил мужичок.
- Да помню, помню, отстань ты уже! - кричал Слава, уже находясь в коридоре. Дверь с хлопком закрылась и он, наконец, остался в одиночестве с ключами в руках. Будучи на первом этаже, он хотел сунуть их в почтовый ящик, но забыл номер квартиры.
Ночь была дождливая и ветреная, такая противная, что даже собака гулять не попросится.
Слава вызвал такси и принялся ждать. Напротив подъезда стояла хозяйская машина. «Красавец, настоящий зверюга», - думал про себя мужчина, гладя на черно-матовое покрытие и большие глаза фар. Всё внутри отделано экокожей и дорогим пластиком. Новейшая акустическая система, все виды подогревов так и соблазняли Славу нажать кнопку на брелоке и сесть внутрь.
Он постоял ещё минут десять и, полностью промокнув, не выдержал и открыл двери машины.
Внутри было тепло и сухо. Водительское кресло моментально приняло форму тела пассажира, сделав его пребывание внутри максимально комфортным.
Слава сбросил вызов такси, выдохнул и, заведя мотор, выехал со стоянки. Теплый воздух из печки приятно обдувал лицо.
Но не проехал он и ста метров, как его тормознул патруль ГАИ.
«Ну вот и доездился», ? с тоской подумал Слава, открывая окно.
Полицейский представился и попросил предъявить документы.
Слава залез в бардачок и вытащил оттуда пакет со всеми бумагами.
Страж закона проверил их, затем права и, пожелав счастливого пути, отпустил Славу.
Мужчина, переживший легкий стресс, хотел было убрать документы обратно, но тут его взгляд зацепился за фамилию, что стояла в паспорте автомобиля. Она была точно такой же, как и у Славы.
«Удивительно, не помню, чтобы у нас мои однофамильцы работали. Хоть и было это шесть лет назад».
Слава посмотрел на имя и отчество, и оказалось, что его «знакомый» был никакой не Вова, а полный тезка Славика.
Всё это выглядело очень подозрительно. Слава достал все документы, и везде значилось одно и то же имя. Но когда он дошел до договора купли-продажи, оформленного в автосалоне, и увидел паспортные данные, то чуть не упал в обморок.
В документе значились его данные и его прописка. Мордастый пошутил над бедным отделочником, решив поиздеваться за помощь, но со Славы хватит. Он вернулся к подъезду и зашел внутрь. Никто не смеет пользоваться его добротой так дерзко и нахально! Он готов стерпеть многое, но не издевательства!
Слава поднялся на нужный этаж и принялся барабанить в дверь.
Через минуту ему открыли. Пожилая женщина смотрела на отделочника как на сумасшедшего.
- Вам кого?!
- Мне… В-в-во-ву, - недоумевающе произнес мужчина.
- Здесь такие не живут, - женщина хотела хлопнуть дверью, но Слава её остановил.
- То есть как - не живут?! Я только что здесь был! Вы его мать? Позовите мне этого негодяя!
- Я вам еще раз говорю: здесь таких нет, уходите! - резко ответила женщина, вырвав дверь из рук обезумевшего Славы.
Тот решил, что ошибся этажом и побежал наверх. Ситуация повторилась.
Он обошел все квартиры в доме, но ни в одной не жил тот, кому он делал ремонт всего час назад.
Решив, что он спятил, Слава побрел обратно к машине. Открыв дверь, он обнаружил письмо на сиденье.
«Спасибо тебе за помощь, Слав! Хороший ты человек! Отзывчивый и честный! Забирай машину себе и ни о чем не переживай. Я бы дал тебе здоровья, но ты и так здоров. Дал бы тебе сил, но и этого у тебя в достатке. Любви, увы, дать не могу, это уж ты сам. В общем, катайся на здоровье! Вовка с верхнего этажа».
Слава ничего не понимал. Он ещё раз посмотрел документы, и те были абсолютно чисты. Как и одежда его на удивление тоже уже была чистой. Зато он только что вспомнил одну очень важную вещь - на заводе, где он когда-то работал, был всего один этаж.
Александр Райн
-
Тяготы домохозяйства.( Рассказ из цикла о О.П. Набекрень) Часть 9.
Паша выпил третью стопку бальзама у себя на кухне и закрыл глаза. Когда он их открыл, то не сразу понял, где находится. Вокруг было темно и жутко неудобно. Он был согнут вдвое в каком-то замкнутом пространстве.
«В гробу!» - кольнула его страшная мысль. Точно, его похоронили заживо. Дядя Ксюши его всё-таки достал. Правда в этом гробу почему-то пахло картошкой с грибами. Должно быть предсмертные галлюцинации.
- Почему ваш багаж плачет? - послышался снаружи гроба незнакомый голос - Что в нём?
- Мой начальник, - ответила Набекрень.
- Вы что, его похитили?!
- Нет. Он сам туда попросился.
- Он не может ехать багажом.
- Я ему то же самое сказала. Но он — начальник. Кто я такая, чтобы с ним спорить?
- Выпустите меня! - завопил чемодан.
Щёлкнули замки, белый свет ламп аэропорта резанул Паше по глазам.
- Что мы тут делаем?! - хрустя конечностями, поинтересовался мужчина.
- Ждём наш рейс, ? совершенно невозмутимо ответила Ольга Прокофьевна, параллельно разгадывая кроссворд.
- Какой ещё рейс? Куда вы меня везёте?!
- Родина Хеопса и Тутанхамона шесть букв, ? ответила Набекрень, не отвлекаясь.
- В Египет?! Зачем?!
- Решать вопрос вашей безопасности. Вы же сами недавно кричали, что лучшая защита ? это нападение. Я с вами полностью согласна.
- С ума сошли? Вы же меня просто накачали алкоголем! Это всё ваш суррогатный бальзам!
- Он безалкогольный, ? ответила Набекрень и, достав флягу, прополоскала бальзамом рот и закапала им глаза.
- Что я скажу Кате?!
- То же, что и всегда. Скажите, что ушли на пробежку. Тем более, что маршрут ваш всё так же пролегает через Ксению.
- Но как мы её найдём? У вас что, есть адрес?
- Да, один знакомый «крысёныш» подсказал.
Паша так хотел со всем этим скорее покончить, что вынужден был согласиться.
- Билеты, надеюсь, бизнес-классом?
- С классом. С пятым «В», на пирамиды едут смотреть, - помахала Набекрень в сторону разносивших зал ожидания детей.
Их классный руководитель четырежды подмигнула ей в ответ своим нервным тиком. Рейс задерживался на пять часов, и бедная женщина периодически бегала в Duty free за «седативным».
- Нет, так не пойдёт, - Паша встал и направился к кассам, чтобы поменять билеты.
- Нытик! - громко заявила Набекрень.
- Что вы сейчас сказали?! - озлобленно посмотрел в её сторону Павел, который вспомнил, как Набекрень недавно называла его начальником.
- Вечно жалующийся человек, пять букв ? нытик, ? спокойно ответила Набекрень и вписала слово.
На предполётном досмотре их остановили сотрудники аэропорта, объяснив, что личную еду с собой на борт брать нельзя и в стоимость билетов входит обед.
- Жаль, а я хотела угостить всех на борту, — сказала Ольга Прокофьевна и достала из чемодана сорок контейнеров с горячей едой внутри. Она как бы случайно открыла один из них. Густой аромат жареной картошки с лисичками тотчас спровоцировал забастовку среди пассажиров и экипажа. Абсолютно все, кроме капитана воздушного судна, отказывались лететь, если на обед подадут что-то другое. Когда Ольга Прокофьевна достала маринованное ассорти, капитан капитулировал тоже, забрызгав слюной багажную ленту.
Среди пассажиров были иностранцы. Пришлось оперативно включить личную еду Набекрень в обязательное меню, пока забастовка не переросла в международный конфликт.
Весь полёт Паша был как на иголках. Вся эта история с дядей Ксении и решение проблемы перелётом в другую страну довели мужчину до стресса. Его поражало непоколебимое спокойствие Набекрень, которая проспала весь полёт. Своим храпом она вызывала лёгкую турбулентность. В какой-то момент Ольга Прокофьевна впала в такой глубокий сон, что снова начала лунатить. Пять взрослых мужчин пытались утихомирить Набекрень, но так и не смогли помешать ей отмыть все иллюминаторы и починить кондиционер. А ещё она разгадала весь свой кроссворд, а потом долго обижалась на Павла — якобы он специально разгадал сам, пока она спала. Его оправдания, что она гуляет во сне, Набекрень посчитала враньём и издевательством над рабочим классом.
Египет встретил их жарой и карманниками. На выходе из аэропорта какой-то мужчина столкнулся с Ольгой Прокофьевной и засунул свою руку туда, где, по его мнению, хранился кошелёк женщины. Набекрень сочувственно улыбнулась. Рука застряла там на семь часов при том, что все конечности Прокофьевны были на виду. За время своего незапланированного заключения воришка выучил русский язык, провёл экскурсию по всем местным достопримечательностям, помог найти продуктовый рынок, где Набекрень медитировала среди фиников и баклажанов. Затем он позвонил своему брату-таксисту и попросил, чтобы тот отвёз его новых друзей в отель, где остановилась Ксюша. Только тогда рука снова стала его собственностью, но потеряла былую ловкость. Мужчина больше никогда не воровал, зато устроился на официальную работу гидом.
Отель оказался очень большим и очень частным. Информацию по поводу клиентов сотрудники не разглашали даже за деньги, которые, к слову, всё равно брали. Паша, мрачный как туча, провёл весь день, стуча во все номера подряд, а ещё разгуливая по пляжу и заглядывая под зонты в поисках своей бывшей любовницы, но везде находил лишь чужих. За свою назойливость он несколько раз был изгнан с территории отеля охраной, но за наличку, точно птица-феникс, снова возвращался назад на грешную землю и продолжал поиски.
Ольга Прокофьевна исследовала коралловое дно с маской, проверила аквапарк, прокатилась на каждой его горке, а потом пошла по ресторанам. Паша оплачивал все расходы. Домработнице всё больше нравилась перспектива быть убитой. Она всерьёз начала задумываться о том, чтобы как можно чаще попадать в подобные истории и даже решила пересмотреть несколько пунктов договора, который заключила со своим работодателем.
В конце дня, когда солнце уже село, они встретились с Пашей в назначенном месте у бассейна. Наберкень выглядела отдохнувшей и сытой. Тело её покрывал свежий бронзовый загар, волосы стали пышными от солёной воды, она успела обзавестись купальником и ожерельем из коралла.
Паша выглядел менее радужно. На нервной почве он не пил и не ел. Мужчина исхудал и осунулся, кожа слезала с него лоскутами, он обзавёлся только хроническим гастритом.
Ольга Прокофьевна достала из чемодана сметану, мистическим образом прошедшую все таможни. Сгоревший на солнце Паша умолял не дотрагиваться до него, и женщина использовала технику широкого мазка. Словно художник-абстракционист, покрывающий холст, она разукрасила своего начальника и всё в радиусе десяти метров сметаной, размахивая банкой. Несколько отдыхающих рядом не поняли современного искусства и покинули территорию бассейна. Паша впитал натуральный крем как губка —за секунду — и лишь негромко всхлипнул.
Ольга Прокофьеван уже потянулась за второй банкой, когда мимо них прошла какая-то влюблённая парочка. Мужчина громко разговаривал и на очень ломаном русском признавался девушке в любви. Он размахивал руками, чтобы более чётко донести свои намерения до избранницы, и нечаянно его рука попала прямо по обгоревшему плечу Павла. О том, что Паше было больно, узнал весь отель. Консьерж успокаивал туристов, говоря, что скорее всего люди слышат рёв тяжело больного верблюда, который уже при смерти.
- Паша?! - узнала в умирающем верблюде своего бывшего любовника девушка.
- Ксюша?! - обрадовался Паша, понимая, что поиски, наконец, закончились.
- Артур?! - морщась от негодования, смотрела Набекрень на индуса, который сопровождал девушку.
- Это мой друг! - начала оправдываться Ксения.
- Друх? И фсё? А как зи яхта? А как зи номер с басеин? - негодовал мужчина.
- Что ты здесь делаешь?! - наконец опомнилась Ксюша, глядя на Пашу, ? да ещё и Годзиллу свою притащил! Вам обоим должны уже оградки ставить!
Ольга Прокофьевна не вмешивалась. Кто-то оставил на шезлонге кроссворд и женщина погрузилась в него. Газета была на немецком и Набекрень ничего не понимала, но это всё равно было интересней той мелодрамы, что разворачивалась в трёх метрах от неё.
Паша и Ксюша ругались долго. В процессе выяснилось, что у настоящего Артура давно закончились деньги и он вынужден ездить в командировку на север, где в качестве чернорабочего занимался прокладкой нефтепровода. Все эти деловые шашлыки были поводом поесть и выпить на халяву, а зарубежная индейка была куплена по акции в местном супермаркете.
Ближе к рассвету перепалка начала набирать обороты. Из-за криков не спал уже весь отель. Наконец Набекрень вспомнила, что забыла выключить дома утюг и решила, что пора закругляться. Она встала с шезлонга и двинулась в сторону Ксюши. Её спутник решил защитить честь девушки и встал у Набекрень на пути, выкинув вперёд кулаки. Ольга Прокофьевна скрутила газету в трубочку и хлопнула благородного идиота по лбу. Тот ненадолго вышел из строя, но без последствий для здоровья.
Заметив надвигающуюся Набекрень, вооруженную немецкой корреспонденцией, Ксюша вытащила откуда-то перцовый баллончик и прыснула в лицо домработнице. Набекрень облизнулась. Этот перец и рядом не стоял с тем, что рос на её подоконнике.
Тогда Ксюша завизжала во всё горло, сообщая давно не спавшим туристам о том, что её собираются убить. Никто не возражал. Все были в ожидании. Но Ольга Прокофьевна не собиралась причинять физического вреда девушке — она пыталась действовать разговорами. Это-то и стало последней каплей терпения администрации отеля.
Через пять минут приехали две машины с полицейскими и всех нарушителей тишины погрузили внутрь, включая бедного индуса, который мирно спал, раскорячившись между шезлонгами.
Паша кричал о невиновности, просил не трогать кожу и предлагал деньги. Ксюша угрожала всем без разбора, и только Ольга Прокофьевна была не против немного задержаться на курорте — её отпуск неожиданно получил продолжение. К тому же она вспомнила, что у утюга есть датчик самоотключения.
Александр Райн
-
Тяготы домохозяйства.
часть 10
предыдущие части
В полицейском участке была одна общая камера, набитая под завязку. Контингент в ней собрался как на выставке собак ? всех пород и талантов: пьяницы, нелегальные торговцы, воры, насильники и другие выдающиеся личности исключительно мужского пола.
Когда сей контингент завидел приближение молоденькой хрупкой Ксении, его глаза загорелись недобрым огоньком. Девушка истерила и настаивала поселить её в отдельный номер с видом на море или хотя бы пирамиды. Но решётка закрылась, предоставив Ксюше вид только на коричневые зубы улыбающихся хулиганов, которые жались к ней.
Когда на пороге камеры появилась Набекрень и сама открыла решётку, проигнорировав электронный замок, контингент вжался в самый дальний угол и в камере стало довольно просторно. Последними вошли жертвы Ксюшиной любви: обгоревший Павел и индус по имени Джитендра, у которого на лбу отпечатался берлинский прогноз погоды.
- Что же делать? Что же нам делать? - вопил Паша, глядя на невозмутимую Набекрень.
-Можно позвонить Кате и попросить связаться с консульством, - предложила Ольга Прокофьевна.
- Вы в своём уме? И что я ей скажу? Что вышел не пробежку и случайно оказался в египетской тюрьме?
Набекрень пожала плечами. Не она же решила крутить роман с племянницей мафиози
Прошло два часа. Истерившая Ксюша, наконец, потеряла голос и всё отделение полиции смогло-таки начать работу. Джитендра без устали занимался йогой, плакал и молился - всё это он делал впервые в жизни. Боязнь тюрьмы возвращала мужчину к корням гораздо быстрей, чем родители, звонившие ему каждый день по скайпу с родины.
Ольга Прокофьевна продолжала наслаждаться отпуском. Она играла с бандитами в карты, нарды и какой-то местный аналог домино. Женщина быстро обзавелась папиросами, шоколадом, лицензией таксиста и небольшой недвижимостью на окраине Каира.
Прошёл ещё час. В преступном углу назревал какой-то бунт. Обобранные до трусов и униженные негодяи начали договариваться между собой, в их руках иногда поблёскивали острые предметы. Паша, Ксюша и Джитендра жались к Ольге Прокофьевне, которая разглядывала только что выигранные в карты башмаки.
- Может она отдаст им всё, что забрала? А заодно и то, что ставила на кон? Кстати, на что она играла вообще? - дёргала Ксюша Пашу за обгоревшее плечо.
- Ольга Прокофьевна, Ксения интересуется: на что вы играли? - еле слышно спросил Паша.
- А какое у Ксении отчество?
- Владимировна! - гордо заявила Ксюша.
- На Ксению Владимировну и играла, - невозмутимо ответила Набекрень, и у Ксюши мгновенно сошёл весь загар.
- Шутка, - без намёка на улыбку добавила Прокофьевна.
Ксения уже хотела открыть рот, чтобы извергнуть лаву оскорблений, когда возле камеры появился полицейский. Электронный замок щёлкнул, и интуристы облегченно выдохнули. Страж порядка показал пальцем на индуса и позвал его за собой.
Ксюша была против такого расклада. Она требовала, чтобы её забрали вместе с ним. Но Джитендра, кажется, был не против пойти и в одиночестве. Тогда Ксюша набросилась на своего спутника и всем своим маникюром вцепилась ему в ногу. Джитендра взвыл как бенгальский тигр, угодивший в капкан. Полицейским пришлось использовать пожарный багор, чтобы отцепить от него человеческого клеща, сосущего из мужчин деньги.
Бунт всё никак не мог перейти во вторую фазу. Бандюги тянули жребий - выбирали вожака. Никто не желал выходить вперёд и начинать угрожать, особенно после того, как Набекрень решила протереть грязные окна. Для того, чтобы до них добраться, ей пришлось разогнуть стальные прутья. Потом она вернула всё на свои места. Наконец бунтари нашли-таки самого отчаянного мужчину - без жены и детей - и даже придумали несколько боевых кличей, под которые собирались пойти на эту войну за свой авторитет. Почти у каждого в руке блестели нож, гвоздь или заточенный ключ.
В очередной раз щёлкнул замок и появился страж порядка. На этот раз он указал на Набекрень и трёхэтажным арабским матом предложил пройти с ним в кабинет своего начальника. Паша упал на колени. Он умолял не бросать его и обещал Прокофьевне вывозить её на море хоть каждые две недели. Но Набекрень уважала закон и сказала Паше, что у неё есть одно средство, которое поможет ему в её отсутствие, а затем подмигнула. Паша расслабился. Он ждал, что у Набекрень где-то в купальнике припрятан пистолет или электрошокер. Он был согласен на гранату или даже арбалет - от этой женщины можно ожидать всё, что угодно.
Набекрень наклонилась к нему очень близко, - так, что он почувствовал запах её невыносимо сладких духов, - явно, чтобы передать кое-что важное. Паша уже хотел было протянуть руку, когда она ему шепнула:
- Главное, не показывайте им страха, - а после ещё раз подмигнула.
Паша храбро пукнул и мужественно вытер подступившие слёзы.
Навстречу Набекрень шёл весёлый Джитендра. Ему выбили пару зубов и отпустили. Мужчина улыбался и выглядел таким довольным, словно выиграл в лотерею. Ксюша бросилась к решётке. Она звала Джитендру и клялась ему в любви. Просила забрать её с собой. Но индус только пел что-то о несчастной любви султана к принцессе, которой ему пришлось пожертвовать ради блага государства.
В кабинете, куда привели Набекрень было грязно, темно, пахло взятками и неуставными отношениями. За огромным столом сидел усатый угрюмый мужчина в форме и ковырялся в зубах большим охотничьим ножом. Это был настоящий авторитет, гроза города, которого боялся народ и уважал криминал. Ему было плевать на международные отношения. Этот кабинет был отдельным государством. Полицейскому щедро заплатил хозяин отеля, чтобы тот навсегда отбил охоту у туристов портить имидж его пятизвёздочного рая. Мужчина собирался применить все виды давления: физическое, психологическое, юридическое. Для этого у него был целый набор: заряжённый пистолет, чёрный кофе, печать с гербом, кастет и полкилограмма запрещенной травы в целлофановом пакете.
Он совершенно не был готов к тому, что вошедшая Ольга Прокофьевна, с претензией на приличие, выхватит нож прямо из его резцов, вдвое увеличив зазор между ними. Набекрень приказала заправиться и причесаться, она призывала к странному, чужеродному слову «этикет», который, по её словам, необходим в подобном заведение. Женщина не требовала хороших манер —она их буквально внедряла под кожу. Обескураженный коп забыл порядок, в котором собирался действовать. Вместо сахара он добавил в кофе травку и начал неуклюже размешивать табельным оружием.
Опомнившись, мужчина принялся было что-то выкрикивать на ломаном английском вперемешку с арабским, иногда разбавляя всё это русским. Суть была не в содержании текста, а в том, чтобы запугать своим напором. Обычно после тридцати секунд акустической атаки у людей сдавали нервы — они подписывали всё, что им подсовывали, и соглашались на любые штрафы и сроки.
Ольга Прокофьевна слушала внимательно и до конца, а потом ещё дважды попросила повторить последние два предложения, но погромче - у неё до сих не вышла из ушей вся вода после аквапарка. Тогда коп не выдержал и надел кастет. Он не собирался бить женщину, всего лишь хотел припугнуть. Намёков Ольга Прокофьевна не понимала - схватив со стола штамп, женщина нанесла мужчине на лоб синего орла, который отпечатался у него на затылке.
Это было прямым нападением на стража порядка. Можно было, конечно, добиться для Набекрень тюремного срока, но полицейский решил, что будет куда спокойней депортировать её назад на родину, чтобы та не начала распространять свой «этикет» изнутри страны, пусть даже и в тюрьме. Спустя пять минут она уже получала свои вещи и бумагу, в которой значилось, что въезд в Египет для неё и её спутников отныне закрыт.
В камере вооруженный отчаянием Паша из последних сил отмахивался от нападавших башмаками, которые выиграла Набекрень. Ксюша стояла за ним и подбадривала тем, что если они выживут, то её дядя потом обязательно прикончит и Пашу, и всю его семью. Ольга Прокофьевна плевком сбила с ног новоизбранного вожака вояк, и вся армия моментально рассыпалась как карточный домик.
Перед уходом она потребовала у стражей порядка вёдра и тряпки. Домработница не любила оставлять после себя беспорядок. Генеральной уборкой во главе с Набекрень занимались все участники потасовки, включая Ксюшу. По словам домработницы, только благородный труд направляет человека на путь истинный, даже если тот - отъявленный негодяй.
Ксюша чувствовала себя незаслуженно униженной. Кипевшая в ней злоба рвалась наружу. Получив личные вещи, она тут же позвонила своему криминальному родственнику и при всех попросила встретить её в аэропорту, чтобы закончить начатое и разобраться, наконец, с обидчиками.
Ольга Прокофьевна в последний раз попыталась пойти на мировую, но девушка не хотела даже слушать. Тогда домработница в знак капитуляции подарила девушке ожерелье из кораллов, которое сделала своими руками. Всё это время она прятала его в волосах. Набекрень склонила голову и протянула дар. Это было очень красивое украшение. Ксюша с победным воплем выхватила этот знак собственного торжества и как индеец, что носит на шее уши врагов, нацепила подношение.
Перед вылетом Паша придумывал для Кати правдоподобное объяснение своего отсутствия, Ольга Прокофьевна закупилась кучей сувениров и магнитиков, а Ксюша сделала свежий маникюр, с которым собиралась идти на новое свидание сразу по прилёту, о чём уже договорилась на сайте знакомств.
Из трёх человек, которых должны были депортировать, на трап самолёта взошли двое. Ксюшу остановили полицейские и отвели в сторону. Девушка показала бумаги, но это ей не помогло - она нарушила очень серьёзный закон. Вывоз даже небольшого коралла грозил крупным штрафом, а за целое ожерелье ей прогнозировали кругленькую сумму или тюрьму.
У Ксюши снова прорезался голос, который парализовал на десять минут весь аэропорт. Но как как она ни старалась, метод акустического запугивания всё же был бесполезен. Она вернулась в ту же самую камеру, которая, к слову, теперь сияла чистотой.
Девушка снова позвонила дяде и потребовала, чтобы тот немедленно летел в Египет и вызволял её из тюрьмы. Исчезновение Прокофьевны и Паши было перенесено на неопределенный срок.
продолжение следует...
Александр Райн
-
Тяготы домохозяйства.
Часть 11
Для сувениров Ольги Прокофьевны пришлось купить ещё один чемодан. Женщина решила, что раз уж в Египет она больше не вернётся, то увезёт Египет с собой. Из её тарелок с изображением фараонов и кружек в виде пирамид и статуй можно было накормить население небольшого городка, а количества магнитиков хватило бы, чтобы собрать несколько МРТ- аппаратов для его больницы. Своим чемоданом в аэропорту она случайно вывела из строя три металлодетектора, одно большое табло, пятьсот банковских карт и четырёх полицейских, которые прилипли к чемодану своими бронежилетами
В воздухе чемодан создал небольшую магнитную бурю, которая зацепила ряд стран. Сам самолёт долетел нормально, хоть и пропал с радаров на три часа.
Как только смартфон Паши почувствовал отечественные волны 5G, его мозг буквально вскипел от уведомлений. Сотни пропущенных вызовов, СМС, сообщений во всех известных мессенджерах и социальных сетях. Катя каким-то образом смогла даже отправить пару MMS и несколько тревожных открыток на страницу Паши в «Одноклассниках», куда он заходил лишь однажды - в две тысячи десятом году.
Моторола Ольги Прокофьевны брякнула только дважды. Первая СМС пришла от МЧС: «Надвигается ураганный ветер и заморозки, будьте осторожны!». Второе сообщение было от них же и состояло всего из трёх слов: «Извините, не вам».
В такси Паша выстраивал логичную цепочку объяснений, но Набекрень отказывалась участвовать во вранье, пусть даже от этого зависела судьба целого семейства. Домработница не для того годами драила и полировала свою карму. Она согласилась лишь молчать и соблюдать нейтралитет.
Катя почувствовала их приближение, когда принимала ванну. От шагов груженой Набекрень вода в ней задрожала. Укутанная в халат Катя встречала мужа, скрестив руки на груди и ожидая самого логичного оправдания его суточного отсутствия.
- Я покупал нам камин! - заявил Паша сходу.
- Камин???
Даже Ольга Прокофьевна была в шоке, но виду не подала. Не ей судить о качестве вранья. Паша столько времени пудрил мозги жене, что, наверняка, без проблем смог бы объяснить наличие расчленённого трупа в ванной.
- Да, камин. Я поехал в магазин каминов, но в торговом зале была только одна ерунда. Тогда мне дали адрес их склада. Там я долго ходил среди товара и не заметил, как склад закрыли. Телефон у меня был практически разряжен, и я решил позвонить Ольге Прокофьевне, чтобы та помогла мне выбраться. Она потратила всю ночь, чтобы срезать замок.
- Так и было? - Катя сурово посмотрела в глаза Ольги Прокофьевне.
Набекрень молчала, словно набрав в рот воды. Её лицо не выражало ни одной эмоции, сердце билось ровно как кремлёвские часы, она могла контролировать даже пот и температуру собственного тела. Женщину не уличил бы ни один детектор лжи и не разговорил бы ни один агент.
- Почему вы молчите?
- У Ольги Прокофьевны сейчас неделя молчаливой медитации, - взял слово Паша. - Она - буддистка, представляешь?
Набекрень поражалась находчивости Павла. Мужчина говорил о вполне возможных вещах. Раз в год она так и делала, но для Кати это всё звучало как полный бред.
- А почему у тебя всё лицо обгоревшее? - она снова обратилась к мужу.
- На складе было холодно. Разжёг камин, уснул рядом и не заметил, как лицо обгорело.
Паша снял куртку и обнажил обгоревшие плечи и руки.
- Ты целиком, что ли, в нём спал?
- Было очень холодно.
Катя снова посмотрела на Набекрень. Ровный шоколадный загар домработницы говорил о том, что спать в каминах тоже нужно уметь.
Сели ужинать. Молчаливая Ольга Прокофьевна разогрела рыбный суп, сваренный из бойцовского леща и безо всякой задней мысли разлила его по новеньким тарелкам. Ей так хотелось скорее задействовать новую посуду, что когда она опомнилась, было слишком поздно. Катя доела суп и встретилась глазами с Имхотепом, чьё лицо красовалось на дне тарелки. Потом Набекрень пододвинула ей кружку в виде головы сфинкса. Катя также оценила новую татуировку на мизинце Ольги Прокофьевны. На арабском языке было написано: метла смерти.
- Всё! С меня хватит! - Катя встала из-за стола. - Я всё знаю!
Паша посмотрел на домохозяйку с укором. Она предала их уговор.
- Мне прислали видео, где ты болтаешь и целуешься с этой малолетней любительницей маринада из маракуйи!
- Вот ведь крысёныш, - вышла из медитации Набекрень. - Нужно было его ещё заставить холодец сварить, который он во внутреннем кармане утащил.
- Так значит и вы всё знали?! - Катя повернулась к Ольге Прокофьевне и посмотрела ей прямо в глаза, - знали и молчали!
- Я действовала исключительно в интересах вашей семьи, - по-деловому ответила Набекрень, - ваш муж разорвал с ней все отношения, а новых у него не предвидится, всё задокументировано! - Набекрень достала бумаги, заверенные нотариусом.
- Можете сжечь это в том же камине, где этот балабол дрых целые сутки!
- Кать, она правду говорит! - попытался реабилитироваться Паша, но в ответ был оглушён сфинксом и нокаутирован Имхотепом. Эти двое отлично работали в команде.
- Выметайтесь! Оба! Чтобы духу вашего здесь не было!
- Но куда же я пойду?! - мычал из-под стола поверженный Паша.
- Да мне плевать, можешь возвращаться к своей профурсетке.
- Нам перекрыли визу, - ответила Ольга Прокофьевна.
- В магазин каминов?!
После того, как два посудных сервиза были разбиты о голову Павла, стало ясно, что договориться с Катей не получится. Пришлось собирать вещи. Хорошо, что Платон сегодня ночевал у друга и не видел этого позора.
На улице уже было темно. Ураганный ветер ломал деревья, срывал кровлю с домов и хлестал оборванными проводами линии электропередач. Ледяной дождь обжигал кожу и создавал аварийные ситуации на дорогах. Паша вызвал такси.
- Вам есть куда идти? - спросила Набекрень у дрожащего на крыльце начальника.
- Сниму номер в отеле, не переживайте.
- Вот, если что, приезжайте, - протянула она ему бумажку с адресом и шагнула прямиком в непогоду.
- Может вам вызвать такси?! - крикнул Паша.
- Спасибо, хочу пройтись, тут недалеко.
Паша глянул на адрес. До дома Набекрень было примерно двадцать километров. Когда он поднял взгляд, домработница была уже в конце улицы - там, где к земле клонился билборд.
В ближайшей гостинице Паше отказали в заселении. Колонна автобусов с китайскими туристами потеряла управление из-за плохой видимости и припарковалась прямо в отель. Пришлось размещать людей на ночлег. В следующей гостинице служба спасения собрала жильцов одного из аварийных домов. Катаклизм отрубил людям все коммуникации и вырвал кусок крыши, который только что установили по программе капитального ремонта.
Паша обзвонил десятки хостелов и посуточных квартир, но везде всё было занято. Друзьям звонить было неудобно, а родителям - стыдно. Оставался только один адрес, где его ждали.
Паша приехал через сорок минут после того, как они расстались с Набекрень на крыльце. Он вышел из машины и сквозь смертоносные потоки дождя, среди парящих в небе фрагментов зданий и рекламных вывесок заметил её силуэт. Набекрень стояла в махровом халате на балконе пятого этажа и курила, облокотившись на перила.
- Спать будем вместе, - заявила она с порога и только потом предложила войти.
В квартире уже сидел какой-то мужчина в страховочных ремнях и каске, из-под которой выбивались седые волосы.
- Павел, ? протянул руку Паша, - знакомый Ольги Прокофьевны.
- Толик, - пожал руку мужчина, - промышленный альпинист, прилетел десять минут назад, - он с тревогой кивнул в сторону балкона.
Квартира Ольги Прокофьевны была эталоном аскетизма: большая деревянная кровать без матраса, один табурет, который уже занял Толик, стол, за магнитиками просматривался холодильник, над раковиной бухтела газовая колонка. Набекрень предложила устроиться на полу в комфортабельной позе лотоса, а сама решила прогуляться в магазин за чаем.
Первым делом Паша отправился в ванную комнату. Там газовая колонка открыла мужчине мир контрастного душа и привила боязнь звука смывающегося унитаза.
Интернет практически не ловил. Из развлечений в квартире были только книги, разного веса гири и телескоп у окна. Промышленный альпинист читал «Унесённые ветром», зацепившись страховочными ремнями за снаряды.
Читать в позе лотоса желания у Паши не было. Изучение космоса тоже казалось малопривлекательным занятием, а вот изучение чужих квартир могло составить неплохую конкуренцию отсутствующему интернету.
Паша направил прибор на первое незашторенное окно и начал крутить механизмы, чтобы настроить чёткость. Как он ни старался, но движущиеся пятна так и не превратились в людей. Тогда он навёл телескоп на соседнюю многоэтажку. Открытых окон было много и во всех было что-то интересное, что-то интимное, но чёткость по-прежнему не настраивалась.
Он пытался разглядеть людей на улице и в автобусах, заглядывал в гостиничные номера, но сколько бы его пальцы не крутили механизмы, чёткости добиться так и не смогли. Лишь однажды телескоп показал совершенную картинку, но это было совершенно неинтересное «шоу».
Какой-то старик в костюме сидел в одиночестве за накрытым столом при свечах и ужинал. Паша покрутил механизмы и смог разглядеть всё до мелочей. Даже штрихкод на бутылке был виден очень чётко. Старик был скучным. Он медленно жевал мясо и смотрел в свою тарелку, усердно о чём-то думая. Паша нащупал ещё один настроечный винт и покрутил его. В голове раздались чьи-то слова: «Жаль, что тебя сегодня нет рядом. С днём рождения, дочка. Надеюсь, ты здорова и счастлива». Паша решил, что ему показалось. Неужели он слышал мысли старика?
Тогда он выкрутил винт полностью. До него стал доноситься плач. Но слёз старика было не видно - они лились у него в душе?.
- В космос потянуло? - голос Набекрень, как всегда, раздался неожиданно.
Паша отскочил в сторону и, споткнувшись о гирю, рухнул на пол, тихонько взвыв.
- Идёмте на кухню, будем чай с баранками пить, - скомандовала хозяйка.
Паша кивнул и поспешил удалиться с места преступления. Толик передвигался по квартире с гирями в руках, всё ещё боясь быть унесённым ураганом.
За столом все трое молчали. Каждый был погружен в свои мысли.
- Завтра я попрошу вас всех уйти пораньше, мне нужно искать новую работу, - предупредила Ольга Прокофьевна.
- То есть как - новую? - возмутился Паша. - Вы же на меня работаете!
- Ваша жена меня сегодня уволила или вы забыли? Думаю, что вы, наконец, добились желаемого.
- Да. То есть нет. Я… я больше этого не хочу, - Паша стыдливо отвёл взгляд в сторону.
- Хотите или нет, но я больше у вас не работаю, а без работы я сидеть не могу.
- Но вы же должны мне помочь всё вернуть обратно!
- С чего это вдруг?
- Потому… Потому что вы - единственный человек, который может что-то исправить!
- Единственный человек, который может всё исправить, - это вы, Павел. Я сделала всё, что могла.
- Нет, не всё! - он вскочил из-за стола, - Умоляю! Она же подаст на развод!
- Почему раньше вас это не волновало?
- …
- На что вы готовы ради того, чтобы вернуть свою жену?
- На всё! Честное слово! Хоть убиться готов!
- Убиться, значит… Хм. Есть у меня одна идейка, - у Набекрень как-то недобро загорелись глаза, отчего Пашин кадык задергался. - Но это всё завтра. А сейчас помойте-ка посуду и давайте спать, - Набекрень встала из-за стола и сложила все кружки в раковину.
Паша не стал сопротивляться и послушно потянулся за моющим средством.
Набекрень подошла к телескопу и направила его по записанным в блокноте координатам. В окуляре появилась Катя, которая сидела на диване и рыдала, закрыв лицо ладонями. Набекрень покрутила винт и до неё донеслись мысли девушки: «Как же я хочу, чтобы всё вернулось обратно! Чтобы этот идиот понял, что он натворил, и всё исправил. Но этого не случится!».
Набекрень улыбнулась. Ещё не всё потеряно.
Продолжение следует....
Александр Райн
-
Нелепая тетка)))) и еще более нелепый Павел
-
Нелепая тетка)))) и еще более нелепый Павел
Но написано забавно.
-
Аха), и читается на одном дыхании
-
Аха), и читается на одном дыхании
Ага.
И что интересно, он ещё цикл не дописал, а первые части уже озвучили!
-
Тяготы домохозяйства. Часть 12
Набекрень любила спать в прохладе. Она всегда приоткрывала на ночь окно, и какой-то там ураган не мог повлиять на этот ритуал. Как ни умоляли мужчины, но она не разрешила им лечь спать на холодном полу. Находясь в своём доме и будучи уволенной, женщина проявляла заботу насильно (имела право). По её словам, первым делом у гостей пострадают почки: они будут либо застужены, либо отбиты за нежелание быть здоровыми.
Спать пришлось втроём на деревянной кровати: Набекрень — посередине, мужчины — по краям, для равномерного распределения тепла. Паша полночи не смыкал глаз. Караулил. Они с Толиком договорились дежурить по очереди на тот случай, если Ольга Прокофьевна начнёт вертеться во сне.
Паша предложил промышленному альпинисту пятьсот рублей за право лечь с краю, а не у стены. Так было больше шансов спастись на случай резкого поворота тяжелого корпуса Набекрень. Толик обиделся таким расценкам на свою жизнь, но деньги взял. Его принесло сюда ветром аж из самого центра города, а на дорогу назад не было ни гроша.
Проснулся Паша с первыми перфораторами. Как только пробило девять утра, соседи сверху начали штробить пол, а те, что снизу, делать розетки в потолке. Изнеженный загородной жизнью в частном доме, Паша не был готов к суровой городской действительности и начал бодрствовать. Набекрень и Толик сопели в унисон. Они были народом привыкшим. Толик вообще жил в общежитии коридорного типа, он давно уже использовал вместо берушей тупые концы отвёрток.
Не желая общаться с газовой колонкой, Паша чистил зубы ледяной водой и, слушая, как в стояке через стенку кто-то смывает куб щебёнки (не иначе), он неосознанно начал переоценку жизненных ценностей.
Бытовой ад продолжался. До кухни Паша добирался минут сорок. В домофон постоянно звонили и просили открыть дверь. Подъезд многоквартирного дома в среду утром был популярней, чем биржевой рынок и областная больница вместе взятые.
Телефонные операторы, сборщики макулатуры, покупатели старой бытовой техники и продавцы газовых счетчиков: Паша запускал всех подряд и внешние враждебные силы чувствовали его слабость, продолжая набирать номер квартиры Набекрень. Терпение его закончилось на кровельщиках, пришедших для устранения последствий урагана.
- Это не проходной двор! - крикнул он в трубку и отключил домофон.
На кухне Паша смог отыскать зёрна кофе и турку. Залив половину газовой плиты и пол коричневой жижей, он всё же сообразил себе чашечку американо.
Обычно за завтраком мужчина читал новости в интернете, но сегодня он узнал их из вентиляционного отверстия. Соседка двумя этажами выше разговаривала со своей мамой. За пять минут женщины обсудили всю внутреннею и внешнюю политику страны, курс валют, погоду и покопались в грязном белье отечественных и зарубежных звёзд шоу-бизнеса.
Глядя на всё это, Паша вдруг ясно начал понимать, откуда у Набекрень такой нрав, а потом вдруг вспомнил про восемь детей и младшенькую, что играет в оркестре на тубе, и почувствовал, что задыхается.
Следующим проснулся Толик. Мужчина собирался поехать на работу и заканчивать монтаж рекламы на фасаде здания. Но по телефону ему сообщили, что его услуги больше не требуются ввиду отсутствия фасада после урагана.
Самый лучший выходной — тот, что не запланирован. Толик искал ключ от входной двери, когда из комнаты донеслось: «Куда собрался? А отработать ночлег?». Последняя поляна чёрных волос на затылке Толика благополучно поседела.
Набекрень встала с кровати и потянулась. Суставы раскатисто хрустнули.
- Что вам нужно? - раздался дрожащий голос из прихожей.
- Яйца!
Промышленный альпинист попытался выломать дверь плечом. Не добившись успеха, он решил уйти тем же способом, что и пришёл - через балкон, но Ольга Прокофьевна вовремя поймала летуна за шкирку.
- А ещё мука, молоко и масло, - она сунула список ему в карман и только потом отпустила.
- Что у нас в планах? - поинтересовался Паша.
- Блины, - ответила Набекрень, следя за тем, чтобы Толик шёл в магазин и никуда не сворачивал по пути — её кулак в окне был лучшим навигатором и ориентиром одновременно.
- Я про развод.
- Думаете, ему вместо масла икру пробьют?
- Я про наш с Катей развод!
- Ах, это. Разводят после двух.
- Хотите сказать, что вы вернёте меня в семью до двух?!
- В два часа мне к зубному, так что нужно закончить до обеда.
В дверь позвонили.
Толик притащил продукты и уже собирался уйти, но был обречён на завтрак. Блины альпинист не любил. Он признался в этом только после того, как попросил третью порцию. Лицо мужчины блестело как церковный купол и быстро принимало подобную форму.
- Но как вы собираетесь так быстро нас примирить?! ? не унимался Паша.
- В вашем случае выхода только два: либо застукать вашу жену с любовником, либо пойти на подвиг. И тут и там не обойтись без помощи нашего нового знакомого, ? Ольга Прокофьевна кивнула на Толика, который, не в силах свободно дышать, проделывал новую дырку в монтажном поясе.
- Никаких любовников! - заорал Паша, глядя на лоснящееся лицо альпиниста.
- Хорошо. Тогда романтический подвиг, ? пожала плечами Набекрень так, словно это предполагало что-то намного хуже.
В романтическом плане Паша был человеком практичным. Мужчина привык все вопросы решать деньгами. Подарки, еда, впечатления ? купить можно абсолютно всё, думал он и даже немного расстроился, когда Ольга Прокофьевна спросила у него о любимых цветах супруги.
- Может что-то посерьёзнее купить? Бриллианты или путёвку на выходные в Таиланд? Не думаю, что цветы ? серьёзный поступок, ? выпендривался он.
- Главное - подача, - равнодушно заметила Ольга Прокофьевна, а затем повернулась к Толику и спросила, ? сколько метров у тебя трос?
***
На сегодня у Кати планировался целый день совещаний и презентаций. Расстроенная положением своих душевных дел, она решила посвятить себя работе и с самого утра согнала всех коллег в свой кабинет, чтобы им тоже стало плохо.
После того, как выяснилось, что Артур ? банкрот и проныра, которого придавило нефтепроводом где-то в Сибири, и ни о какой сделке года и речи не шло — всё пошло под откос. Катя рвала и метала. Мужчины были ей противны. В её глазах они все были обманщиками, жуликами и предателями. За один косой взгляд она уволила доставщика воды, который, к слову, на неё даже не работал. С каждой минутой её стервозность набирала обороты и грозила не только массовым сокращением штатов, но и расстрелом из степлера, который она постоянно перекладывала из руки в руку.
Коллеги пытались её успокоить ? подкладывали на стол графики с перспективами, а в кофе подливали ви?ски из личных фляг, но Катя всё это проглатывала без должного эффекта. В конце концов, когда она построила всех в шеренгу и собиралась произнести свой самый страшный приговор, за её спиной, на высоте семидесяти метров, раскачиваемый на ледяном ветру и держащий охапку синих ирисов, возник Павел.
- Ваш муж…- начал было говорить кто-то из коллег.
- Бабник и козёл! - подхватила Катя.
- Ваш бабник и козёл здесь! - весь мужской коллектив с радостью начал тыкать пальцами в сторону окон. Козёл появился как раз вовремя. В такие времена козлы — на вес золота. На них спускают все грехи. Но этот козёл был каким-то дохлым, чем сильно огорчал мужскую половину офиса.
- Паша?! - у Кати непроизвольно отвисла челюсть и выпал степлер из рук.
Раскачивающийся на холодном ветру Паша, к которому скотчем привязали букет цветов, был без сознания. В какой-то момент его так сильно мотнуло ветром, что он впечатался лбом в окно, издав глухой стук, и, наконец, ожил. Осознав, где он, Паша пожалел, что выбрал путь романтика. Проще было бы набить морду любовнику, ну или хотя бы изобразить негодование и обиду.
Барахтаясь, как жук, который перевернулся на спину, и радуясь тому, что согласился на памперсы для взрослых, Паша, наконец, достал из внутреннего кармана текст и бескровными губами начал выкрикивать в атмосферу слова любви, иногда прерываясь на слёзы. Через пять минут отошедшая от шока Катя, наконец, открыла окно и попросила Пашу повторить.
Лицо мужчины уже мало чем отличалось по цвету от ирисов. Он начал повторять, но губы его уже не слушались. Он кричал: «прости», но до Кати доносилось лишь «расти». Он кричал: «люблю», звучащее как «убью».
- Что тебе нужно?! - не выдержала Катя.
- Вернись ко мне!
-? Нет! Ты меня предал!
Паша прочитал инструкцию, которую ему написала Ольга Прокофьевна на другой стороне листа и окончательно раскис. Глянув на гудящий снизу проспект, затем — на Набекрень, стоявшую этажом выше, к которой он был привязан тросом как к якорю, Паша из последних сил заявил о своей любви и намерении разбиться в случае отказа. И потянулся дрожащими пальцами к карабину, чтобы отстегнуться. В тонкости кишки Паши не сомневался никто, поэтому Катя решила не менять решения и уже собиралась закрыть окно. Паша повременил ещё немного, надеясь, что манипуляции сработают, а после, издав тяжелый всхлип, открутил фиксирующий замок и отдался на волю ветра.
Ахнув, Катя прилипла к окну, а вместе с ней — и весь остальной офис, а ещё Толик, чья фамилия значилась на страховочной обвязке.
Следом за ним, словно ястреб, в бездну рванула Ольга Прокофьевна, держа в одной руке чемодан, который раньше никогда не открывала, в другой ? ремень. Ближе к семнадцатому этажу её пальцы схватили Пашино ухо, отчего мужчина взвизгнул. Чемодан раскрылся, удар — в воздухе раскрылся купол парашюта, ухо стало на три сантиметра больше.
- Отпустите! Я не хочу жить! - кричал Паша.
- Придётся! - объявила Набекрень, - ты в журнале по технике безопасности расписался.
Высоты не хватало, скорость падения росла. В полёте Набекрень провела короткий инструктаж по приземлению и приказала жить долго. Приземление получилось жёстким: Паша получил несовместимые с гордостью удары ремнём по заднице.
- Почему отошли от инструкции?! - спросила командным голосом Набекрень, когда всё закончилось.
Паша не успел ответить. Его шею стиснули объятия жены, перекрыв доступ к голосу. В процессе Катя определялась: хочет ли она его удушить полностью или прощает.
Набекрень посмотрела на часы. До приёма у стоматолога оставалось пятнадцать минут. Собрав парашют назад в чемодан, домработница вручила начальству конверт и поспешила удалиться.
***
Вечером Паша, Катя, Платон и Пуся сидели возле нового камина.
Паша и Катя обсуждали новую стратегию бизнеса. Какой-то богатый индус по имени Джитендра написал Кате на почту и предложил сотрудничество. Он говорил о больших закупках и огромном непаханом рынке, а ещё почему-то благодарил за защиту в египетской тюрьме.
Платон дочитывал «Приключения Тома Сойера», а той-терьер спал и видел котлетные сны.
На журнальном столике лежало заявление на увольнение по собственному желанию, подписанное О. П. Набекрень.
Рядом лежал лист, написанный для Павла, перевёрнутый инструктажем кверху: «В случае отказа оставить Екатерину в покое и начать новую жизнь!».
***
Ольга Прокофьевна наблюдала в свой телескоп за размытыми силуэтами семейства, которое недавно взяла на поруки. План был выполнен, координаты вычеркнуты.
На плите в огромной миске томился бальзам, закипал чайник, в накрытой сковороде остывали котлеты. Ольга Прокофьевна готовилась к новому рабочему дню. Её телескоп был направлен на чьё-то окно, а ручка царапала лист бумаги, выводя новые координаты.
Александр Райн
-
Надеюсь будет продолжение про новую семью)
-
Пенелопа Олеговна укладывала внука спать, когда в дверь позвонили.
На пороге стояла соседка: миниатюрная, скрюченная сколиозом бабушка, с надутыми гиалуронкой губами. Под глазами её блестели новые корейские патчи, а ботексный лоб украшала россыпь синих вытатуированных звезд, тянущихся от плеча.
- Мелания Петровна, тебе чего в такой час нужно? На дворе половина третьего ночи, все нормальные люди вечерние сторисы лепят и глинтвейн за сериалами потягивают.
- У тебя табачку не будет? - жалостно простонала женщина и сделала губами бантик. - Кальян забить нечем, я уж и чай пыталась туда засунуть и листочки авокадо, но всё не то. Хотя, с авокадо, как оказалось, неплохо прочищает, но я без дыма не могу сериалы нормально воспринимать - в телефоне сразу залипаю.
- Ну ты дымишь… Я же нам на двоих заказывала на той неделе, неужели всё закончилось?!
- Да ко мне тут Дженифер Андреевна с Ярополком Артуровичем вчера зашли «почилить», - начала свой рассказ соседка. - Эти двое, сама знаешь, напьются своего чая со зверобоем - глаза бешеные, руки трясутся. Давай, говорят, в tik tok что-нибудь запилим, «хайпанём» на новом вирусе, «бабла» поднимем, заодно кальян раскурим.
Женщина нервно теребила кончики дредов и тяжело вздыхала:
- Короче, курили мы его до пяти утра, пока у Ярополка вставную челюсть не свело. Потом он встал и уронил себя прямо на кальян. Жаль, что заснять не успели - хороший вышел бы «видос».
- А почему у Ярополка в «инсте» фотка такая странная? Лицо всё в квадратиках красных.
- Так это он уголь лбом затушил, мы, как увидели, сразу давай фоткать. А у него аккаунт Дженифер Андреевна ведёт, вот и выложила смеха ради. Потом мы смотрели на youtube как первую помощь при ожогах оказывать, а там сейчас столько рекламы, мама дорогая… Пока нашли нужный гайд, Ярополк собрался и уехал домой спать. Ну мы с Дженифер ещё решили забить табачку, как раз классный канал нашли про «мировые заговоры». Ты, кстати, в курсе, что на самом деле земля и не земля вовсе, а голова?
- Да ты что?!
- Ага, оказывается, от нас всё это время скрывали правду. Помнишь сказку про колобка?
- Ну.
- Ну так вот, никакая это не сказка, а система мироустройства. Колобок - это же сплошная голова!
- Ну?
- А мы - её перхоть.
- Вот это да! Никогда бы не подумала!
- Ага! Сплошные заговоры. Потому и проезд постоянно дорожает, и коммуналка повышается. Ладно, что-то я тут задержалась, пора, наверно, домой топать, у меня прямой эфир через полчаса.
- Подожди, - тормознула Пенелопа Олеговна соседку и через секунду исчезла за дверью.
- Вот, - протянула она маленькую баночку по возвращению, - пряный кокос с гибискусом!
- Ой, спасибо тебе, родная, завтра верну должок! - расплылась в беззубой улыбке Мелания Петровна.
- Даже не вздумай! Ты разве не знаешь, что табак в долг не берут? Плохая примета. Я к тебе потом лучше приду давление измерить, мой аппарат сломался.
- А что случилось?
- Ой, там такая история забавная, я тебе ссылку на видео в телегу кину. Ладно, пойду, а то там внук Димка хнычет чего-то. Представляешь, как ребёнка назвали?
- Да уж, в школе заклюют…
- И не говори. Подкинули мне на выходные, говорят, что хотят на книжную ярмарку сходить.
- Ну и молодёжь пошла, одни книги на уме, - цокала языком соседка.
- Да уж, потерянное поколение.
Александр Райн
-
Тяготы домохозяства 2.0 (пилотная серия)
Главврач Арнольд Иванович пришёл на работу как обычно — за полчаса до начала рабочего дня. Он любил лично штрафовать «опоздунов» и спешил к себе в кабинет на утреннюю летучку. Жадный, строгий, вечно всем недовольный, он вышагивал по коридорам и раздавал «оплеухи» всем, кто попадался на пути: врачам, медсёстрам, пациентам. Даже те, кто находился в коме, не были защищены от порицаний и критики.
Одной своей фразой «С добрым утром» мужчина мог испортить настроение целому больничному крылу. Когда он заходил в хирургию, у людей мог заново отрасти недавно удалённый аппендикс, а в гастроэнтерологическом отделении вскрывались язвы даже у тех, кто просто пришёл проведать родных.
К его огорчению, возле двери его кабинета с докладами уже собрались все сотрудники, ожидающие утренней порции «позитива». Арнольд Иванович плюхнулся в кресло и принялся слушать.
Первой в этот раз почему-то взялась выступать заведующая хозяйственной частью. Невысокая хрупкая женщина была бледна и растеряна. Поклонившись «владыке в очках», женщина дрожащей рукой протянула исписанный с двух сторон альбомный лист.
Арнольд Иванович принялся читать вслух:
1. Новая швабра с самоотжимом.
2. Свежая ветошь.
3. Вёдра.
4. Утюг с парогенератором и т.д.
— Что это такое? - он нахмурил брови так, что у женщины аппетит пропал на неделю вперёд.
— Это список необходимого инвентаря, ? выпалила она и зажмурилась.
— Я в начале года выделял средства на всё, ? лениво зевнул главврач.
— Денег хватило только на покупку нескольких тряпок и одного ведра на все четыре этажа. Мыть полы приходится вручную. А если говорить о…
— Вы помните, что? я говорил вам об этом в начале года? — перебил начальник женщину. — Денег нет!
— Помню… но этот список составляла не я…
— А кто тогда? — главврач начал нервно ёрзать в кожаном кресле, издавая смешные звуки.
— Новая уборщица, — еле слышно пролепетала женщина, — и всё это нужно купить, — она на секунду замялась, — до вечернего обхода.
— Что-о-о-о?! — начальник прогремел так, что даже в морге через дорогу вспотело несколько покойников.
— Какая ещё новая уборщица?! Откуда она взялась?!
— Пришла ночью с инфарктом на операцию, — взял слово дежурный врач из реанимации.
У главврача кровь резко отхлынула от лица, в глазах пропала ярость и появилось недоумение.
— Что значит — пришла с инфарктом? Приехала на «Скорой»?
? Нет. Пришла сама из другой части города и даже принесла кардиограмму, которую по пути сделала в платной клинике. Сказала, что не хочет отвлекать «Скорую помощь» по пустякам.
Арнольд Иванович ничего не понимал.
— Что за чушь. Сколько ей лет?!
— По документам семьдесят пять, по внешнему виду — не больше пятидесяти, объективно сказать сложно: она принесла с собой два чемодана, мы втроём еле отодвинули один, когда она уже была под наркозом.
— Ничего не понимаю, — сказал главврач, и, судя по его внешнему виду, он не врал, — она должна быть в интенсивной терапии, какой идиот назначил её уборщицей? Вы совсем с ума посходили?! — он хлопнул ладонью по столу.
— Она сама себя назначила, — пожала плечами сестра-хозяйка, — уже даже в графике уборки расписалась за первую сданную смену.
— Всё так, — подтвердил врач, — она очнулась посреди операции и принялась отодвигать хирургический стол, а он весит четыреста килограммов. Сказала, что чувствует под ним прошлогоднюю пыль и не может из-за этого спокойно спать. Мы пытались её удержать, но всё без толку. Она легла назад только после того, как протёрла все лампы в операционной и угостила хирургов чаем с пирогами. Сразу после операции она провела полную уборку во всём помещении, продезинфицировала приборы и постирала одежду врачей.
— Что вы мне лапшу на уши вешаете?! Такого не бывает!
— Б-б-б-бывает, — промямлил заведующий кардиологическим отделением и тут же был вытолкнут коллегами вперёд. Доктор достал из кармана валокордин и начал свой рассказ. ? Её перевели ко мне в отделение, где она сразу начала устанавливать свои порядки. Окна, говорит, у вас грязные, и мир за ними такой серый и мрачный, что выздоравливать не хочется. Мы её кое-как привязали к койке, так она при помощи соседского костыля отмыла стёкла с двух сторон и стены в палате перекрасила, не разбудив при этом никого.
— Вы что, пьяны?! — в глазах главврача сверкали молнии. Кардиолог замотал головой, но на всякий случай проверил дыхание ладонью.
— Но у нас и правда многим сразу стало легче. Утром была отмечена положительная динамика у…
— Так, хватит! — перебил Арнольд Иванович, — пациенты должны лечиться медикаментозно! Где она?!
Готовит обед, ? пискнул с задних рядов заведующий кухней.
— Какой ещё обед?! Она же уборщица!
— А ещё гардеробщица и охранник — заменяет всех, кто был сокращён, — сказала завхоз и спряталась в тумбочке.
Арнольд Иванович выхватил карту пациентки из рук кардиолога и начал изучать.
— Что за диагноз такой — «Набекрень»? — он сурово посмотрел исподлобья.
— Это фамилия такая, — прокашлял врач, — зовут Ольга Прокофьевна.
— Ну что ж, пойдём познакомимся с госпожой Набекрень, м главврач быстрым шагом покинул кабинет, и вся свита докторов засеменила за ним.
Аромат горячего мясного бульона делегация почувствовала ещё в лифте.
— О боже, какой запах! — прошептал кто-то, покусывая халат товарища.
— Как будто у бабушки в гостях, — ответили ему, дожёвывая собственные губы.
— А ну, прекратить! — рявкнул Арнольд Иванович, глядя на захлёбывающихся слюной подчиненных.
Сам он даже бровью не повёл, изображая полное безразличие к запаху. Его предал желудок, который заурчал так, что киты в океане услышали и посочувствовали его голоду. Возле столовой аромат стоял совсем невыносимый. Он кружил голову, заставляя высовывать язык.
— Что здесь происходит?! До обеда ещё час! — прогудел Арнольд Иванович, глядя на собравшуюся очередь с кружками и ложками в руках. Помимо обычных больных здесь присутствовало несколько человек из реанимации и тех, кого ещё пару лет назад подключили к аппарату жизнеобеспечения. Главврач протёр глаза — запах бульона поднял на ноги безнадёжно прикованных к кровати людей. Это было невероятно, это было…
— Нарушение! — загорланил начальник. — Кто позволил выходить из комы без разрешения врача?
Некоторые пациенты, которые поступили сюда ещё до его назначения, смотрели на него с недоумением.
Главнокомандующий больницы сделал было шаг в столовую, но тут же был остановлен мощным голосом, который буквально сдул его, вылетев из окна раздачи:
— Куда без бахил?!
— Я — главврач! — гордо заявил мужчина и поднял с пола упавшие очки и авторитет, — а вы ? пациентка! И должны находиться в палате, восстанавливаться после операции!
— Скорее Ленин в мавзолее восстановится, чем люди в ваших палатах, — послышалась остро?та откуда-то из очереди.
Главврач не обратил внимания на эту шутку и снова направился на разговор с новой сотрудницей, но на этот раз надел бахилы — не в знак капитуляции, а для того, чтобы подать пример, как он объяснил всем присутствующим.
— Вы нарушили рекомендации лечащего врача, режим больницы и рецепт диетического меню, необходимого для пациентов! — пролаял Арнольд Иванович, ворвавшись на кухню.
Он планировал по привычке задавить человека своей харизмой. Новая повариха, которая сидя выдавливала руками сок из моркови, встала во весь рост и головой коснулась потолка.
Врач сглотнул нервный ком, губы его предательски задрожали.
— Вы — начальник, вам виднее, я лишь хотела, чтобы люди набрались сил, — пожала плечами женщина и голыми руками сняла горячую кастрюлю с плиты.
Арнольд Иванович продолжал, но уже менее уверенно:
— Что вы устроили в моей больнице? Без согласования меняете интерьер, нарушаете рецепты, выводите людей из паралича! Считаете себя умнее врачей? У вас хотя бы имеется среднее медицинское образование? Училище? Техникум?
— Есть сертификат спасателя и борца с глобальными катаклизмами. Занималась реабилитацией населений городов после цунами, землетрясений и извержений вулканов на трёх разных континентах.
— А банальная медкнижка у вас есть?
Набекрень помотала головой.
— Я так и думал. Таким не место в нашем учреждении. Суп вылить, стенам вернуть былой вид, — отчеканил главврач.
— Людей в кому вернуть? — на всякий случай спросила Ольга Прокофьевна.
— Не стоит, — испуганно ответил мужчина.
Набекрень вынесла кастрюлю, из которой валил густой пар, в коридор и направилась с ней к туалету. Пациенты провожали её недоумевающим взглядом. Следом за поварихой из столовой вышел главврач и обратился к публике:
— Через час будет готов рисовый суп, который положен вам по норме, прошу всех разойтись по палатам.
В воздухе повисло траурное молчание. У некоторых больных снова отказали ноги и поднялась температура.
Главврач сделал было шаг к лифту, но тут раздался боевой клич:
— Бей его!
Арнольд Иванович не успел произнести ни слова. Толпа больных и немощных сбила его с ног и принялась выплёскивать обиды физически. На удивление, пациенты из «травматологии» били не хуже, чем из «терапии» — несколько точных ударов гипсом быстро вывели врача из сознания.
Кто знает, чем бы всё закончилась, если бы не вмешалась Набекрень, которая, заложив два пальца в рот, свистом смогла остановить не только нападавших, но и рост инфляции в стране на целых тридцать секунд.
Нокаутированный главврач лежал без движения и, кажется, не дышал. Коллеги поспешили вызвать реанимацию, но сами первую помощь оказывать не торопились. Было ясно, что никто не горит желанием спасать противного брюзгу, кроме Ольги Прокофьевны, которая ждала новые вёдра и «лентяйку». Пропустив момент с массажем сердца, женщина решила сразу перейти к искусственному дыханию рот в рот. Действовать надо было очень осторожно — дыхание Набекрень создавало внутри главы больницы давление в несколько атмосфер и могло случайно взорвать лёгкие мужчины.
— Сердце запустилось? — зевнул кто-то из докторов.
— У меня заглохший КамАЗ, простоявший неделю при минус пятидесяти, запустится, — сказала уборщица, и никто не посмел усомниться в будущем успехе.
Арнольд Иванович в предсмертном бреду доказывал апостолу Петру у райских врат, что его навыков управляющего достаточно, чтобы поменять засидевшееся «наверху» руководство, когда почувствовал, как чья-то крепкая рука вытаскивает его за шкирку в реальный мир.
— Вы мне тут своей кровью из носа все полы забрызгали, — встретила его по возвращению из мёртвых уборщица, которая в одиночестве намывала полы в совершенно пустом коридоре. Все остальные не стали дожидаться финала и пошли обедать. Обитатели больницы гораздо больше радовались спасению супа, чем главврача.
— Псипо, — еле слышно прошуршал Арнольд Иванович, не поднимаясь.
— Что, простите? — пробасила уборщица так, что в соседнем перинатальном центре произошло несколько родов на день раньше срока.
— Спасибо, — повторил уже более разборчиво мужчина, — вы спасли меня.
— Не стоит благодарности, теперь я могу выполнять свои обязанности? Корочки больше не требуются?
— Думаю, можете. Но отныне все свои действия прошу согласовывать со мной. Я требую полного подчинения. Вам ясно?
— Вы — начальник, ваше слово — закон, — ответила Ольга Прокофьевна, а затем скомандовала, — ноги поднимите! Мне помыть нужно. И завтра с утра я приду убираться в вашем кабинете, чтобы до девяти часов никого там не было!
— Но… — хотел вставить слово начальник.
— А сегодня я хочу уйти на час пораньше. И не забудьте про список инвентаря. Перед ужином я зайду, чтобы всё забрать, — закончила женщина и, не дождавшись ответа, ушла на кухню принимать грязную посуду, оставив Арнольда Ивановича в гордом одиночестве. В воздухе витал аромат мясного бульона и больших перемен.
Александр Райн
-
Ольга Прокофьевна всю неделю пыталась отмыть городскую больницу номер пять. И если двумя ведрами коктейля «вода с хлором» можно было оттереть от пятен целое отделение за сорок минут, то для того, чтобы убрать налёт депрессии, греховности и безнадёги со стен той же площади, требовалось минимум два дня и огнемёт. Но Ольга Прокофьевна не боялась сложностей - она их презирала.
Очередное утро в стационаре началось с того, что в палатах включили свет.
«Опять градусники свои дебильные притащили, сейчас я им устрою!» - не открывая глаз, думал Сергей Борисович. Этот мужчина был самым противным пациентом хирургического отделения. Медсёстры его боялись и ненавидели. Он лежал здесь пятый раз и страдал наследственным сволочизмом, а ещё у него постоянно вылезали грыжи в разных местах. Но главной грыжей был сам Сергей Борисович. Он уже собирался обдать медсестру порцией горячего мата, когда одеяло откинулось и вместо градусника перед лицом мужчины возник вязальный крючок, зажатый в кулаке размером с голову самого Сергея Борисовича.
- Это что? - спросил он, чувствуя, как температура всё же поползла вверх.
- Творческая терапия, - ответила незнакомая ему доселе женщина и достала из халата моток шерсти.
- Я не хочу, - поморщился Сергей Борисович и оттолкнул инструмент.
- Не любите вязать? Тогда — вот, - она выудила из другого кармана паяльник, - будем лечиться по-другому.
Мужчина открыл было рот, чтобы выдать от испуга и удивления что-то грязное, но понял, что забыл абсолютно весь мат.
- Ч-ч-ч-ч-то вы задумали? - прошептал он.
- Лучших повесим в палате и в коридоре, остальных - в туалете, - равнодушно ответила Ольга Прокофьевна.
Сергей Борисович почувствовал, что новые грыжи собираются вылезти по всему его телу.
- Организуем галерею, вы будете выжигать по дереву, - объяснила Набекрень и вытащила из безразмерного халата разделочную доску, а затем вручила весь набор Сергею Борисовичу.
- Но я не хочу выжигать! - запротестовал мужчина, поняв наконец, что речь идёт не о классических пытках, а действительно, о творческих.
- Кисти, к сожалению, уже все заняты, - указала Ольга Прокофьевна на другую койку, где сосед по палате смешивал краски.
- Идите к чёрту! Повторяю, я не буду выжигать! И рисовать не буду, и уж, тем более, вязать! Мне только что вырезали грыжу, понимаете?! - Сергей Борисович был уверен, что объяснил доходчиво.
- Значит, стихи, - задумчиво произнесла Набекрень и положила на тумбочку тетрадь и ручку, а затем подошла к следующему больному. Тот тоже изображал нежелание творить и бронхиальную астму с удушьем. Ольга Прокофьевна распознала у человека способности к оригами и показательно сложила из пустой койки журавлика. Увидев такое, пациент быстро забыл о трудностях с дыханием и приготовился немедленно изучать древнее японское искусство, лишь бы его койка не превратилась вместе с ним в нового зверя.
Придав кровати прежний вид, Набекрень вернулась к Сергею Борисовичу, чтобы вырвать из его тетради несколько листов и передать соседу. Вдохновлённый показательным выступлением, человек-грыжа уже успел сочинить первое четверостишие и прочитал его санитарке. Та похвалила и пошла дальше по отделениям: сеять гармонию и моральное благополучие.
Тем, кто не желал искать в себе способности к созиданию, Набекрень прививала талант принудительно, вживляя его под кожу. В каждой палате, где кто-то отказывался от новых методов лечения, проводились показательные выступления, быстро приводившие в норму сахар в крови и сердцебиение. За один день количество художников и поэтов в стране резко выросло, а вот перекуры, как и приём болеутоляющих в больнице, сократились втрое ? люди погружались в творческий процесс с головой и забывали о недугах и бессоннице. На стенах появились первые картины, у кроватей расстелились коврики, связанные пациентами, жалюзи на окнах сменились самодельными занавесками. Вся эта деятельность поощрялась домашними угощениями, которые у Ольги Прокофьевны имелись в неограниченном количестве.
Медленно, но верно больница начала очищаться от мрака. Тяжёлая атмосфера стремительно вытеснялась уютом, повышался коллективный иммунитет, улучшались анализы. В больнице робко пробивались первые ростки благоприятного микроклимата, и это, разумеется, заметил главврач.
Арнольд Иванович был консерватором до мозга костей, он даже как-то умудрился достигнуть соглашения с банком и до сих пор перечислял зарплату сотрудникам на сберкнижку. За такие дела полагается отдельный котёл в аду, но Арнольд Иванович был жив и, к большому сожалению его сотрудников, здоров. Когда он узнал, что санитарка пристаёт к пациентам со своими либеральными методами и параллельно вытесняет прекрасный и свойственный «дому здоровья» дух безысходности, то сразу пришёл в ярость.
Встреча их произошла у рентген-кабинета, где Ольга Прокофьевна занималась очередным святотатством — вешала на дверь кабинета еловый венок, так как не за горами были Новый год и Рождество. Все дипломатические переговоры главврач привык вести исключительно на повышенных тонах, но, увидев, как санитарка ногтем вкручивает саморез в свинцовое полотно, замешкался.
- Откуда венок? - спросил он максимально раздражённо.
- От коллег по работе, - спокойно ответила Набекрень, ? вам, кстати, тоже приготовили несколько штук, в подсобке лежат. Принести?
Арнольд Иванович сделал вид, что не понял шутку, но внутри у него немного похолодело.
- Почему в моей больнице висят картины? Откуда, я вас спрашиваю, в урологии появился каменный фонтан «Писающий мальчик»?!
- Пациенты слепили, - ответила Ольга Прокофьевна, заканчивая вешать украшение.
- Откуда материалы? Я не выделял средств!
- Из почек, - повернулась к нему Ольга Прокофьевна и приоткрыла дверь в кабинет.
- Из каких ещё почек? - всё больше недоумевал начальник больницы.
- В основном, из мужских. Мужчины в три раза чаще, чем женщины, болеют мочекаменной болезнью - санитарка ответила так, словно говорила об очевидных вещах, которые главврач знать обязан.
— Это не развлекательное учреждение, здесь люди должны находиться в покое! А вы смеете их нагружать всяческими заданиями!
- Лучше пусть от безделья ходят курить каждые пятнадцать минут?
- А это уже не ваша забота! Вы — санитарка! - попытался Арнольд Иванович поставить на место свою сотрудницу.
- Ошибаетесь, как раз-таки моя! Они же курят на улице. Потом на ногах приносят грязь, в лёгких - внешних микробов, полы же мне мыть, так? - с этими словами Ольга Прокофьевна начала отмывать рентген-аппарат, который, к слову, работал: делал снимок пациента, который лежал на столе и, опасаясь вмешиваться в спор двух смертоносных стихий, молча ждал.
- Не дышите! - скомандовала женщина за стеклом, и все трое задержали дыхание.
Логика Набекрень была железной, но главврач не сдавался, и как только снова разрешили дышать, сказал:
- Вы допрыгаетесь, и кто-нибудь подаст на нас жалобу, если дело дойдёт до Министерства здравоохранения или прокуратуры, все мы вылетим отсюда пулей: и я, и, не сомневайтесь, вы!
— Знаете, я ведь работаю в прокуратуре, - подал, наконец, голос тот, кто лежал на столе. - И у меня, действительно, есть несколько вопросов к вашему учреждению в связи с последними изменениями.
Голос принадлежал тому самому Сергею Борисовичу — человеку-грыже.
- Ну вот, довольны? - злобно прошипел Арнольд Иванович, глядя на санитарку.
- Не хотели бы вы пройти в мой кабинет и обсудить всё, что вас взволновало? - любезно обратился он к мужчине, который слез со стола.
- Да, пожалуй, - буркнул Сергей Борисович.
Мужчины двинулись по длинному коридору, Ольга Прокофьевна шла следом, соблюдая дистанцию шпиона.
- Поймите, - начал главврач, заложив руки за спину, - мы никогда прежде не устраивали подобного, просто наша новая санитарка слегка «того», - он сделал многозначительный жест, покрутив пальцем у виска, - Сергей Борисович понимающе кивнул. — Мы иногда идём у неё на поводу, так как работа у неё сложная и не каждый согласится у нас работать. Всё же больница, пациенты, страдания - мало кто захочет трудиться в таком месте.
Сергей Борисович снова кивнул.
— Но я прекрасно понимаю, что её методы - это недопустимый формат! Детский сад! Самоуправство! Она считает, что вот такая вот мазня, - он показал на картину маслом, - это путь к душевному спокойствию, которое необходимо пациентам! Лично меня это отпугивает, приводит в ужас! Какая-то дрянь!
- Это моя картина, на ней я изобразил свою семью за обеденным столом, - спокойно сказал Сергей Борисович.
Арнольд Иванович, побледнев от стыда, прочистил горло: - А я через пару месяцев приду к вам с проверкой! И чтоб картины висели!
После этого он пошёл в палату за своими вещами, по дороге придумывая новое окончание для своего стихотворения.
Ольга Прокофьевна сделала реверанс, от которого коридор слегка расширился, и отправилась в столовую готовить обед.
В воздухе прогремели первые пушки. Пахло войной и рыбным супом.
Александр Райн
-
Тяготы домохозяйства 2.2 Бриллиантовый зелёный
Одним поздним январским вечером, когда на улицах города умирал очередной понедельник, главврач сидел в кофейне и ждал своего осведомителя.
Бариста в третий раз за три часа долил кипяток в бледный чай скупого посетителя, когда на пороге возник мужчина в плаще и с медицинской маской на лице. Воровато оглядываясь по сторонам, гость подсел к Арнольду Ивановичу и достал из-под плаща папку, но отдавать её не спешил.
- Было непросто достать. Зачем вам это? - поинтересовался скрытный тип у Арнольда Ивановича.
- У меня война с Набекрень. Я пытался победить официальными методами, но это невозможно. Эта женщина криминально безграмотна. За месяц работы в моей столовой она украла только два килограмма яичной скорлупы для своей рассады и весь жмых из заварки — для аквариума с чайным грибом. — Мужчина в плаще понимающе кивнул. — Несколько раз я оставлял её наедине с неконтролируемым медицинским спиртом - думал, поймаю на пьянстве. И почти сработало. На скрытой камере было видно, как она отхлёбывала из бутылей, не разбавляя концентрат водой. А потом оказалось, что она споласкивала рот и шла протирать дверные ручки, обеззараживая их дыханием. После того, как она в очередной раз закончила уборку, я приказал сдать анализы. Спирт полностью выветривался, в крови не было и 0,1 промилле.
- Думаете, что это как-то вам поможет? - прошептал таинственный гость и, в очередной раз оглянувшись на пустой зал, протянул папку.
- К чему такая конспирация? - удивился главврач.
- Вы плохо знаете О.П. — она слышит и видит сквозь целые кварталы. Бороться с ней — всё равно, что стучать молотком по бомбе. У неё нет слабостей. Супермен, не иначе.
- У каждого супермена есть свой криптонит, нужно только поискать, - деловито заметил главврач и достал из папки медицинскую карточку своей санитарки. - Так, посмотрим, прививки: от всех видов гриппа, коклюша, малярии, брюшного тифа, японского энцефалита, жёлтой лихорадки и ещё ряд вакцин от болезней позапрошлого столетия. Хм, - мужчина протёр очки и открыл стоматологическую карточку, - был удалён всего один коренной зуб.
- На самом деле зуб был удалён врачу, хуком справа, когда на осмотре Набекрень он сказал, что она жадина и в её возрасте такие здоровые зубы - оскорбление для платной медицины, - пояснил незнакомец в плаще.
Список болезней был скуден и не имел перспектив. Начало казаться, что инфаркт, с которым Набекрень пришла в больницу, был приобретён ею нарочно. Исходя из данных медицинской карты, её кровь хоть сейчас можно использовать как вакцину от ряда тяжелых заболеваний.
- А вот и криптонит, - потёр руки главврач, которого внезапно осенило.
- Что такое? - удивился мужчина в плаще, и даже сквозь маску было видно, как широко открылся его рот от любопытства.
- Здесь нет ни единой записи о ветрянке! - победоносно заявил Арнольд Иванович и собрался уходить.
- Э, а вознаграждение? - возмутился осведомитель.
- Вот вам сертификат на десять бесплатных процедур ФГДС. Не благодарите, - протянул бумажку главврач и быстро вышел прочь.
В течении двух дней Арнольд Иванович поднял все свои связи и договорился с другими главврачами, чтобы отныне всех тяжёлых «ветрянщиков», попавших в стационар, отсылали к нему.
Главврач прекрасно понимал, что у него в больнице появился ценный работник - первый человек, который не только наконец-то заменил мигающую восемь лет лампочку в вестибюле, но и отмыл от позора все душевые и туалеты. Но это всё равно не отменяло того печального факта, что из-за новых трат на «якобы положенную» туалетную бумагу, мыло и кондиционер для постельного белья, он вынужден был сдать путёвку на Майорку и поехать отдыхать в Ейск.
***
Набекрень вытаскивала провалившийся в канаву трактор, когда к воротам больницы подъехало два автобуса с пятнистыми людьми внутри.
- Ольга Прокофьевна, подготовьте, пожалуйста, отдельные палаты для наших новых пациентов, - сказал главврач, и от ледяного злорадства в его голосе весна как будто отодвинулась на несколько лет.
Сразу после этих слов он поспешил в свой кабинет и, заперев дверь на два врезных и три навесных замка, принялся ждать. Вся эта идея с ветрянкой казалась мужчине идеальной тактикой. По его задумке, немолодая Набекрень, заразившись, должна была слечь надолго, а после, поняв, что работа в больнице - это риск, уволиться. Единственным слабым местом в этом плане было то, что сам Арнольд Иванович не успел переболеть ветрянкой в детстве и теперь тоже находился под ударом. Но ему-то контактировать с больными необязательно. Он рассчитывал, что переждёт войну в кабинете, а сразу после победы нацепит на себя медаль «За отвагу» и расформирует «пятнистый полк».
Уборщица в последний раз дёрнула за ковш и тот, издав что-то вроде скулежа, наконец, оторвался. Обрадовавшийся тракторист собрался было домой, но Ольга Прокофьевна протянула ему лопату и сказала, что снег всё равно придётся убрать, ведь никто не заставлял садиться пьяным за руль, а если он против… - уборщица засадила деревянную лопату по штык в промёрзшую землю и кивнула в сторону канавы. Так без лишних слов она смогла чётко донести свою мысль и одновременно закодировать коллегу.
Главврач только собирался налить себе чаю, когда в дверь его кабинета «ненавязчиво» постучали, и вся мебель вместе с ним немного сдвинулась к окну.
- Арнольд Иванович, вы здесь, - было неясно, спрашивает ли Набекрень или утверждает.
Она продолжала «ненавязчивый» стук, от которого замки - один за другим падали и раскалывались пополам. Главврач чувствовал себя Троей, осаждаемой греками. Он пропищал было что-то о том, что сильно занят, но, когда косяк начал выворачиваться внутрь, а стул, подпирающий дверь, превратился в табурет, стало ясно, что пару минут для диалога он всё же найдёт.
- Инфекционное отделение забито, - еле пролезла голова Набекрень в образовавшуюся щёлку, в которую с лёгкостью мог бы пролезть целый Троянский конь.
- К-к-к-ак это? - спросил, собравшись с духом начальник, - в-в-чера же б-б-было пусто.
- На местном консервном заводе директор решил сэкономить на питании своих сотрудников и накормил их продукцией родной фабрики, итог: массовое отравление второй степени. Все палаты заняты. Не ваш, часом, родственник этот бизнесмен? - без грамма сарказма в голосе спросила Ольга Прокофьевна.
- Нет, не мой. Разместите новеньких в коридоре, - выдал, поразмыслив, главврач.
Набекрень отдала честь и исчезла.
Арнольд Иванович осознал, что лучше всего будет перейти на дистанционное командование, и, желательно, чтобы дистанция была равна двум областям. Взглянув на потрёпанную дверь, он решил, что безопаснее будет выйти через окно, пусть оно и на четвёртом этаже. Дальше план был прост: уйти через задние ворота, пересечь гаражный кооператив, а там по заснеженным дачным участкам выйти к железной дороге. Мама Арнольда жила за четыреста вёрст — как раз хватит, чтобы не заразиться от Набекрень.
Дрожащими от страха и холода руками он вцепился в отвесную пожарную лестницу и пополз вниз ? шаг за шагом.
- Нужно ваше присутствие, - в порыве ветра послышался голос Ольги Прокофьевны. Арнольд Иванович решил, что начинает сходить с ума. Он оглянулся по сторонам, но санитарки нигде не было.
- Здравствуй, паранойя, - печально произнёс вслух мужчина.
Он сделал ещё шаг вниз, и нога его нащупала твёрдую почву. Это было странно, ведь он преодолел всего один этаж. Главврач потоптался на месте и попрыгал для верности - поверхность была неровной, но надёжной и хорошо амортизировала.
- Вы закончили? - спросила «земля» под ногами.
Арнольд Иванович медленно опустил взгляд вниз и увидел, что топчется на груди Набекрень.
Руки сами отцепились и, издав печальный крик, врач метеором полетел вниз. В какой-то момент он даже хотел сгореть в атмосфере, уйти, так сказать, красиво, на пике своей карьеры, но не набрал нужную скорость и потух в сугробе.
- Там новые пациенты требуют вашей аудиенции, - сказала Ольга Прокофьевна, спускаясь вниз по лестнице.
Арнольд Иванович немного покопался в снегу, собирая своё достоинство, а потом спросил:
- Зачем?
- Люди недовольны тем, что их забрали из тёплых палат и собираются поселить в коридоре.
- Вы с ними контактировали? - крикнул он Ольге Прокофьевне, отбежав на сорок метров.
- Только с автобусом. Он забуксовал на въезде, пришлось толкать. Пациенты заперлись и отказываются выходить. Требуют встречи с главврачом. Угрожают отказом от госпитализации.
- Мы не ведём переговоров с больными! - гордо заявил Арнольд Иванович и вытряхнул снег из ботинка.
- Прикажете расстрелять их зелёнкой и парацетамолом через стекла?
- Ладно, пойдёмте, я с ними поговорю.
Арнольд Иванович подошёл к автобусам и, достав рупор, начал воздействовать на пациентов психологически: угрожал им комфортным коридорным светом и близостью к туалету. По его словам, занимать очередь на процедуры и для сдачи анализов теперь нет необходимости — люди могут это делать, не вставая с коек, палаты — это прошлый век, прогресс - наше всё. В конечном итоге его торжественная речь окончательно убила в больных веру в медицину, и они были согласны на что угодно, лишь бы не оказаться в стенах его больницы.
- Я вам заплачу?, - негромко произнёс главврач, когда автобусы начали разворачиваться на парковке.
Понимая, что из-за собственных меркантильных целей он опустил престиж и без того не самой популярной больницы в городе ниже плинтуса, Арнольд Иванович тяжело вздохнул.
- Вы не виноваты, - сказала Набекрень.
- Конечно, я не виноват, - огрызнулся главврач, - виноваты вы! Из-за вас люди не хотят лежать здесь! Поздравляю, репутация больницы на нуле! - он поступил привычно - переложил вину на другого и, очистив таким образом совесть, побрёл к себе в кабинет, гордо пиная по дороге ледышки.
Уже вечером, собираясь домой, Арнольд Иванович услышал странный шум в коридоре. Звуки голосов и топот ног быстро приближались к его кабинету.
«Должно быть,юристы, - подумал главврач, - пришли угрожать судами за необоснованную перевозку больных между медучреждениями».
Он был готов. Встал, налил себе целый бокал коньяка и приготовился стойко отражать нападение. Дверь распахнулась. На пороге появилась Набекрень.
- Чего вам? - спросил утомлённо главврач.
- Пришла восстанавливать престиж, - как всегда спокойно ответила санитарка и отошла в сторону. За её спиной толпилось несколько десятков человек в зелёных пятнах. Они потоком хлынули в кабинет, отчего Арнольд Иванович в ужасе попятился назад, опрокидывая по пути стулья.
- Мы хотим у вас лечиться! - заявляли все как один нездоровые на вид люди.
- Ольга Прокофьевна провела нам экскурсию, очень вкусно накормила, показала, как у вас тут чисто и уютно! Мы готовы лежать хоть в котельной! - восторженно заявляли обливающиеся потом больные.
- Ура больнице номер пять! - дальше прозвучало троекратное оспенное «ура».
Из толпы вышла Ольга Прокофьевна и, положив на стол начальника задний мост одного из автобусов, который днём покинул территорию, заявила:
- Ваша репутация восстановлена, можете быть спокойны.
А после повела всех больных в сторону инфекционного отделения.
Арнольд Иванович поднёс ко рту дрожащей рукой бокал и осушил, чуть не выбив им свои передние зубы.
Температура повышалась, в воздухе пахло бриллиантовым зелёным.
Александр Райн
-
Спасибо, все прочел. Букв много но эмоции положительные от такого юмора бесценны :yupe: